Дуглас Брайан - Дочь Песочного владыки

Брызнула черная кровь. Горло оказалось противно-мягким…

Бернегарда едва не стошнило.

– Хорошо! – крикнул Конан, наблюдавший за этим. – А теперь, скорее – под укрытие, в заросли!

Они успели в самый последний момент. Вокруг них, в песок, вонзались стрелы с черным оперением.

Внутри оазиса царила прохладная духота.

Шуршали заросли, и где-то неподалеку булькал родник.

– Проклятье, моя лошадь! – простонал Бернегард. – Жалко скотину, и потом – без нее мы вряд ли выиграем пари!

– Не волнуйся о ней, – сказал варвар. – Если ее не поймают вараны, она не потеряется. Она же не дура, чтобы добровольно уходить от источника воды. К тому же, она хочет пить. Вот увидишь, скоро твоя лошадь вернется.

Оазис действительно напоминал островок среди моря пустыни.

У него были четко очерченные границы, проходили они там, где живительная сила воды уже не могла напитать мертвый песок.

Сквозь заросли Конан наблюдал за действиями разбойников и их верховых животных. Вараны сильно нервничали. Им явно хотелось посбрасывать седоков и присоединиться к своим более удачливым собратьям, заставить их поделиться добычей.

– Кто эти люди? – спросил Бернегард.

– Илльроахирримы. Волки песков, – отвечал киммериец. – Презренное племя, поклоняющееся воплощению Сета. Они жестоки и коварны, но это еще бы ничего. Вараны для них – не домашний скот, а высшие существа, которым надо приносить жертвы. Обычных, ездовых ящеров они кормят мясом убитых врагов, а для верховного варана, живущего в их племени на правах вождя, они преподносят особое кушанье – пленника, замученного до смерти ужасными пытками. Вирочем, он предпочитает женщин, посему нас просто убили бы прямо тут.

Мы столкнулись с их разъездным отрядом. Они прячутся в оазисах и дожидаются путников, вроде нас, потому что живут грабежом и никакого другого ремесла не знают. Но повторю, в этом я не вижу ничего особенно мерзкого. Многие племена выживают только за счет разбоя. Хуже, что их покровитель – творец зла и жестокости. После смерти илльроахирримы обречены быть кормом своему божеству. Это – проклятое племя, – повторил он и замолчал.

Пустынные разбойники скрылись из вида.

– Если их становище далеко, то бояться нам нечего. Мы успеем отдохнуть и удалиться достаточно далеко, чтобы им не было смысла нас преследовать. Однако, усиленный разъезд может наткнуться на других участников пари. Положим, гирканец сумеет скрыться от них на своей тощей лошади. Но Аддо придется несладко. Он хоть опытный воин? – поинтересовался варвар у Бернегарда.

Лежа на сырой траве, рыцарь отвечал:

– Я не знаю этого. Мы встречались только во время мирных попоек и кутежей.

– Во время кутежей случаются и потасовки, – заметил Конан.

– Только не в хорошем обществе, – отрезал Бернегард.

Конан понимал, что в последнем пункте рыцарь лукавит или, по крайней мере, добросовестно заблуждается. Киммерийцу и самому не раз случалось кутить в хорошем обществе, с представителями рыцарской знати, и уж он-то знал, что потасовки происходят решительно везде.

Как и предсказывал киммериец, лошадь Бернегарда вернулась, как только черные наездники убрались подальше. Седельные сумки остались в неприкосновенности, но солнцезащитный зонт был сломан, по-видимому – ударом вараньего хвоста. Чинить его не имело смысла.

Путники наполнили водой два небольших бурдюка, позволили коням поесть вволю свежей травы, и покинули оазис.

Конан размышлял – случайной ли была встреча с разбойниками? Скорее всего – случайной. Чтобы договориться с илльроахирримами, нужно обладать не только знаниями их обычаев и повадок, но еще и обширными сведениями в области магии мертвых, главным адептом которой является их верховное божество. Только в этом случае волки песков прислушаются к словам чужака. В любом другом – его ждет смерть.

Вскорости путники вернулись к нужному направлению и продолжили путь. Ослепительное солнце постепенно клонилось к закату.

Аддо и его наперсник, пожилой сигх Алибасур, двигались без остановок. Даже ночью их верблюды продолжали размеренно шагать по пустыне. Седоки спали в седлах, убаюканные плавным покачиванием их спин.

Утром товарищи завтракали, потом Аддо курил походный кальян, а Алибасур негромко напевал песнь-поэму, совершенно бесконечную, полную цветистых подробностей, следить за которыми у Аддо не оставалось сил.

Поэму Алибасур сочинил сам, и считал ее образцом высокого вкуса. Аддо никогда не спорил с ним по этому поводу, опасаясь обидеть верного старого слугу.

И сказал Ниару: «Твоя грудь -

Как бутоны в садах Хатшепсура,

Твое лоно – как устье реки наслаждений,

Реки полноводной…

Твои бедра – белее, чем мрамор

С волшебного острова Гупту!

Я хотел бы прильнуть к ним,

И ноги твои лобызая,

Стать твоим недостойным рабом,

О прекрасная Нура!»

«Ну и фантазии были у этого Ниару, – сонно подумал Аддо. – Это же надо придумать: лоно, как устье реки… Да еще и полноводной!»

Еще он пытался представить, как к подобным комплиментам отнеслась бы его последняя подруга, милая дочь советника… Девушка современная, хорошо знающая трактат о любви, но увы – только с практической стороны.

Однако, Нура, героиня поэмы, принадлежала к другому поколению.

А она отвечала герою,

Потупясь в смущенья великом:

«О, Ниару, прекрасный, как бык

Из священного стада!

Твои руки сильнее, чем ветер,

Нежнее, чем море.

Твои чресла могучи,

Под стать Арпехси-великану!

Но не нужен мне раб,

И тем более – раб недостойный.

Нужен мне господин,

Чтоб сама я рабою была бы!»

– Все они так говорят, – пробормотал Аддо и улыбнулся.

Он был благодарен Алибасуру. Пожилой воин, повидавший всякого, не размышляя и не расспрашивая согласился сопровождать своего подопечного в путешествии бессмысленном и опасном. Опасности сикха не страшили, а само путешествие старый слуга вовсе не считал таким уж бессмысленным. Напротив, он полагал, что подобными деяниями и прославляются все великие герои. Алибасур отказывался видеть в Аддо обычного, пресыщенного жизнью юнца, и убил бы всякого, кто оскорбил бы молодого господина подобным предположением.

Ветра почти не было, и течение песка замедлилось. Следы в нем сохранялись дольше обычного. Благодаря этому обстоятельству, Аддо знал – прочие участники спора давно обошли его. Но не поворачивать же назад из-за этого!

На следующий день они встретили Закира. Казалось, гирканец беспечно спал на песке, прячась от солнца под брюхом своей тощей лошади.

Завидев приближающихся путников, лошадь скосила глаза и заржала злым голосом.

Закир проснулся, мгновение вглядывался в силуэты, возникшие перед ним, потом узнал, ощерился и расхохотался, по своему обыкновению.