Джон Толкин - Хранители

Он подал повозку назад и развернул ее.

– Всем, стало быть, доброй ночи, – сказал он. – Надо же, денек выдался, рассказать – не поверят. Ладно, все хорошо, что хорошо кончается, – вам-то еще, конечно, добираться... да и мне тоже; ну, поглядим.

Он зажег фонари и выпрямился во весь рост. А потом вдруг достал огромную корзину из-под сиденья.

– Чуть не забыл, – добавил он. – Тут вот от жены кое-что, может, пригодится – с особым приветом господину Торбинсу!

Они проводили глазами тусклые фонари, быстро канувшие в глухую ночь. Неожиданно Фродо рассмеялся: он учуял из плотно закрытой корзины сытный запах жареных грибов.

– Что ж, поторопимся и мы, – сказал Мерри. – Я уж вижу, вам шутить некогда, на месте поговорим.

И хоббиты припустились вниз прямой дорогой – ровной, накатанной, обложенной большими белеными камнями. Сотня-другая шагов, и они вышли к реке, на широкую пристань, возле которой покачивался грузный бревенчатый паром. Причальные сваи светлели под двумя высокими фонарями. На берег наползала белесая мгла; но вода впереди была черная, только в камышах – молочные завитки тумана. За рекой туман редел.

Мерри провел пони по паромным мосткам; следом сошли остальные путники. Он неторопливо оттолкнулся длинным шестом, и между паромом и пристанью поплыли мощные, медленные струи Брендидуима. Восточный берег был крут; от причала мерцающей цепочкой фонарей отходила извилистая дорожка; на Косой Горе перемигивались в тумане красные и желтые огоньки. Это светились окна Хоромин-у-Брендидуима, старинной усадьбы Брендизайков, пристройки которой со временем заняли все склоны Горы. Закладкой Хоромин началась история Забрендии, густо населенной и почти независимой области Хоббитании, полоски земель между рекой и Вековечным Лесом. Главное здешнее селение, сгрудившееся на всхолмье за Хороминами, именовалось Зайгордом.

С востока никакого заслона поначалу не было; но потом Брендизайки поставили высокую изгородь и назвали ее Отпорной Городьбою. Она была поставлена давным-давно и с тех пор ушла ввысь и разрослась вширь: ее подправляли из года в год. Лукою выгибалась она от Брендидуимского Моста до самого устья Ветлянки – лиг двадцать, если не больше. Защищать-то она защищала, но, к сожалению, не очень. Лес так и норовил подобраться к Городьбе, и в Забрендии запирали на ночь входные двери, чему в Хоббитании даже верить не хотели.

Паром тихо подплывал к чужому берегу. Переправа была в новинку только Сэму, и ему казалось, что речные струи отделяют его от былой жизни, оставшейся в тумане: впереди зияла черная неизвестность. Он почесал в затылке и подумал: вот ведь неймется-то! Жили бы да жили!

Хоббиты спрыгнули с парома. Мерри зачаливал, а Пин уже вел пони по дорожке. Сэм в последний раз оглянулся на Хоббитанию и сиплым шепотом вымолвил: – Гляньте-ка, сударь! Кажется мне, что ли?

На дальней пристани, в тусклом свете фонарей, кто-то появился – кто-то или что-то, черный живой мешок, колыхавшийся у причала. Сперва он ползал и словно бы обнюхивал пристань; а потом попятился и скрылся в тумане за фонарями.

– Это что еще за новости в Хоббитании? – вытаращил глаза Мерри.

– Это за нами по пятам, – сказал Фродо. – И больше пока не спрашивай! Скорее! – Они взбежали по дорожке наверх, оглянулись на туманный берег и ничего не увидели.

– Спасибо, хоть лодок больше нет на западном берегу! – сказал Фродо. – А верхом можно переправиться?

– До Брендидуимского моста двадцать лиг – разве что вплавь, – сказал Мерри. – Только я в жизни не слыхал, чтобы здесь на лошадях переплывали реку. А кто – верхом-то?

– Потом скажу. Когда дверь запрем.

– Потом так потом. Вы с Пином дорогу знаете: я тогда на пони к Толстику – вас небось еще ужином корми.

– Мы вообще-то поужинали у Бирюка, – сказал Фродо, – но можем и еще раз.

– Вот обжоры! Давай корзину! – потребовал Мерри и скрылся в темноте.

До Кроличьей Балки было не так уж близко. Они оставили по левую руку Косую Гору с Хороминами и вышли на дорогу – главную, от Брендидуимского моста на юг. Пол-лиги к мосту – и они свернули вправо; еще две лиги проселком – и подошли к узким воротам в частой ограде. Дом стоял в стороне от прочих – за то и был выбран – длинный, приземистый, с дерновой крышей, пучеглазыми оконцами и большой круглой дверью.

От ворот шли в темноте по мягкой зеленой тропке: ни луча не пробивалось из-за ставен. Фродо постучался; отворил Толстик Боббер, и домашний свет озарил крыльцо. Они проскользнули внутрь, задвинули все засовы и оказались в просторной прихожей с дверями по обеим сторонам. Напротив был коридор в глубь дома. Из коридора появился Мерри.

– Ну, что скажете? – спросил он. – Мы хоть и на скорую руку, но постарались, чтобы все было, как дома. А ведь приехали-то вчера вечером – такой был шурум-бурум!

Фродо огляделся. И правда, как дома. Его любимые вещи – любимые вещи Бильбо, если на то пошло, – все нашли свои места, словно в Торбе. Приятно, уютно, спокойно – и ему мучительно захотелось остаться здесь, чтобы здесь и кончить свои дни. Друзья для него так старались, а он... Фродо снова испуганно подумал: как же им объяснить, что я скоро уйду, очень скоро, сейчас – нет, завтра. И объяснения не отложишь.

– Удивительно! – воскликнул он, сглотнув трудный комок. – Точно никуда и не уезжал.

Они скинули мешки и повесили плащи. Мерри повел их по коридору и отворил дверь в дальнем конце. Оттуда сверкнул огонь и пахнуло паром.

– Неужели баня? – восхитился Пин. – Ай да Мерри!

– Чья очередь? – спросил Фродо. – Сначала кто старше или кто быстрее? Вы так и так второй, сударь мой Перегрин.

– А ну-ка, прекратите! – одернул их Мерри. – Ишь, надумали – начинать новое житье со свары! Чтоб вы знали, так там три ванны и котел кипятку. Кстати, – может, пригодятся – полотенца, мыло и прочее. Ну-ка, раз-два-три!

Через полчаса он подошел к дверям.

– Эй, там! – позвал он. – Как насчет поужинать и пивка? Фродо вышел, причесываясь. Мерри сунул нос в дверь.

– Ничего себе! – воскликнул он. На полу можно было плавать. – Это вы, голубчик Перегрин, натворили? Все вытрете – а не поспеете к ужину, значит, такая ваша судьба.

Ужинали на кухне, за столом возле большого камина.

– Ну, грибов-то вы уже наелись? – спросил Толстик без особой надежды.

– Наелись и еще поедим! – крикнул Пин.

– Грибы мои! – объявил Фродо. – Их изготовила лучшая хозяйка на свете – госпожа Бирючиха! Уберите лапы, я вам сам положу.

Хоббиты очень любят грибы, даже больше нашего. Поэтому юный Фродо и повадился когда-то лазать к Бирюку. Но сейчас грибов было вдоволь, по-хоббитски. И кроме грибов, снеди хватало, так что даже Толстик Боббер под конец облегченно, хотя и с трудом вздохнул. Они отодвинули стол и расположились в креслах у огня.