Гарри Тёртлдав - Похищенный трон

— Величайший, не нахожу слов, чтобы передать, как я буду скучать по тебе. После всего того…

Шарбараз ухмыльнулся:

— Я ведь назвал этих воинов подарком на дорожку, а не прощальным подарком. Тебе надо удостовериться, что дома у тебя все в порядке, это я понимаю. Но очень скоро ты мне понадобишься. Ты знаешь, какие у меня планы.

Абивард покосился на видессийцев. Они были достаточно далеко и слышать не могли. Но он все равно понизил голос:

— Мы их должники, величайший. — Более откровенно выразить свое неодобрение он не решался.

— Я знаю, — спокойно ответил Шарбараз. — Именно должники, не более того, я все равно что занял десять тысяч аркетов у ростовщика. Я верну этот долг, как сумею. А когда расплачусь — неужели ты думаешь, что такой счетовод, как Ликиний, не предоставит мне повода вернуть то, что по праву принадлежит Макурану?

— Если так ставить вопрос, то конечно, — сказал Абивард. Ликиний — очень способный правитель. Но Шарбараз прав: пытаясь все рассчитать заранее, видессийский Автократор оставался почти слеп ко всему, что не входило в его расчеты. А ни один человек, даже самый мудрый, не в состоянии предвидеть всего.

Это может один Господь.

Шарбараз похлопал его по спине:

— Дай Господь, чтобы в твоем наделе и в твоей семье все было благополучно.

— Спасибо, величайший. — Немного помедлив, Абивард сказал:

— Величайший, если ничто не мешает тебе предоставить моей сестре немного свободы за пределами женской половины, это бы очень ее осчастливило.

— И это я знаю, — сказал Шарбараз. — На этот счет не беспокойся. Мой долг перед Динак больше, чем перед Ликинием. И я оплачу его. — Он рассмеялся: — Может быть, я даже введу такую моду, чтобы мужья показывались в свете вместе с женами. Как завопит наше старичье! — Похоже, эта перспектива была ему очень по душе.

— Благодарю тебя, величайший, — сказал Абивард.

— Езжай домой, займись своими делами, а потом придет время заняться моими, — сказал Шарбараз.

Когда Абивард в прошлый раз возвращался из Налгис-Крага в свой надел, он спешил, насколько это было возможно, чтобы не загнать насмерть коней, на которых ехали Шарбараз, Динак, Таншар и он сам. Пока он не добрался до своей земли, он все боялся, что воины Птардака преследуют его по пятам, скача изо всех сил, чтобы перехватить беглого Царя Царей.

Теперь он мог не спешить. Он больше не боялся врагов сзади, к тому же с ним ехало достаточно воинов, чтобы внушить ужас даже многочисленной шайке хаморов. Обернувшись к Таншару, ехавшему рядом, он сказал:

— Кочевники упустили свой шанс оттяпать большой кусок северо-запада и превратить его в продолжение Пардрайянской степи.

— Похоже на то, — кивнул прорицатель. — Они все объединились против нас, когда Пероз, Царь Царей, перешел Дегирд со своим войском, но они не народ, а отдельные племена. Если они начали свару между собой после одержанной победы, у них не было возможности сделать то, о чем ты говорил. Я, конечно, не знаю, как случилось на самом деле, но вполне могло быть и так.

Абивард засмеялся:

— Странно слышать от прорицателя, что он не знает, как случилось. Ты же вроде должен такие вещи знать.

— Повелитель, когда ты будешь обременен годами, как я, ты поймешь, что главное из всего, что ты знаешь, — это то, что ты не знаешь почти ничего, ответил Таншар. — Да, если бы мне приказали и я смог преодолеть магию их племенных шаманов, я сумел бы узнать, почему хаморы всей ордой не перешли Дегирд, как мы опасались. Но кого теперь интересует это «почему»? Важно, что они этого не сделали.

— М-м. — Поразмыслив над словами Таншара, Абивард ощутил их правоту. — Понимаю. Только не надо говорить о собственном невежестве. В нашем походе ты сделал больше, чем… чем… — Он не знал, что сказать дальше, чтобы не обидеть Таншара, а этого ему хотелось меньше всего.

— Больше, чем можно было ожидать от деревенского прорицателя? Это ты хотел сказать? — мягко спросил Таншар. Абивард почувствовал, что у него горят уши, но не кивнуть не мог. Таншар с улыбкой продолжил:

— Я всю жизнь прожил в деревне возле крепости Век-Руд, и всю жизнь мне приходилось заниматься делами деревенской важности. Пойми, я не жалуюсь, я был счастлив, насколько может быть счастлив человек, не имеющий хорошей жены. В Макуране полно людей, подобных мне, занимающих самое разное положение. Большая их часть так и сидит в своих деревнях всю жизнь и не имеет возможности всерьез проявить свои способности. Благодаря тебе я такую возможность получил и воспользовался ею.

Спокойные слова прорицателя заставили Абиварда задуматься. Действительно ли все так, как говорит Таншар? Может ли человек, если ему выпадет такая возможность, сделать больше, чем мог бы даже мечтать? Если так, сколько же простых людей впустую тратят жизни, столь блистательные в своих возможностях, в рутине будней, зарабатывая себе на хлеб в деревнях и городках по всему царству?

Если Таншар прав, не стоит ли Царю Царей заняться поиском таких людей? Но как разыскать их, пока не разразилась какая-нибудь беда, при которой они могут проявить свои таланты? Абивард не знал ответов на эти вопросы, но считал, что сами вопросы следует довести до сведения Шарбараза. И еще один вопрос он задал Таншару:

— Когда на Машиз опустилась тьма, ее рассеяли видессийские священники. Что же случилось с тобой и другими макуранскими чародеями, состоявшими при Шарбаразе, Царе Царей?

— Что случилось с нами, повелитель? — Смех прорицателя был исполнен самоуничижения. — То, что случилось, показало нам пределы того, о чем я говорил раньше, ибо против такой магии мы оказались беспомощны, как дети. Нам не хватило ни подготовки, ни умения. До прошлого года ничего хорошего о Видессии я не слышал, но я благодарю Господа, что с нами оказались видессийцы. Без них Машиз пребывал бы во тьме и по сей день.

— Любопытная мысль, хотя и гадкая, — сказал Абивард. Он представил себе, как ощупью, практически вслепую, крадется по улицам, стараясь уйти из-под заклятия, и похолодел, несмотря на то что такая мрачная перспектива исчезла больше месяца назад.

Отряд, бряцая доспехами, стуча копытами и скрипя колесами, приближался к наделу Век-Руд. Середина лета ощутимо сказалась на земле: зелень стала желто-коричневой, а сама земля — серой. Без запасов фуража и бочек с водой, едущих в обозе, Абивард не рискнул бы пересечь пустыню в это время года.

По плоской выжженной земле плясали, поднимая пыль, небольшие смерчи.

Абивард не обращал на них особого внимания, но некоторые из воинов той сотни, которую отдал ему Шарбараз, утверждали, что эти смерчи — внешнее проявление злобных демонов. Один из воинов пустил в такой смерч стрелу, и тот моментально исчез. Воин, торжествуя, повернулся к Абиварду: