Владимир Мясоедов - И имя мне - легион

— В принципе немного, — подумав, решил я. — Не знаю, сколько это будет в этих ваших долях, но вряд ли больше десятка. А вот как быть с боевой магией? На нее запас нужен солидный.

— Обороноспособность это вопрос важный, — кивнул офицер. — На случай непредвиденных ситуаций будет создан неприкосновенный запас, в который будет отправляться часть поступающей энергии.

— Ну, тогда ладно, — кивнул я. — Вот только во время этих своих исследований, которые вы запланировали, следите за тем, чтобы в теле всегда был паранорм, способный спасти нашу общую шкуру, места тут опасные.

И завертелось и закружилось. Шло время, корабль гномов доплыл до порта, а духовное общежитие (в нем ведь живут только духи), потихоньку приобретало жилой вид. Сделать нормальное жилье для большинства обителей амулета так и не получилось, слишком много потребляли созданные конструкции. Пришлось ограничиться тремя «зданиями»: залом совещаний, центром которого служила еще моя трибуна, вокруг которой создали стены и крышу, бараком, разделенном на два десятка крохотных комнат перегородками и телецентром. Последним правление, которое уже в лицо называли триумвиратом, заслуженно гордилось. Одной из душ, которая освободилась, оказался рунолог-программист. Как то он сумел сделать так, что то, что видели глаза Сардаса, отражалось на громадном полотне, состоящем из энергии и покрытом с обратной стороны причудливой вязью символов, полностью идентичных тем, что этот компьютерщик нарисовал плохо смывающейся краской на лбу полуэльфа. Для отражения звуков соответствующие конструкции были нанесены на уши, а чтобы можно было слышать переговоры тех, кто находится внутри тела, на каждого «водителя» он тоже ставил нечто вроде энергетической татуировки, которая держалась на душе около часа, затем ее приходилось подновлять. Вот только жрала получившаяся конструкция больше чем остальные два объекта и все жильцы вместе взятые.

Долю, которая шла на нужды тела, сократили до десяти процентов. И этого, на мой взгляд, было слишком мало для обеспечения безопасности и стабильного заработка, теперь приходилось отказывать самым тяжелым больным, а в случае легких повреждений приходилось останавливаться примерно на полдороге, не доводя до окончательного исцеления. Я пытался протестовать и выдвигал требования по увеличению квоты… Но кто меня слушал? Никто. Мои тревоги большинство душ не только не разделяли, более того, в лучшем случае их считали абсурдными домыслами, а в худшем принимали за попытку пробраться во власть путем подгребания под себя большого количества энергии и дальнейшего спекулирования ею. Когда подобное было услышано в первый раз, то я принял эту фразу за шутку. Но говоривший оказался абсолютно серьезен. Вот блин….Первый раз за все то время, что прошло с момента освобождения части душ я всерьез пожалел о том, что стрела сяньцев все-таки попала в амулет. Когда я был здесь один мне было, конечно, скучновато и тоскливо, но, по крайней мере, никто меня не оскорблял. Сардас не в счет. Во-первых, ему можно было дать энергетчиескую оплеуху, а во-вторых, он все-таки ребенок. Ну, почти.

Десантник, кроме себя любимого, нашел еще трех кандидатов на управление телом. Сам он неплохо умел драться врукопашную, научился за годы службы, а уж возможности тела одержимого, превращали его чуть ли не в машину смерти. Два из его рекрутов были паранормами, а третий являлся скорее адъютантом, чем бойцом, на него возлагались надежды как на альтернативного переводчика, поскольку до момента смерти он проходил обучение в каком-то гуманитарном вузе и неплохо знал немецкий, английский и даже мог связать пару фраз по французски. Конкурентом он для меня, в отрасли навыков, приравненных к боевым, не был, да и энергию потреблял по «гражданскому» тарифу.

Узбек-криокинетик по имени Ахмед, вот кто стал моей головной болью. Невысокий силуэт, если выбирался наружу из амулета и накачивался энергией под завязку, мог сойти за близкого родственника Деда Мороза. Там, куда он приходил, немедленно начиналась зима, вовсю падали снег и сосульки. Причем, при некотором усилии, в противоположенном вектору гравитации направлении. Не знаю уж как с поражающей способностью, но смотрелись полуметровые, блестящие на солнце иглы замороженной воды внушительно. Да и меткость у узбека была как у его далеких предков-степняков, что первой игрушкой брали в руки лук. Чаек влет бил.

Его сменщиком выступал тот самый «белый» чародей, непримиримый борец с алкогольными запоями, Петр. Гипнотизер, после накачки его энергией, свободно подчинял себе любую живность в радиусе пары десятков метров. Мерзкий он был тип, под маской вежливости прятавший гнилое нутро. Из-за него, а точнее, его неудачной попытки зло пошутить, умер человек, а он чихать на это хотел. Когда однажды вечером тело Сардаса было мной оставлено ужинающим в таверне для «свободного пилотирования» остальными, то этот мозгоклюй озабоченный решил исследовать гм…нижнюю часть спины проходящей мимо него орки, жившей где-то неподалеку. И, видно, большого сопротивления его идея ни у кого не вызвала. Сам он загребущие руки никуда не протягивал по понятным причинам, зеленокожая нелюдь могла и обидеться, надавав пощечин. Вместо него по тому месту, которое уже не ноги, но еще и не спина хлопнул паренек-служка, разносивший еду. Причем совершил он не только звучный хлопок, но и, скажем так, тактильное исследование. Короче облапал ее так, словно является законным мужем и находяться они у себя в спальне, а не посреди людного места. Пощечин не было. Был кинжал в груди. Обескураженное выражение на лице умирающего, который так и не понял, зачем он сделал столь самоубийственный поступок, я, сидящий на тот момент в телецентре, запомнил надолго. Хорошо хоть орке ничего за это не было, пившая пиво в том же трактире стража однозначно признала, что официантик сам виноват в своей гибели.

Вихрем помчался к креслу с Сардасом, чтобы вправить этому идиоту мозги и, если получиться, попробовать вытащить парня…Но меня не пропустили. Анна Павловна грудью встала на защиту своего коллеги по триумвирату и его подчиненных. Я бы смел ее одним ударом, но….на крик подтянулось штук десять душ, окружив кресло кольцом.

— Ты че творишь, в натуре? — вышел вперед уголовник, поигрывая энергетической финкой. — Ты седня свое уже отдышал, так что нишкни, наша очередь.

— Да ты видел, чего эти придурки натворили? — попробовал я воззвать к его совести. «Здание» телецентра стен не имело, и экран был виден издалека.

— Ну, видал и че? Кто ж знал, что эта баба бесноватой окажется.

— Да пропусти меня, я же целитель, мне вылечить этого парня на пять секунд работы.