Сергей Раткевич - Лекарство от смерти

Но откликается вовсе не Эргарет.

Ясный день начинает стремительно темнеть. Ночь, ночь, ночь наваливается на мир свинцовым прибоем. Какая же это ночь? Не бывает такой ночи. Это какая-то совсем другая тьма… Ночь и звезды… красноватые, странные, ничуть не похожие на те, которые должны быть… контуры деревеньки расплываются, ладные домики оплывают, словно свечи, вот их уж и нет вовсе… и ни звука, ни голоса, глухая тишь, и только ветер шелестит сухой осенней травой… ты куда-то идешь, спотыкаясь на чем-то незримом во тьме, куда-то торопишься, то карабкаясь на холмы, то спускаясь…

— Где я? Что со мной?

Ни звука в ответ.

— Ш-ш-ш… — шумит ветер.

Резаной раной распахивается дорога.

Откуда здесь такая дорога? Не было здесь таких дорог. Таких дорог и вовсе не бывает.

Ты стоишь и смотришь. Ты зачем-то должен пойти по ней. Ты не хочешь, но почему-то должен…

Ты приходишь в себя внезапно. Приходишь настолько, что начинаешь слышать голос. Голос, что ведет и манит тебя куда-то… куда-то, куда тебе очень не хочется ходить… Он говорит с тобой… он говорит с тобой через цепь вызова. Вместо Эргарета… вместо… вместо… какой еще Эргарет? Не было никакого Эргарета! Да разве может быть какой-то там Эргарет? Есть только этот голос… и ничего больше…

То, что он говорит, не укладывается у тебя в голове. Не хочет укладываться. Этот голос… ты не хочешь его слышать, вот только у тебя нет выхода.

С большим трудом тебе удается сообразить, что достаточно всего лишь разжать пальцы… и отпустить серебристую цепочку. С еще большим трудом ты все-таки это делаешь. Тело почти не подчиняется тебе. Ты делаешь это, но ничего не происходит. Мрак вокруг тебя не рассеивается, а голос…

— Я тебе не Великий магистр! — с издевкой замечает голос, и ты наконец узнаешь его.

— Ну-ну, не нужно так пугаться… — шелестит пустота вокруг тебя. — Я же говорил, что мы еще встретимся…

«Это он! Он!!! Младший высокий лорд, будь он проклят на всех перекрестках!

А раз это он, значит…»

— Тисаф? — жалобно вопрошаешь ты, уже зная, что сейчас услышишь.

Это тебе только казалось, что ты до смерти напуган. На самом деле тебе стало страшно лишь теперь. По-настоящему страшно. До этой минуты ты и не знал, что такое страх. Настоящий, беспросветный ужас.

— Далась тебе эта девчонка… — Голос младшего высокого лорда колышет травы.

Какие еще травы, ведь сейчас зима?

Это там зима, а здесь — травы.

Какой же это ветер? Это же и есть его голос.

Голос… голос… голос…

— Нам что, поговорить больше не о чем? — спрашивает младший высокий лорд. — Только о ней?

— Она… у тебя?

Нет, до этой минуты ты не ведал, что такое отчаянье. Даже тогда, когда загибался от голода и боли в своей прошлой жизни. Ведь все, что ты испытывал, относилось только к тебе.

— Надо же было мне послать тебе приглашение? — ухмыляется тьма. — А то ведь ты небось возгордился… целителем стал… со «Старшими Братьями» дружишь… Великого магистра на место ставишь…

— Она жива? — лепечешь ты. Ужас застилает тебе уши, и ты едва можешь услышать ответ.

— Пока — да… — отвечает младший высокий лорд.

— Пока?! — давишься пустотой ты.

— Не зли меня разными глупостями, не задавай дурацких вопросов, и она, возможно, проживет еще долго… — ласково шепчет пустота. — Быть может, даже тебя переживет…

— Что я… должен делать? Я все сделаю!

