Марина Казанцева - Воздаяние Судьбы

— Да, я понял. — ответил Лён, понимая, что его попытка обойти проблему всего лишь признак малодушия и нерешительности, в которых его и без того упрекала Гранитэль. Да, она помнила масштабную личность Гедрикса, который не задумываясь мог разрушить Живой Кристалл и уничтожить волшебницу Эйчвариану. Она помнила королевича Елисея, который спорил с ветром и подружился с Бореем, как с человеком. Обладал необыкновенной властью и Финист — самый таинственный из трёх волшебников, которые владели Перстнем. Лён помнил лишь пронзительный взгляд вишнёвых глаз, когда красный всадник промчался мимо него по Бесконечной Дороге. Все они владели неизвестным языком, но, и Лёну тоже не раз удавалось понять слова и вспомнить символы. Он такой же владелец Перстня, он наследник Карателя, он — дивоярец!

Человек перед Камнем встал с колен. Он положил ладони на острый верх скалы — по обе стороны от надписи. Он закрыл глаза и начал искать в глубине своей души те слова, которые могли бы тронуть Камень. Он искал того, кого помнил, как Гедрикса — Говорящего-С-Камнем. Он сам был Говорящим-С-Камнем. Где-то глубоко внутри есть в нём тайник, в который нет доступа ни одной живой душе. Там живёт Нечто — то, что знает правду о нём, о его пути, о его назначении, его судьбе. Оно молчит, поскольку дверь в эту тайную комнату пока закрыта.

Он вдруг осознал, что только для него и больше ни для кого другого пела свою песню принцесса-эльф Пипиха.

«Потоки вод уносят нас, цветы весны осыпаются по желанию ветров. Теряет время нас, теряет и уносит, как сухие листья. Лети, лети, мой ветер, пой песню юности моей. За грозовыми облаками, за летними дождями, за светлым солнечным лучом, за серебристым лунным светом иду я в путь мой по нескончаемой дороге.

Я говорю с водами, с потоками речными. Я заговариваю море, когда хочу пройти над безднами, и рыбы, и чудища морские кивают мне, когда иду я по волнам.

Расступитесь, скалы, — идёт ваш властелин. Поёт со мной земля, и камни вторят припевами. Мне открывает недра любая горная страна — сокровищницы всех миров доступны мне. Я прохожу сквозь горы, пересекаю ущелья, миную каменных стражей на своём пути, на нескончаемой дороге.

Огненные океаны, потоки пламени, горящая земля — мой путь идёт через миры, в которых дышит, говорит и любит живой огонь. И я седлаю своего красного коня — дракон несёт меня сквозь огненные бездны.

Мой путь нескончаем. Я — Джавайн!»

Твёрдые, непослушные слова падают с онемевших губ и, падая на сухую землю, взрывают мелкими фонтанами песок — так труден, так тяжёл и неуклюж язык камней. Лишь Говорящий-С-Камнем мог нежно обращаться с этой упрямой неуступчивой породой. Я Говорящий-С-Камнем! Повинуйся мне!

Вздрогнула земля, когда пришёл в движение утонувший в ней кусок скалы. Пошли выворачиваться слои почвы, начал рваться дёрн. Широкий плоский корпус, влажный от земли, обросший старыми корнями, роняя земляных червей, плавно поднимался вверх. Он вознёсся выше дуба и застыл, как монумент.

— Вот мы и свиделись, Румистэль. — прогудел каменный великан. — Что же ты так медлил?

Застыв от изумления, человек смотрел на огромный камень. Почему тот назвал его таким именем? Тем же именем, которым назвал его на Бесконечной Дороге Гедрикс!

— Нет, ты ошибся, Камень. — ответил он наконец. — Я другой человек.

Тот медленно моргнул своими потрескавшимися каменными веками, и попытался рассмотреть того, кто потревожил его вековой сон. У великана ничего не получилось — он был слишком высок, а человек у его подножия так мал.

— Возможно так. — проронил он наконец. — Мне показалось, что я встретил своего друга Румистэля. Но, раз ты тоже можешь говорить с камнем, говори: что надо? Мне очень трудно так стоять, я слишком стар.

— Мне нужно знать всё о перстне белого металла, с кошачьим глазом — как он попал к воздушным девам.

— О, эти все мелкие человеческие дела меня не касаются. — вздохнула каменная громада. — Спроси меня что-нибудь о пути, которым собираешься идти. Я не самый сильный оракул среди Оракулов, но всё же могу предвидеть будущее.

— Чем кончится мой поиск? — спросил Лён, обрадовавшись такому случаю.

— Ты найдёшь искомое. — ответил Камень.

— Я спасу друга?

— Ты его потеряешь.

— Как?! — вскричал Лён. — Значит, всё напрасно?! Напрасен этот Жребий, напрасно я потерял родителей?!

— Не сердись на меня, Румистэль. — взмолилась скала, забыв, что человек отказался от этого имени. — Я всего лишь старый оракул у дороги. Я вижу, что ты выходишь из поиска без друга.

— А, так ты просто о Долбере. — вздохнул с облегчением тот, кого оракул почему-то упорно называл непонятным именем. — Я думал, ты о Пафе. Вполне возможно, что я оставлю Долбера в этой стране, ведь он царский сын, и примет власть после смерти своего отца.

— А может и наоборот. — ответил Камень. — Именно отец примет власть после смерти сына.

— Что?! Что ты сказал?!

— Что я сказал такого? — изумился Камень.

— Ты сказал, что Долбер погибнет!

— Вот уж не знаю. — заворчал старый оракул у развилки трёх дорог. — Мне просто на язык пришло. Я вовсе не хочу сказать, что царь Лазарь что-то хочет сделать плохое твоему товарищу, ему всего лишь нужен перстень. Но ты зря избавил его от каменной демоницы.

— Почему?! — крикнул Лён.

— Не знаю. — пробормотал Камень. — Будь я моложе, может, и знал бы. Я устал и хочу спать. Я всего лишь оракул, а не советчик. Прощай, принц.

С этими словами камень начал уходить обратно в землю.

— Постой! — крикнул принц. — Я не всё ещё спросил! Почему ты называешь меня Румистэлем?! Почему принц?! И кого мне спросить про перстень?!

— Я слишком стар. — пробормотал Камень, роняя мелкие крошки со своей макушки. — Проси воздушных фей — они болтушки и плясуньи. Устроили возле меня свою ловушку и обманывают путников.

Он врос в землю по прежний уровень, дрогнув напоследок — от этого движения осыпались песком остатки букв на передней стороне, оставив только плоскую выщербленную поверхность. Теперь никто уже больше не станет просить у Оракула совета, по какой дороге ехать.

— Воздушные девы, откликнитесь на мой зов! — позвал Лён. Ничего не произошло, никто не вышел — как скалились черепа на дубе, так и скалятся.

О, если бы, как царевич Елисей, договориться с Бореем! Или, как Гедрикс, подружиться с Севернором! Вот это были исполины, вот это волшебники!

Тут Лён вспомнил о вещах, найденных в пещерке. Они ведь здесь, с ним, в его дорожной сумке! Если он не умеет, подобно Гедриксу, говорить к ветру, то отчего бы не воспользоваться эльфийской дудочкой! Кто знает, может, эти вещи повинуются ему!

Вещица выглядела несколько странно — оба конца совершенно одинаковы. Это просто полая палочка с дырочками. Лён осторожно дунул в один конец — ничего не произошло. Тогда в другой конец — точно также ничего.