Марина Казанцева - Воздаяние Судьбы

— Полетели! — крикнул Вещун, и все три жабы вместе с тритоном волшебным образом оторвались от солончака и высоко вознеслись, а затем вся четвёрка взяла курс на северо-запад.

— Держитесь! — весело прокричал чёрный наездник на тритоне. И совершенно обалдевшие мужики поспешно ухватились за бугры на жабьей коже.

Внизу картина странно изменилась — ни следа иссушенной пустыни, зато появилась яркая весенняя зелень, замелькали лесные озера — так быстро неслась четвёрка над землёй.

Изумление было столь велико, что даже перестало помещаться в голове — гости Вещуна стали с интересом осматриваться по сторонам. А посмотреть было на что — непуганая мать-земля, радостный простор, светлый и счастливый мир! Гигантские дубы — куда там тому, что вырос в спортивном зале! — стаи птиц, чистый воздух, буйное цветение весны. Пьянил сам воздух, пронизанный солнцем, восходили от земли душистые пары, гулял весёлый ветер.

Чёрный господин направил своего скакуна выше, и вся необычная четвёрка взмыла над облаками. Как ни странно, холода там не ощущалось, а ведь они наверняка поднялись на высоту, на какой летали самолёты! Но полёт над белоснежным морем пышных кучевых облаков скоро прекратился, и жабы во главе с тритоном нырнули в образовавшуюся прореху. Но, Боже мой, отчего же стало так темно?! Куда девалось весёлое солнце, отчего промозглый холод всё более охватывал троих людей по мере снижения. В добавок ко всему в воздухе начали кружиться снежинки. Четвёрка неслась сквозь непроглядную мглу к тёмной земле, на которой лишь изредка мелькали блескучие пятна.

— Замёрзли, небось?! — крикнул, оборотясь на своём тритоне, Вещун. — Да это вам не май месяц, это вам ноябрь!

Снежная пелена сменилась на мелкую порошу. Ещё ниже — и они опустились на заиндевевшую землю. Карп Полумудрый, Евгений и Сан Саныч оторопело огляделись. Вокруг, насколько было видно глазу, простирался явно зимний пейзаж — в ночной мгле угадывались длинные стройные ряды каких-то растений, утративших свою листву. Заботливо подвязанные к шпалерам, они образовывали ровные, далеко уходящие ряды. С вершины холма, на котором высадилась необычная эскадрилья, виднелись уступами снижающиеся тихие по-зимнему сады. И тишина необыкновенная, лишь звёзды дивно светят в вышине.

— Да это ж виноградник! — шёпотом удивился Сан Саныч, обследовав наощупь одно из растений. — Чего ж они ягоды-то не собрали?

— Тихо! — шепнул им Вещун и таинственно махнул рукой, приглашая за собой.

Тут мужики обнаружили, что их таинственный спутник позаботился о них — на всех троих сами собой образовались сравнительно тёплые одежды, только странного покроя. На долговязом физике красовалась роба с пелериной, а на голове — шляпа с широкими обвисшими полями. На шее его намотан клетчатый шарф, а ноги обуты в тяжёлые и неудобные ботинки. Физрук Евгений нарядился в стёганый ватный редингот и имел на голове цилиндр, а низенький Сан Саныч — облачился в некое подобие длиннополого пальто из валяной шерсти, от которого к тому же пахло конюшней. Лысенькая голова его была заботливо укутана шарфом домашней вязки с надетой поверх фетровой шапкой. Пока все трое оглядывались и ощупывались, быстрый Вещун перетащил их через три межи, и воздушные путешественники притаились под замёрзшей лозой.

Сан Саныч тихо сорвал ягодку и сунул в рот. Мороженая виноградина захрустела на зубах, отдавая на язык необыкновенно чудную сладость с привкусом морозца. Ягода привялилась, утратив большую часть влаги, а аромат её усилился под действие холода.

— Сладко? — блестя белыми зубами, осведомился провожатый. — Вот то-то же! Так что, молчите и смотрите — они идут!

— А кто идёт? — вовлёкся в таинственное приключение Евгений — он вообще был очень впечатлителен.

— Сборщики! — с тихой радостью сообщил им Вещун.

И мужики притихли, глядя большими глазами на появившиеся в дальнем конце межи фигуры в тёмном с фонарями в руках. Разглядеть их толком было невозможно. Протяжная песня на незнакомом языке коснулась их слуха. Но, странно — показалось всем троим, что сборщики больно уж маловаты ростом. Уж не детей ли эксплуатируют в этой необразованной стране?

— Сейчас мы видим. — голосом гида, но очень тихо, проговорил Вещун. — выход немецких гномов для сбора урожая мороженого винограда. Да, мы наблюдаем самое начало процесса образования напитка богов — айсвайна или ледяного вина. Вам, алкоголики, полезно знать волшебную тайну вина. Здесь, на холмах Рейна, возникло благородное ауслезе — дитя, родившееся от союза мороза и тепла. Что ни глоток чудесного напитка — то вкушение подлинного дара матери-природы. Трудолюбивый подземный народец — немецкие гномы — открыли тайну замёрзших ягод винограда. Они придумали ледяные прессы и точно знают, в какой момент следует идти на сбор замёрзших ягод, что нагуляли в своём холодном сне запас здоровья и долголетия. Ибо, как сказано в Писании: «Вино полезно человеку, если пить его умеренно. Что за жизнь без вина? Оно сотворено на веселье людям. Отрада сердцу и утешение душе — вино, умеренно употребляемое вовремя.» Ветхий Завет, книга Сираха, глава 31.

— Во чешет! — изумлённо шепнул Евгению Карп Полумудрый. — Такой тост! Записать бы надо!

— Лежите и не шевелитесь! — шикнул на них Вещун, охватывая всех троих широким движением, словно покрывал их невидимым покрывалом.

Послышался слабый скрип сухого снега, и перед глазами лежащих в засаде людей появился невысокий крепыш, укутанный поверх шляпы и коротенького зипуна широкой женской шалью. Свет фонаря осветил серьёзное лицо с носом-картошкой и маленькими глазками. Из платка торчала настоящая мужская борода. Внимательно осмотрев лозу, гном поставил горшок с углями наземь и притянул тростью одну ветвь. Попробовав ягоды, он удовлетворённо кивнул и под тихую песню начал срезать грозди, складывая их в корзинку. Обобрав ягоды, он направился к другой лозе и точно так же произвёл тщательный осмотрт. На глазах у притихших людей он ловко очистил несколько растений. Откуда-то донёсся далёкий свист, и гном мгновенно испарился с глаз со своей корзинкой, полной мороженого винограда, и фонарём.

— Вот это да! — блестя глазами, поделился впечатлениями Сан Саныч. Он сдвинул шапку вместе с шалью, сам похожий на гнома, и потянулся к винограду — набрать втихую, пока никто не видит. Но, тут послышались грузные человеческие шаги, и показался свет фонаря.

— Эй, Ганс. — с характерным немецким твёрдым произношением сказал чей-то голос. — Опять гномы напроказили.

— А это значит, что пора собирать урожай. — ответил невидимый Ганс. — Вчера было ещё рано, а завтра будет поздно. Скорей в деревню — звать народ.