— Пойти по этой дороге, — отвечает пустота.

— И куда я приду?

— Это лишний вопрос, юноша. К своей возлюбленной ты придешь. Ко все еще живой возлюбленной, если, конечно, это твой последний вопрос…

Ты делаешь шаг. А что тебе еще остается?

«Эх, вот и пожили…» — кряхтит старик.

Молодой не отвечает. Он пытается увидеть окружающее пространство как руну.

Шаг, еще шаг… ты идешь, как в гигантской трубе, и пустота грохочет вокруг тебя… шаг, еще шаг…

— Живей! — шипит пустота, и ты переходишь на бег.

Руна этого места очень проста, не руна — закорючка, тебе ничего не стоит разрушить ее, вот только… Тисаф так и останется там, где она находится.

Ты бежишь, бежишь, задыхаясь и падая, ты уже не очень можешь остановиться. Что-то подхватывает тебя всякий раз, что-то неумолимо толкает в спину, быстрей, еще быстрей… Это уже не ты переставляешь ноги, что-то переставляет их за тебя. Люди просто не способны так бегать. Серый ветер свистит в ушах, белесый и странный ветер, так похожий на голос, впрочем, быть может, это и есть голос… быть может, нет ничего, кроме голоса… весь мир — его голос, все, что тебе осталось, — его голос… И ты бежишь, бежишь внутри этого голоса, а когда он прекратит шептать свои жуткие невнятные словеса, ты исчезнешь, потому что мира, в котором ты бежал, просто не останется…

Тисаф… Тисаф… Что такое Тисаф? Всего лишь слово… только лишь слово… достаточно ему отзвучать, и ее не станет… да ее и не было никогда… и тебя не было… никого не было, кроме этого голоса, что шелестит высохшими травами, травами, которых нет… шелестит, покуда ему не надоест, а там угаснет и он…

Ты приходишь в себя в огромном зале. Обнаженное женское тело приковано к каменной колонне почти рядом с тобой.

Это Тисаф!

Ты с криком бросаешься к ней, касаешься ее плеча, и она вспыхивает ослепительным пламенем! С треском сгорают волосы, корчится в огне несчастное тело… и ни звука… последнее, что ты видишь, — ее абсолютно пустые глаза.

Милосердная тьма обрушивается на тебя.

Или — нет?

Во тьме что-то есть.

Кто-то.

Все тот же голос, сходный с ветром…

— Тебе понравилось?

— Будь ты проклят! — у тебя не получается говорить, не получается… тебя колотит, ты все еще видишь сгорающую возлюбленную, ты ничего и никогда больше не увидишь другого… пламя навек застыло в твоих глазах… но ты и на ощупь найдешь его… найдешь и…

— Это тебе за строптивость. А теперь слушай… — Это уже не ветер. Голос звучит как колокол, словно бы отпечатываясь на изнанке мозга. Ты всем телом чувствуешь эти его слова, всем своим содрогающимся от ужаса и ненависти телом. Они сотрясают тебя. — Она жива, — сообщает голос. — К чему мне убивать ее, ты же перестанешь слушаться. Но… я убью ее, если ты и дальше будешь меня раздражать.

— Покажи мне ее! — срываешься на крик ты.

— Нет. Ты не смеешь ничего требовать. Только повиновение.

— Да, господин! — испуганно шепчешь ты. Жаркое пламя, обугливающее тело твоей возлюбленной, все еще стоит у тебя перед глазами. Но ты все-таки можешь видеть. Можешь, потому что она жива.

— Я сейчас верну тебя назад, — сообщает голос. — Не смей связываться со «Старшими Братьями», если хочешь, чтоб твоя возлюбленная не пострадала. Выброси прочь ту цепочку, что у тебя на шее. Оставь своего слугу там, где он есть, он тебе больше не понадобится, садись на коня и скачи. Не медли, если не хочешь меня рассердить. Твоей возлюбленной это дорого обойдется…