Гарри Тёртлдав - Пропавший легион

Закат был сумрачен — казалось, это очень соответствовало образу теперешнего Фоса. Кровавый шар солнца медленно катился вниз, исчезая в клубах дыма. Пламя драконьими языками лизало темное ночное небо. На своем островке спокойствия римляне ожидали приближения ночи, держа оружие наготове. Марк не думал, что его солдат направят против мятежников — в прошлом их никогда не использовали для этой цели — но он не был уверен и в том, что его легионеры так уж неприкосновенны для бунтовщиков. Трибун провел на ногах почти всю ночь. Было далеко за полночь, когда он решил, что нападения на римскую казарму не предвидится. Он улегся на кровать и забылся на несколько часов беспокойным сном.

Один из солдат разбудил Марка задолго до восхода.

— Что случилось? — спросил все еще полусонный трибун. Затем он внезапно очнулся и вскочил. — Нас атакуют!

— Нет, командир. Вокруг почти спокойно. Нефон Комнос говорит, что ему нужно встретиться с тобой. Центурион считает, что это очень важно, поэтому я тебя и разбудил. Если хочешь, я отошлю его назад.

— Кто дежурит? Глабрио?

— Да.

Марк решил довериться спокойному молодому центуриону и его оценке событий.

— Я поговорю с Комносом, но, если можешь, задержи его на пару минут, чтобы я мог собраться с мыслями.

— Сделаю, как надо, командир, — обещал легионер и поспешил назад.

Скавр плеснул водой себе в лицо, привел в порядок растрепавшиеся во сне волосы и пригладил мятую одежду. Он мог, собственно, и не делать этого. Когда караульный привел Нефона Комноса в казарму, одного беглого взгляда было достаточно, чтобы увидеть, что видессианский офицер был на последней грани изнеможения. Куда делась его обычная твердая походка? Он шатался, как пьяный, и, похоже, удерживал глаза открытыми только сильным напряжением воли. С шумным вздохом он рухнул на стул, который предложил ему римлянин.

— Нет, нет, вина не надо, спасибо. Если я выпью хоть глоток, я тут же засну, а я не могу себе этого позволить. — Он громко зевнул и потер красные, воспаленные глаза. — Фос, какая ужасная ночь, — прошептал он.

Он сидел без движения и молчал. Марк слегка подтолкнул его вопросом:

— Как там дела?

— А как ты думаешь? Плохо, очень плохо. Я предпочел бы оказаться голым в лесу среди волков, чем быть честным человеком на улице в эту ночь. Если тебя просто ограбят, считай, что тебе здорово повезло.

Гай Филипп подошел к ним как раз вовремя. Как всегда, он спросил напрямик:

— Чего вы ждете? Это просто дикая толпа, это же не армия. У вас достаточно солдат, чтобы раздавить их в течение одного часа.

Комнос сдавил руками свою кольчугу, как бы сгибаясь под ее тяжестью.

— Если бы все было так просто…

— Мне лучше отвернуться, — заявил Гай Филипп. — Потому что ты начинаешь действовать мне на нервы.

— Сейчас я не смог бы одолеть самую красивую шлюху в городе, не говоря уже о такой старой безобразной обезьяне, как ты, — буркнул Комнос, заставив старшего центуриона засмеяться. — Я не могу послать армию в город. Во-первых, слишком многие из наших солдат даже пальцем не шевельнут, чтобы спасти намдалени от ярости толпы — они и сами-то не слишком их жалуют.

— Плохи ваши дела, если одна часть вашей доблестной армии не хочет помочь другой, — заметил Гай Филипп.

— К сожалению, это правда. Более того, недоверие взаимно: люди Княжества не доверяют видессианским солдатам даже больше, чем горожанам.

Скавр почувствовал внезапный поворот разговора, понял намек, и он ему совсем не понравился. Следующие же слова имперского офицера подтвердили справедливость опасений трибуна.

— Во всей столице только два отряда, которые пользуются уважением и горожан, и намдалени — халога и твои солдаты. Я хочу использовать вас, чтобы разделить намдалени и толпу, пока видессианские солдаты наводят в городе порядок. Если вы и халога сможете удержать эту заразу от распространения, мятеж быстро потеряет силу.

Трибун был отнюдь не в восторге от перспективы послать своих солдат в уличные драки, которые кипели в Видессосе. Он уже затвердил первую заповедь командира наемников: его солдаты были капиталом, который не стоит разбрасывать как попало. Но, к сожалению, предложение Комноса имело смысл.

Не подогреваемый охотой на еретиков, бунт быстро бы угас.

— Ты приказываешь? — требовательно спросил он. Если бы Нефон Комнос без колебаний ответил «да», он, вероятно, сразу отказался бы. Но видессианин был старым солдатом, и обычаи наемников были известны ему лучше, чем самому Скавру. К тому же он успел изучить характер трибуна.

— Приказывать тебе? — сказал он. — Нет. Если бы я хотел это сделать, я мог бы послать распоряжение через спафариоса. Я пришел просить об одолжении во имя Империи. Бальзамон сказал лучше, чем я: война с Каздом отодвигает все остальное на второй план. Неважно, что там кричат идиоты-монахи, слова Патриарха правдивы. Война не может начаться, если здесь не будет мира. Поможешь ли ты укрепить этот мир?

— Будь ты проклят, — сказал Скавр устало. Комнос умело коснулся его слабой струны — чувства долга.

Он подумал о том, каким числом своих ограниченных ресурсов он мог бы рискнуть.

— Четыреста человек, — решил он. — Двадцать взводов по двадцать человек в каждом. Я не могу дробить отряд мельче, если только мои офицеры не сочтут это нужным, иначе бандиты разобьют моих солдат поодиночке.

— Договорились, — тут же сказал Комнос. — И спасибо тебе.

— Если бы я сказал «не стоит благодарности», я бы солгал.

Затем Скавр повернулся к Гаю Филиппу и добавил по-латыни:

— Помоги мне отобрать лучших солдат. Держи все в полном порядке, пока нас не будет. И во имя всех богов, никого не бросай в погоню, если наш рейд будет неудачным. Даже если мы не вернемся, у тебя все же останется больше когорты, достаточно серьезная сила для того, чтобы вас уважали в этом мире, где пехота так беспомощна.

— Эй, постой-ка. Что за чепуху ты несешь о том, что ты можешь не вернуться? Я иду с тобой, и все тут.

Марк покачал головой.

— Только не сейчас, дружище. Я должен идти. Мы отправляемся в город по моему приказу, и я не пошлю солдат в этот кипящий котел, не разделив с ними опасности. Кто-то должен поддерживать порядок, если не все из нас вернутся. Боюсь, что это должен быть ты. Проклятье, не осложняй дело еще больше: я не могу рисковать нами обоими одновременно.

Эмоции старшего центуриона боролись с привычкой к дисциплине.

— Да, — сказал он наконец, но его ничего не выражающий голос не скрыл, а еще больше подчеркнул боль. — Пойдем отбирать людей.

Разговор между Комносом, трибуном и Гаем Филиппом был негромким, но как только люди для отряда были отобраны, все надежды на соблюдение тишины исчезли. Как и опасался Скавр, от шума проснулся Виридовикс, который тут же воспылал желанием идти в город и там подраться. Трибуну пришлось отказать ему.