Василий Чесноков - Правила игры

– Твою мать, если ты прав, то кто гарантирует, что мы закончим игру? Нас теперь слишком много, чтобы быть в чем-нибудь уверенным.

– Хм, можно подумать, что раньше ты был уверен во всем. Не ври себе, ты ни черта не понимал и не понимаешь!

– Как так? Я же объяснил тебе, что произошло позавчера. Правила трудно понять, но я могу… Еще четыре дня назад я не знал и сотой доли процента того, что мне известно сейчас. Четыре дня – не так много, верно?

– Возможно. Только ты не учитываешь одного: время идет. Сейчас ты осознаешь, что именно случилось три дня назад, но это случилось три дня назад. Завтра ты объяснишь, что произошло сегодня. Но когда наступит тот час, когда ты сможешь сказать, что будет через день? Правила тоже могут меняться… Вот беда: справочника по правилам игры нет. Его нет у тебя, у меня, у твоего соседа по палате, у врача, у продавщицы, у сенатора… Ты грызешь себя изнутри, мучаешь вопросом: где их достать? Твой мозг раскален, как сахарский песок в полдень, но тупая гордость и слепая одержимость не дают тебе признаться. Ты – никто, пока ты не знаешь, где ворота. Или лунка? Черт возьми, да ты даже не представляешь, что у тебя в руках, чем ты играешь. Лига растет, и ей нужно все больше правил и средств. Рраз – и город опустел, чтобы скрыть результаты. Рраз – и ты попался в капкан на краю поля. Так ты не выйдешь из игры.

– Если ты такой умный, как выйти?!

– Поехали в Странфилд.

– Почему ж ты, так уверен, хер поросячий?! Кто тебя надоумил?

– У меня нет другого пути, – ответил Вик на оскорбление. – И у тебя другого нет. Я поехал за тобой, чтобы догнать и ничего более. Но теперь я знаю, что мы должны вернуться, вместе. Буди Клару и собирайся.

– Но как же стена?!

– Представь, что ее нет. Если ты как-то сюда попал, как-нибудь и выберешься. Думаю, что самое время нам вернуться на поле. Судья не захотел, чтобы ты его покидал, и дал свисток. Поэтому ты здесь и застрял. Если я прав, то дорога свободна. По пути заберем Холли и в Странфилд, – сказал Вик. Как-то все слишком легко получалось, слишком гладко. Он врал, не опасаясь быть пойманным на лжи, поэтому врал непринужденно, пусть и не слишком складно. Сейчас Фрэнк был готов поверить во что угодно, и это делало его уязвимым. Но внутри сам Вик потихоньку начал верить во весь этот бред. Все кусочки мозаики аккуратно ложились на свои места, проявляя скрытый узор.

Фрэнк открыл заднюю дверь своего «бьюика» и зашел в беседку. Он взял на руки Клару, завернутую в одеяло, и положил на заднее сиденье, аккуратно пристегнув ремнями.

– Она, правда, спит? – спросил Вик.

– Да. Она спит двадцать часов в сутки или около того. Иногда она просыпается, чтобы поесть.

– Она все еще… парализована?

– Она может ходить, но молчит, не реагирует на слова. Когда становится темно – засыпает, когда почует запах еды – просыпается, – Фрэнк говорил и смотрел на одеяло, щелкая замком в дверце.

– Ну что там, поехали, – сказал он и сел за руль.

Прямо за воротами ранчо туман разорвало, и сквозь прорехи просвечивала бледная синева неба, а вокруг было пусто. Только деревянный домик позади и неровная линия горизонта. Фрэнк вел не спеша, объезжая впадины и камни, пока Вик искал следы Холли, которая как сквозь землю провалилась.

– Как ты с ней познакомился? – спросил Фрэнк.

– Я встретил ее в кафе у бензоколонки. Она ко мне подсела, и мы разговорились.

– О, даже так?

– Понимаешь, странное дело. Она тут заявила, что Эдди Норт – ее брат.

– Эдди? Это кто?

– Ты носишь его одежду, – сообщил Вик. – И она тебе великовата. Зато Эдди отлично подошла твоя пижама и ворованный пиджак.

– Ах да, ты же – полицейский… Не оставляешь надежды упрятать меня за решетку?

– Не исключено. Ты уже оказался вором, а, может быть, ты успел кого-нибудь убить… Прости за откровенность, но… Я просто хочу, чтобы ты это знал. Мне с трудом верится, что у тебя нашлись лишняя пара тысяч на «бьюик».

– Как-то надо набирать очки. Вон, кстати, лежит твоя подруга, – сказал Фрэнк, – и если ты передумал на счет нее, можешь отвернуться, и мы спокойно проедем мимо.

Вик сказал, что не передумал, и машина остановилась рядом с лежащей Холли. Пощупав ее пульс, Вик убедился, что она еще жива.

– Тепловой удар, – подсказал Фрэнк. – Она слишком долго загорала.

– Без шуток! Клара не будет возражать, если Холли расположится рядом?

– А говоришь без шуток. Давай, только осторожнее, а когда усадишь ее, пристегни обратно ремень. И если ты уж так заботишься об ее здоровье, там, в багажнике есть чистая питьевая вода. Смочи в ней платок, и положи ей на лицо.

Вик открыл багажник и выудил оттуда двадцатилитровую бутыль с водой. Можно было только догадываться, где Фрэнк достал ее, но сейчас она пришлась весьма кстати. Сделав Холли холодный компресс, Вик загрузил воду обратно. Там же он нашел отвертку. Покрутив ее в руках, он подошел к переднему бамперу.

– Что ты делаешь? – спросил Фрэнк. – Не вздумай ковыряться в моей машине! Она в порядке, а такой мастер как ты только все испортит.

– Погоди, – ответил Вик. – Я собираюсь привинтить обратно этот номер.

– На хрена?

– У меня плохое предчувствие, и ты не поверишь – я не смогу это не сделать. Всю дорогу буду мучиться, как это обычно бывает.

Крепежные винты оказались на месте, и операция не заняла времени дольше, чем потребовалось на их отвинчивание и завинчивание. Закончив, Вик отошел и полюбовался своей работой.

– Да, так он выглядит еще лучше, – сказал он и поглядел сквозь стекло на Холли. Она медленно приходила в себя после получасовой потери сознания, и ее голова покачивалась из стороны в сторону.

Рядом с передним колесом лежала изящная кожаная сумочка. Вик припомнил, что Холли никогда не выпускала ее из рук, даже когда была возможность положить ее рядом. Возможно, все женщины так делают, потому что в таких сумочках они носят самое важное, что у них есть. Держа одной рукой за ремешок, другой он нащупал защелку и надавил на нее. Раздался характерный звук, и Вик заглянул внутрь.

Сигнализация перестала пищать после пяти минут непрерывной работы. И в эти долгие пять минут Тэд заталкивал в себя гамбургер под тревожным взглядом жены. Она по-прежнему сидела напротив него и не шевелилась. Он был знаком с ее состоянием оцепенения. Оно охватывало ее по вечерам, когда он задерживался либо в баре, либо в участке. Она вот так же тихо сидела и ждала его. Очередной испорченный вечер.

Проглотив последний кусок, Тэд снова услышал сигнализацию и понял, что совсем не хочет идти и проверять машину. За порогом хлестал ливень, а он редко ставил свой «понтиак» в гараж, предпочитая не мыть его. Значит опять вымокнуть до нитки. Выходить из дома не следовало, но из окна посмотреть можно.