Марина Казанцева - Жребий Судьбы

Насчёт оружия Воропаев продолжал упорно рыть. Говорят, что весь класс видел как подозреваемый похвалялся оружием. Но опять — вот досада! — показания свидетелей разнились.

— Да, такой шикарный кинжал! — с восторгом подтвердил некто Парамонов. — Сияет так, как лазерный меч в «Звёздных войнах», там ещё такой джедай…

Однако джедаев к делу не пришьёшь.

От Максима Гринштейна было ещё меньше толку.

— Не меч это, а иголка. — терпеливо объяснял участковому интеллигентный юноша со внешностью одарённого скрипача. — Насколько мне известно, пока ещё иголки не считаются холодным оружием и к ношению не запрещены.

Третий был всех хуже.

— Да, это волшебный дивоярский меч. — серьёзно заявил краснощёкий крепыш. — Я сам видел этот меч в действии — им хорошо убивать вурдалаков. А Дивояр — это волшебный город, плавающий меж мирами.

Воропаев решил более этим вопросом не заниматься.

Наконец он посетил опекуна подозреваемого. Вот это торнадо обрушился на участкового! И здорово же насолил им подозреваемый всего за месяц совместной жизни.

— Не слушается никого… — говорил Николай Косицын трясущимися губами. — Бандит он! Представляете, три дня дома не ночевал — ушёл ночью незаметно и вернулся так же незаметно! Как он это сделал? Ведь ключей мы ему не давали — боялись, что приведёт сюда своих дружков и обворуют всё. А он дверь вскрыл, да как хитро — язычок-то наружу, а замок не тронут! И пришёл — весь потемневший, глаза бешеные! Говорю вам — медвежатник!

— Но-но, папаша! — проговорил Воропаев, ошеломлённый этим шквалом обвинений. — Он ведь всё-таки под вашей опекой. Квартира-то его по закону.

— Вот именно! — вскричал «папаша». — Это квартира моей бывшей жены! Я наследник, а не он!

— Он колготки детей кидает! — с плачем вмешалась жена опекуна. — Пинком прямо вышвыривает!

— Да замолчи ты, Рая! — взволнованно ответил Николай Петрович. — Не в этом дело!

— Оружие у него видели? — надвинулся на опекуна Воропаев, решив прервать эти бессмысленные вопли. — Нож такой большой.

Рая пискнула и уставилась на милиционера круглыми от ужаса глазами, а Косицын-старший как-то сразу окоченел и только пролепетал:

— Оружие?..

— Позвольте-ка, я осмотрю. — уверенно отодвинул в сторону этих двоих Воропаев и вошёл в квартиру. Под ноги ему сразу попались два сопливых пацана — один без штанов. Были дети настолько же некрасивы, насколько их родители жалки. В открытой комнате справа валялись повсюду раскиданные вещи, на диване громоздилась гора всякого тряпья, на на подоконнике стояла грязная посуда. Экран телевизора был весь захватан сальными пальцами, дверь вымазана чем-то вроде детского говна.

Воропаев с гадливостью отвёл глаза. Сам он был человеком аккуратным и по-военному подтянутым, оттого всё увиденное вызвало у него отвращение. Он обошёл двух мелких, которые смотрели на него, разинув рты, причём младший трогал языком сопли.

Участковый направился в комнату подозреваемого. Там он втянул ноздрями воздух и поморщился — воняло, как в спальне у лежачего больного. Кругом валялось грязное бельё, драные игрушки, под двухярусной кроватью — пыль. Единственным чистым местом был диван. Но, где постельные принадлежности?

— Он спит здесь? — спросил участковый.

— Он сказал, что оторвёт мне жопу, если я залезу на его диван. — отчётливо сказал старший мальчик и с интересом уставился на милиционера.

Рая ахнула и схватилась за сердце.

— Да, вот такой мерзавец. — скорбно подтвердил опекун.

Воропаев со всей доступной ему иронией взглянул на эту пару — они так яростно, так целеустремлённо защищали своё новое семейное гнездо, стремясь избавиться от ненавистного им кукушонка, как будто это он влез в их жизнь, а не они в его. Да, в них Воропаев нашёл достойных союзников — эти не подкачают.

— Посмотрим, что тут. — сказал участковый, поднимая сидение дивана.

— Вот это раз. — удивился он. — Он что, питается не с вами?

В диване находились три пакета с продуктами: пара батонов копчёной колбасы, голова сыру, лаваши, копчёная рыба, консервы, сахар, чай, сгущёнка, кофе, печенье в пачках и многое другое.

— Он нас обворовал? — с ужасом спросила Рая.

— Нет. — мрачно ответил Николай Косицын. — Мы таких продуктов сроду не покупали, мы слишком бедные.

— А деньги вы ему даёте? — спросил участковый.

— Нет! — возмутился опекун. — Я и так должен платить за квартиру! У меня жена больная, у меня детям требуется лечение!

— Тогда откуда это всё?

Мужчина с женщиной переглянулись — они понятия не имели, откуда это может быть.

— Выходит, ворованное. — заключил участковый, разглядывая фирменный логотип на одном пакете.

Тут от входной двери раздался требовательный звонок — это явился из школы подозреваемый. Он уставился на милиционера, едва вошёл в свою комнату.

— Ну, что смотришь на меня? — с удовольствием спросил Воропаев, глядя на этого рослого не по возрасту парня. — Собирайся, бери паспорт, отправишься со мной в отделение. Пока под стражу, а потом посмотрим.

И тут выявилось совершенно непредвиденное обстоятельство: у подозреваемого не было паспорта! Не дали ему паспорта, потому что матери у него теперь нет и взять неоткуда. Вот вам и всё! А куда его без паспорта денешь? Без паспорта он никакой не подозреваемый и даже вообще не человек! А что касаемо жратвы, то пожертвовали ему всё это родители его одноклассника — торгаши Чугунковы. Они подкармливали его и с собой кое-что давали, вот и сегодня три пакета дали. Всё это они подтвердили по телефону, и никаких претензий.

Так, к великой скорби четы Косицыных, а также к великой досаде директрисы дело Косицына, как матёрого преступника, не состоялось. Лопнуло дело, товарищи, вот вам и весь сказ!

Конец четвёртой книги