Джон Толкин - Хранители

– Билл, дружище, – пробормотал Сэм, – по-моему, зря ты с нами связался. Жил бы ты здесь и горюшка не знал... жевал бы душистое раздольское сено... а там, глядишь, пришла бы весна...

Но Билл ничего не ответил хоббиту.

Сэм поправил вещевой мешок и принялся вспоминать, все ли он взял: котелки, чтоб готовить на привалах еду (Мудрые-то, они про это не думают); коробочку с солью (никто ведь не позаботится); хоббитанский табак (эх, мал запасец!); несколько пар шерстяных носков (главное в дороге – теплые ноги) и разные мелочи, забытые Фродо, но аккуратно собранные заботливым Сэмом, чтобы, когда они вдруг понадобятся, вручить их с торжественной гордостью хозяину (как так забыли – а Сэм-то на что?). Ну, кажется, ничего не упустил...

– А веревка-то! – неожиданно припомнил он. – Эх, растяпа, не взял веревку! И ведь я вчера еще себе говорил: «Сэм, обязательно захвати веревку, она наверняка понадобится в пути!» Наверняка. Но придется обойтись без веревки. Потому что где ее сейчас добудешь?

Вскоре на веранде появился Гэндальф; его сопровождал Владыка Раздола.

– Сегодня, – негромко проговорил Элронд, – Хранитель Кольца отправляется в дорогу – начинает Поход к Роковой горе. Выслушайте мое последнее напутствие. Он один отвечает за судьбу Кольца и, добровольно взяв на себя это бремя, не должен выбрасывать Кольцо в пути или отдавать его слугам Врага. Он может на время доверить Кольцо только Мудрецу из Совета Мудрых или другому Хранителю – только им! – да и то лишь в случае крайней нужды. Однако Хранители не связаны клятвой, ибо никто не способен предугадать, какие испытания ждут их в пути и по силам ли им дойти до конца. Помните: чем ближе вы подступите к Мордору, тем труднее будет отступить, а поэтому...

– Тот, кто отступает, страшась испытаний, зовется отступником, – перебил его Гимли.

– А тот, кто клянется, не испытав своих сил, и потом отступает от собственной клятвы, зовется клятвопреступником, – сказал Элронд. – Лучше уж удержаться от легкомысленных клятв.

– Клятва может укрепить слабого...

– Но может и сломить, – возразил Элронд. – Не надо загадывать далеко вперед. Идите, и да хранит вас наша благодарность! Пусть звезды ярко освещают ваш путь!

– Счастливо... счастливого пути! – крикнул Бильбо, запинаясь от волнения и знобкой дрожи. – Вряд ли ты сможешь вести дневник, Фродо, друг мой... но когда ты вернешься... а я уверен, что ты вернешься... ты поведаешь мне о своих приключениях, и я обязательно закончу Книгу... Только возвращайся поскорей! До свидания!

Многие подданные Владыки Раздола провожали в дальнюю дорогу Хранителей. Слышались мелодичные голоса эльфов, желающих Отряду доброго пути, но никто не смеялся, не пел песен, – проводы получились довольно грустные.

Путники перешли по мостику Бруинен – здесь, у истоков, он был еще узким – и начали подыматься на крутой склон, замыкающий с юга раздвоенную долину, в которой издавна жили эльфы. Поднявшись к холмистой вересковой равнине, они окинули прощальным взглядом мерцающий веселыми огоньками Раздол – Последнее Убежище к востоку от Моря – и углубились в ветреную ночную тьму.

Хранители дошли по Тракту до Переправы и тут круто свернули на юг. Перед ними расстилалась изрытая оврагами, поросшая вереском каменистая равнина, ограниченная с востока Мглистым хребтом; если б они пересекли хребет, а потом спустились к руслу Андуина, то быстрее достигли бы южных земель, ибо долина Великой реки славилась плодородием и удобными дорогами. Но именно поэтому соглядатаи Саурона наверняка стерегли Приречные пути; а продвигаясь к югу по западной равнине, отделенной от Андуина Мглистым хребтом, путники надеялись остаться незамеченными.

Впереди Отряда шел Гэндальф Серый; по правую руку от него – Арагорн, превосходно знавший западные равнины, так что темнота не была ему помехой; за ними шагали остальные путники; а замыкал шествие эльф Леголас, который, как и все лихолесские эльфы, ночью видел не хуже, чем днем. Сначала поход был просто утомительным, и Фродо почти ничего не запомнил – кроме ледяного восточного ветра. Этот ветер, промозглый, пронизывающий до костей, неизменно дул из-за Мглистых гор, так что Фродо, несмотря на теплую одежду, постоянно чувствовал себя продрогшим – и ночью, в пути, и днем, на отдыхе. По утрам, когда непроглядный мрак сменялся серым, бессолнечным сумраком, путники находили место для отдыха и забирались под колючие ветви падуба – заросли этих низкорослых кустов, словно островки, чернели на равнине – или прятались в каком-нибудь овраге. Вечером, разбуженные очередным часовым, они вяло съедали холодный ужин и, сонные, продрогшие, отправлялись в путь.

Хоббиты не привыкли к таким путешествиям, и утрами, когда зачинался рассвет, у них от усталости подкашивались ноги, но им казалось, что они не двигаются, а из ночи в ночь шагают на месте: унылая, изрезанная оврагами равнина с островками колючих зарослей падуба не менялась на протяжении сотен лиг. Однако горы подступали все ближе. Мглистый хребет сворачивал к западу, и теперь они шли по предгорному плато, рассеченному трещинами черных ущелий и отвесными стенами высоких утесов. Извилистые, давно заброшенные тропы часто заводили Хранителей в тупики – то к обрыву над бурным, пенистым потоком, то к сухой, но широкой и глубокой расселине, то к пологому спуску в бездонную трясину.

На четырнадцатую ночь погода изменилась. Восточный ветер ненадолго стих, а потом устойчиво потянул с севера. Тяжелые тучи к рассвету рассеялись, прозрачный воздух стал морозней и суше, а из-за Мглистых гор выплыло солнце – громадное, но по-зимнему неяркое и холодное. Путники подошли к гряде холмов, поросших могучими горными дубами, – казалось, что их черно-серые стволы вырублены в древние времена из гранита.

На юге, преграждая Отряду дорогу, высился гигантский горный хребет с тремя особенно высокими пиками в серебрящихся шапках вечных снегов. Фродо внимательно рассматривал горы; к нему неслышно подошел Гэндальф и, приложив ладонь козырьком ко лбу, глянул на далекий заснеженный хребет.

– Здесь начинаются земли Остранны, или, как называли ее люди, Дубровы, – опустив руку, сказал он Фродо. – В Остранне и климат гораздо лучше, и земля плодородней, чем на северных равнинах, но теперь нам придется удвоить осторожность: сюда наверняка посланы соглядатаи.

– За один по-настоящему солнечный день я согласен даже учетверить осторожность!– откидывая капюшон, воскликнул Фродо.

– А впереди-то горы, – вмешался Пин. – Должно быть, ночью мы свернули к востоку.

– Не было этого, – возразил Гэндальф. – В солнечную погоду просто дальше видно, вот почему ты увидел горы. Мглистый хребет у границ Остранны плавно сворачивает на юго-запад. Ты что же, ни разу не заглянул в карту, пока мы гостили у Владыки Раздола?