Константин Павлов - Король драконов

— Воротник! Воротник! — через каждые десять шагов кричала я в чащобу. Больше всего я боялась сейчас потерять дракончика. Разнесет нас по лесу, не дождется меня на поляне Мышак, пропадут они без меня! Безумная была затея, о чем я только думала?

— Х'иссин! — донеслось откуда-то справа.

Я повернула на голос.

Как же я была рада снова увидеть его зеленый хвост!

Воротник неутомимо вышагивал вокруг узловатого старого дерева. Осина? Каким ветром в старый ельник занесло осину? Похоже было, что за долгий век дереву крепко досталось и от морозов, и от ветров, и даже от грозы. Невзгоды надломили верхушку, глубоко рассекли ствол на развилке, оставили по телу дерева круглые наросты от сломанных веток. Но оно все равно выстояло, вцепившись корнями в землю и победно вздымая лиственную крону к небу. Весьма густую крону, следует признать, и разглядеть в ней что-либо было сложно.

— Он там?

Воротник кивнул. Он уже успел пробороздить кольцо вокруг дерева своими когтями. Молодец!

Еще один круг я сделала ножом. Другой — Шпилькой.

— Стереги его, — и пошла за Мышаком. Впереди была до-олгая ночь. И очень сомневаюсь, что мне удастся поспать.

— У-у-ух! У-у-ух! — сказал неподалеку филин.

Какой-то мелкий зверек прошуршал возле моих мешков, и я его отпугнула. Мышак раздраженно всхрапнул и оттолкнул топчущуюся рядом тень. Этой ночью место нашей ночевки было прямо как медом намазано.

— Он точно там? — в очередной раз спросила я у Воротника. Свет костра лишь иногда выхватывал из тьмы дерево, но потом огонь пригасал, и снова я без толку таращилась в темноту.

— Да. — Дракончик был краток. Он был ближе к дереву, чем я. Да и вообще в вопросах о лешем я целиком доверяла его чутью и знаниям — своих ведь у меня не было.

— Круги его удержат? — Да.

— На другое дерево не перескочит?

— Нет.

— Слушай, а какой он на вид?

— Разный.

Успокоенная в очередной раз, я поерзала, устраиваясь поудобней на застеленной плащом охапке веток, кинула куском земли в сторону дерева и крикнула:

— Ну что, поговорим?

А ведь как все хорошо вышло! Поймала лешего, быстро перевела к дереву Мышака, замкнула вокруг осины еще два круга — головней и носком сапога.

И только потом задала себе вопрос: а что же делать дальше? Сидевший на дереве упорно не желал говорить. Не помогали ни угрозы, ни просьбы, ни посулы. Я будто говорила с бессловесным деревом. Подпалить осину, что ли? Развести внизу костер, выкурить лешего дымом? Нет. Недавно я о чем-то похожем уже думала. Пустить на дерево Воротника, пусть сгонит его вниз? Не-эт, такое точно недавно было!

Все. Придумок не осталось. Я встала и потянулась. Взгляд упал на мешок с инструментами. Надо же! Я ведь сегодня не пела! Надо срочно исправиться.

Выпал знак колеса. Сказание о приключениях Дрока на ярмарке, да еще и под барабан. Да, хорошая песня для ночного леса!

Ну ладно. Буду бить вполсилы.

— «Пришла осенняя пора, и яблоки поспели. На ярмарке в Больших Лугах ожили карусели…»

— Он беспокоится, — вдруг сказал Воротник.

Песню не годится прерывать. Я только кивнула.

Беспокоится? Хорошо. Хоть чем-то я его доняла.

— «Телегу ладит землероб. Готовит бортник соты…»

Теперь все это звучало куда громче, да и по барабану я начала бить изо всех сил. Дрок приехал на ярмарку, уже успел продать поросят, встретиться с коварным Непутем и польститься на его чудо-гуся.

