Валерий Иващенко - Золотой Лис. 1-2 часть

— Вот, — не скажу каком месте Патрик свернул в проём и замер возле трёх весьма симпатичных бочек на мощных, чуть покосившихся от времени козлах. Поставив фонарь на соседнюю полку с кувшинами рядового вина, мажордом печально замер, скрестив на груди руки и словно устранившись от происходящего.

Коснувшись рукой одной ёмкости, Ридд невесело хохотнул.

— Всё ещё не доверяешь, пытаешься проверить, старый хрыч?

Подхватив фонарь, он вышел в центральный коридор и некоторое время прислушивался даже не к звукам и не к полузабытым запахам. То ли к эху давно минувших событий, а возможно, и к своему наитию. Вернувшись чуть назад, Ридд нырнул в боковой отнорок и поднялся на несколько ступенек в темноту, которую хорошо скрывал выступ известняка и которую нипочём не обнаружить при беглом осмотре. И с колотящимся от волнения сердцем остановился перед ничем с виду не примечательным бочонком, почти полностью сокрытым в стенной нише. Кажется, сердце вело именно сюда…

Ах, как же предательски дрожали протянутые пальцы! Но всё же, ладонь Ридда коснулась почерневших от времени дубовых клиньев на боковине.

Ай! — взвизгнула дриада, когда по всему естеству сладко сыпануло морозцем. Впрочем, совсем не так, как от лапочки-Меаны. Странно согретый одним лишь мимолётным воспоминанием, парень смелее погладил свою находку и лишь сейчас оглянулся на бледного спутника, с которого в этой прохладе подземелий пот уже катил градом.

— Продолжай, Патрик, — мягко и в то же время властно произнёс голос уже не просто парня, а потомка древнего рода.

Мажордом рухнул на колени и затрясся так, что казалось, безносая уже занесла над ним свою жуткую косу.

— Пощадите, милорд, — кое-как прохрипел он посиневшими губами.

И всё же, не слуге противиться воле лорда! Чуть наклонившись, Ридд приблизил лицо и заглянул в лихорадочно блестевшие глаза, в которых, казалось, плясал не огонёк фонаря — а подступающее безумие. И где-то там, на самом донышке души, прочёл неумолимую и безжалостную правду…

Несколько лет назад, когда ещё крепкий тогда мажордом вернулся из Нахтигейла, где лично присутствовал во время усекновения главы своего барона на Старой площади, он долгое время молчал. Храня на губах жёсткую складку, не разжимал их. И лишь потом, когда жизнь потихоньку начала брать своё, а память о тех страшных событиях стала улегаться…

— Я был осторожен, мой лорд. Услышал ненароком словцо там, словно невзначай повернул мимолётный разговор здесь, — Патрик рванул ворот, и лишь серебряная прочность хозяйской цепи остановила этот страстный порыв.

Словно опытный коронный сыскарь, не одну собаку съевший на своей работе, оставшийся на разгромленном хозяйстве Патрик принялся искать все мельчайшие ниточки и следочки, припоминать малейшие подробности. Даже подключил к тому обоих сыновей, выдернув из мрачной апатии и поселив в их сердцах крохотный огонёк надежды.

— Но всё оказалось тщетно, милорд!

Народу в баронстве тогда погибло немного, больше досталось хозяйству и разграбленным припасам. Где жители да слуги успели уйти и спрятаться, где ушлые сельские старосты сумели договориться с солдатнёй и откупиться от этих карателей. Но Патрик знал, что ему искать.

— Барон Фернандо был видным мужчиной и горячим, настоящим лордом. Я прошёлся по каждому следочку его похождений. И — никого в живых, — голос Патрика дрогнул, и всё же продолжил. — Всё то было не просто необыкновенно жестоким усмирением взбунтовавшегося барона, как мнилось непосвящённым…

— То была облава на лис, — еле слышно выдохнул Ридд, у которого в этом холоду выступила на висках горячая испарина.

Всё верно в своё время предположила сейчас беззаботно спавшая наверху девчонка — знать события лишь половина дела! Куда как важнее верно истолковать их, вскрыть неумолимой рукой их подоплёку, движущие силы — и по мере возможностей разглядеть средь зыбких теней последствия. Как же страшно оказывалось сейчас стоять на краю мрачной пропасти, вдруг высветившей в своей глубине неумолимое.

— Как погибла моя мать? — Ридд очнулся от своих мыслей с холодной деловитостью профессионала.

Патрик засуетился, зачастил, как пойманный на горячем мошенник, вовремя понявший — пора спасать чистосердечным признанием свою шкуру, пока за неё не залили горяченького.

— Она и хромой Санчо — ну, тогдашний староста — уводили народ к руднику, что под Сиськами…

В другое время Ридд усмехнулся бы, припомнив те две горушки, и впрямь своими очертаниями весьма напоминавшие приятные женские округлости. Впрочем, в те давние времена, когда им было дано столь необычное название, шаставшие по здешним землям первопроходцы, долго отлучённые от женской ласки, в любой примете искали долгожданные черты. А уж потом под столь сокровенным обнаружились и неплохие залежи руд.

— Конные рейтары маркиза настигли их у ручья. Но ваша маменька была не только красавица, но и мудрая женщина, милорд — она наверняка поняла, за кем же на самом деле идёт погоня. Правда, там живых свидетелей и вовсе не осталось, да и тел не нашли — распадок вокруг весь в горелый щебень растерзало.

Как потом проболтался вдрызг пьяный сапожник, ведьма осталась дожидаться уже показавшуюся погоню, а остальным велела убираться как можно быстрее. Да с таким лицом повелела, что даже хромой Санчес скакал к уже близким выработкам с их путаными ходами, как резвая козочка.

— Из рейтар едва половина уцелела, уж больно страшное проклятие успела на них наслать ваша матушка. Но и она живой не далась — вот всё, что мне удалось выяснить доподлинно, — Патрик закончил и теперь стоял молча, склонив перед своим лордом благородные седины.

— А не видали ли при каждом отряде…

Мажордом сглотнул тяжело и с похожим на рычание звуком, словно в горло ему попал бешеный ёж. Бросив мимолётный взгляд в стылую черноту подвала, Патрик кивнул и совсем севшим голосом подтвердил:

— Всё так, ваша милость — при каждом отряде видели эльфийского следопыта.

Осознавал ли Ридд, что здесь и сейчас оказывался произнесён беспощадный приговор кое-кому? Разумеется, осознавал — равно как и ни на миг не забывал, что отныне проклятый клан носит древнее родовое название Faennelor. Но о подробностях всегда молчала даже дриада. Стоило только завести беседу на эту или схожие темы, как вся её смешливая болтливость куда-то испарялась, уступая место угрюмой задумчивости.

И как же тяжко, когда родовая честь борется с велениями сердца!

— Что ж. Тогда, Патрик, я поеду на коронацию барона Шарто именно с этим вином, пусть Перес подготовит и сделает всё, что нужно. Поцелуй ведьмы, говоришь? Надолго же они запомнят иные ласки…