Деннис Маккирнан - Рассветный меч

Наконец в свете молнии они увидели всадника, который, спешившись, отбросил назад капюшон.

— Нет, — произнесла Фэрил, — это не человек, это эльф! Это Джандрел из Ардена! Что–то случилось!

Фэрил уже встречалась с этим эльфом примерно восемь лет назад, когда она и Гвилли — последние первенцы — отправились в Арденскую долину, повинуясь пророчеству, связанному с возвращением Глаза Охотника, длиннохвостой звезды, которая один раз в тысячу лет появляется на небе Митгара. И вместе с Риатой и Араваном — эльфами Арденской долины — Фэрил и Гвилли узнали о том, что произойдет тогда, когда эта предвестница беды, таща за собой длинный световой хвост, прочертит ночное небо. Тогда Урус чудесным образом высвободился из тысячелетнего ледникового плена. Но и безобразный Стоук обрел свободу — и зло вернулось в мир. Друзья неотступно преследовали злодея, пройдя в погоне за ним почти полмира, и наконец уничтожили его. Но за это им пришлось заплатить страшную плату — они потеряли Гвилли… Гвилли, мужа Фэрил…

Фэрил распахнула входную дверь и выбежала под дождь:

— Джандрел! Джандрел! Что произошло? Что–нибудь страшное?

Мокрое лицо эльфа расплылось в широкой улыбке, он обнял и поднял на руки золотоглазую дамну, прильнул губами к серебряной пряди, сверкавшей в ее черных волосах, и закружился, держа ее в объятиях. Струи воды с неба заливали обоих.

— Страшное? Страшное? Почему ты спрашиваешь об этом, ненаглядная моя Фэрил? Что страшного может произойти? Я пришел, чтобы забрать тебя с собой в Арден посмотреть на чудо. На то, как родится первый эльф на Митгаре! Дара Риата носит ребенка! Она носит ребенка Уруса! Разве это не чудо?!

— Но, Джандрел, это невозможно! Эльфы не могут дать потомства на Митгаре. Даже если бы они и могли, то человек и эльф не могут зачать ребенка…

— Да! Я же говорю тебе — чудо! — Джандрел опустил Фэрил на землю. — Риата послала меня. Ты можешь утром отправиться в путь? Она хочет, чтобы ты была около нее, когда ее дитя придет в мир.

— Когда это случится? Когда ей подойдет время родить? Джандрел усмехнулся, его лицо озарилось радостью, он раскинул в стороны руки, подставив открытые ладони под льющуюся с небес воду:

— Ой, маленькая моя, никто этого не знает. Мы же совершенно не имеем опыта в делах, связанных с чудесами. Последний из эльфов появился на свет пять тысяч лет назад, и было это на Адонаре. А при таком папаше, как Урус, кто сможет сказать хоть что–нибудь определенное?

Дибби и Арло, шлепая по лужам, вышли из дому; Дибби вынес плащ для Фэрил и накинул его на плечи дамны.

— Твои лошади слишком велики, чтобы поместиться в конюшне, где стоят мои пони! — прокричал Арло сквозь шум ливня. — Но их можно поставить в коровник вон там. — Варорец посмотрел на эльфа. — Не только твои лошади, но и ты сам слишком высокий, чтобы пройти через двери нашего дома, но, если ты не против проникнуть в дом ползком, за столом найдется место и для тебя.

На следующее утро — десятого апреля 5Э993 — Фэрил и Джандрел отправлялись в путь. Фэрил прощалась с семьей, глаза у всех были полны слез. Эльф привел коней. Поцеловав в последний раз родителей и брата, Фэрил подошла к лошади, и Джандрел посадил ее в седло. В это серое, сырое утро, дав лошадям шпоры, они пустились в путь по направлению к Арденской долине; эльф скакал впереди, а позади на запасной лошади следовала его спутница. И еще до того, как они скрылись из виду, Джандрел поднес к губам рог — и по всему Нортвудскому лесу разнеслась прощальная мелодия.

Они сменили лошадей сначала в Стоунхилле, а затем в Дикой земле, проехав за день более пятидесяти миль и побывав в семнадцати или восемнадцати поселениях; Джандрел пускал лошадей то скорой рысью, то шагом, для того чтобы лучше сохранить их силы. Они проехали почти шестьсот миль, потратив на дорогу всего одиннадцать дней.

Риата сияла, Урус весь лучился радостью. Пристальным взглядом Фэрил изучала стройную златоволосую эльфийку:

— Я слышала, вы ждете ребенка, но по тебе этого не заметно…

Риата рассмеялась, в ее светло–серых глазах мелькнули серебряные искорки.

— Ребенок должен родиться осенью… Может быть, в октябре.

Фэрил посчитала про себя. Третий или четвертый месяц.

— Как это может быть, Риата? Ведь эльфы не могут рожать детей на Митгаре. И уж тем более от человека.

— Это действительно чудо. Наверное, причина кроется ; в происхождении Уруса. Он ведь не совсем человек…

— Надо мной тяготеет проклятие, — пояснил Урус. — По крайней мере я так полагал до сих пор.

Фэрил перевела взгляд на Уруса:

— А теперь?

— А теперь я думаю, что это благословение, — улыбнулся Урус, обнимая Риату.

Посоветовавшись с Урусом и Риатой, алор Инарион, властитель северных областей Релля и правитель Арденской долины, послал своих гонцов в Дарда Эриниан, чтобы те, пока еще не поздно, привезли хоть какую–нибудь баэронскую повивальную бабку, поскольку сами эльфы практически не имели опыта в акушерском деле. Повитуха приехала и оказалась крепкого сложения особой ростом шесть футов и один или два дюйма. Она была добродушной и покладистой, звали ее Изель, и скоро между ней и Риатой возникла крепкая дружба.

В течение последующих нескольких недель и месяцев изумленные эльфы со всего Митгара стекались в долину, чтобы присутствовать при рождении ребенка.

А в мастерских Ардена ювелиры, гранильщики камней, резчики по кости и другие мастера начали готовить подарки ребенку, хотя никто еще не мог знать, какого пола будет новорожденный.

С ними работала и крошечная дамна, обучавшаяся искусству ковки тонких цепочек. Фэрил хотела преподнести ребенку подарок, сделанный ее собственными руками. Она изготовила кулон из горного хрусталя на платиновой цепочке, прозрачный камень был замечателен тем, что внутри него ясно просматривались очертания парящего сокола. Много лет назад Фэрил получила этот камень в дар от Инариона. В то время кристалл был абсолютно прозрачен и чист и птицы внутри него видно не было. Но после встречи с предсказателем Додоной, обитавшим в пустыне Кару, в камне появилось изображение сокола — как это могло случиться, объяснить не мог никто. И хотя Фэрил очень дорожила этим камнем, она считала, что передать его ребенку Риаты будет совершенно правильным поступком.

Почему она решила изготовить цепь именно из платины, а не из золота, или серебра, или даже сильверона,— этого Фэрил не могла объяснить, но чувствовала, что так надо. И вот в тот день, когда работа над кулоном была завершена, цепь заиграла, а камень засверкал под яркими лучами солнца, — вдруг в ее голове как будто эхом прозвучали слова прорицателя Додоны: «С тобой то, что подарит надежду миру…»