Гулкие удары барабана уходили в ночной лес. В пламени костра мотались тени потревоженных птиц. Одуревший от шума кабан с треском вылетел из кустов к костру, глянул на нас маленькими глазками и кинулся наутек. Согнутые тени выступали из леса и отлетали, наткнувшись на круг. А ведь песня была долгая! Дроку еще предстояло обнаружить обман, пострадать, поплакаться, а потом с помощью мудрого Межагора наказать жулика, обернув против него его же хитрость.

— Все.

У меня в ушах чуть звенело, руки гудели не хуже барабана, но добро в песне победило. А в лесу воцарилась звонкая тишина.

— Что-то у меня настроение попеть сегодня. Надо бы еще песен пять исполнить, погромче и повеселей! — громко сказала я в сторону окольцованной осины и забренчала мешком с инструментом.

— Не надо песен, — едва слышно сказал скрипучий старческий голос с осины.

— Ага, вот она! — Я потянула из мешка арфу. — Главное — уши не забыть заткнуть, а то сама оглохну!

— Не надо петь, — громче повторил скрипучий голос.

— Мерещится что-то, — пожаловалась я Воротнику, грозно помахивая арфой. — Комары пищат, что ли? Ну ничего — вот спою сейчас — полегчает.

На арфе засияли зачарованные струны.

— Не пой, не пугай лес. — Теперь уже голос говорил в полную силу, — Одних разгонишь, других приманишь. Пожалей. Ни к чему это.

— Жалеть? — удивилась я. — Сейчас отдохну, подумаю. А то два дня нас по лесу гоняли, по озерам и по норам, запыхалась — сил нет.

— Да, крепка ты оказалась, не ожидал. — По голосу можно было легко представить, что я слушаю сидящего на завалинке ворчливого седобородого деда. — И вода тебя не взяла, и зуб, и коготь, и голодная тень. Банду Зеленого Медведя распугала, Прядильщика ушибла. Ничего тебя не берет. И меня сумела остановить. Не ждал. И откуда в тебе сила?

— Каши много в детстве ела! — нахально ответила я, а сама тем временем поражалась: «Так это были разбойники?!» Я вспомнила гостеприимный лагерь лесных торговцев. Песни о Зеленых Медведях, об их жестокости и дерзости, набегах и проделках пели от Северного до Грозного моря. Кто бы мог подумать! Я была среди бандитов, наводящих страх на все Многоречье! Я сидела среди них! Говорила с их вожаками! Вот это да! А что это за тени, прядильщики какие-то? Непонятно. Но я продолжала сидеть с непроницаемым лицом и хмурить брови.

— Да уж, спасибо, Хозяин, развлек ты меня, уважил, ничего не пожалел! Чем бы тебя отдарить за такую милость? Прямо не знаю. Спою я, пожалуй, тебе песню! — И я снова потянулась к арфе.

— Распелась тут она! Мало ей того, что натворила! Мне теперь лес года два в порядок после тебя приводить! — Теперь уже в голосе с дерева звучала обида.

— А нечего было меня водить!

— А нечего было глупости всякие про меня рассказывать! — Судя по голосу, леший был рассержен не на шутку.

Н-да. Тут я промолчала. Крыть было нечем.

— Ну добро еще: слово сказала — ветер унес, — чуточку спокойней продолжал голос. — Так нет! Пастушок Мотре рассказал, Мотря с пастушком в деревне растрезвонили, знахарь знакомой сойке пересказал — и полетело, разнеслось! Соседи мне три седла прислали — из коры, из камня и из паутины. Водяной кнут подарил, кикиморы шпоры ржавые в трясинах нашли, преподнесли. Все наперебой вестовых посылают, спрашивают: не болит ли спина? шпоры бок не поранили? уздечка не душит, рот не трет? Лягушки на болоте со смеху лопаются, белки прохода не дают, вслед хихикают — и все за один день до вечера! Ну какой я теперь лесу Хозяин? Тут я и решил тебя поводить, научить уму-разуму. А ты что натворила? Водогонов вожак до сих пор спать боится. Белга жалуется, что нельзя детеныша на берегу оставить — проходимцы разные вертятся, ощипать норовят. Об остальных я вовсе молчу. А теперь еще ящерицей своей меня травишь, загнала, окольцевала — будто мало ты мне беды принесла!