Валерий Иващенко - Золотой Лис. 1-2 часть

Дальнейшее она выслушала внимательно. И даже слегка опустив глаза книзу и чуть вправо, как некогда, целую вечность назад делала сельская травница, терпеливо внимая бесконечным крестьянским бедам и легонько кивая-поддакивая в нужные моменты.

— В другое время история эта показалась бы просто невероятной, клянусь огненной Мертель. Признаюсь, в детских мечтах я представляла, что однажды приедет за мной принц на белом коне и увезёт из постылой обители. Но вот так вот, вдруг, однажды?

А затем на губках Виссы мелькнула та едва заметная улыбка, завидя которую все знавшие её брата здорово менялись в лице и на всякий случай проверяли оружие или находили срочные дела где-нибудь подальше.

— Если ты действительно мой любящий и любимый брат, я тоже в свою очередь хочу осмотреть тебя, — её серые глаза смотрели с вызовом, ожиданием… и надеждой.

Туше, как говорите вы, фехтовальщики! — с удовольствием констатировала восторженно расхохотавшаяся Флора.

— Ты прелесть, сестра — и я тебя уже заранее обожаю, — с лёгкой, как лунный свет, улыбкой признала Меана.

— Вообще-то, я старший брат и без пары дней полновластный, законный барон. Могу для перевоспитания кое-какую строптивицу и на конюшни отправить, вожжей отведать — не доводилось? — ещё попробовал было потрепыхаться Ридд.

— Ну как же, пришлось как-то попробовать и таких сомнительных удовольствий, — Висса при этих словах ничуть не переменилась лицом, а голос её даже не дрогнул. — Итак?

Меана миг-другой смотрела в глаза повелителя своих дум. Улыбнулась. А затем непринуждённо, словно занималась чем-то обыденным, принялась высвобождать из петелек застёжки и ремешки своей походной одежды. Ридд вздохнул, мысленно помянул незлым тихим словом преблаженного твою мать Динаса — под заливистый хохот дриады — и тоже принялся разоблачаться.

Ридди, она ведь дала тебе право выбора — покорная рабыня для продажи какому-нибудь похотливому самцу или же полноправный член семьи…

Ох, как же пылали щёки, растудыть тебя святой Шамот и его присноубиенные первосвященники! Зажмурившись отчего-то, Ридд стоически вынес процедуру самого пристального осмотра и даже рассматривания. Затем недолгую паузу, во время которой смущённо пискнула обретавшаяся рядом полуЭльфийка. А потом внимание опять вернулось к нему.

— У тебя неплохой талисман, — сообщила сестра, хотя рука её невзначай коснулась возле совсем иного места. А потом она подозрительно осведомилась: — Чему ты улыбаешься?

— У тебя пальцы тёплые, — в полном соответствии со своим обыкновением извернулся Ридд. И после вполне ожидаемого пинка со стороны Меаны принялся споро облачаться.

— Да уж, семейка намечается ещё та. Баронесса просто обзавидуется, — нервно хохотнула сердечная подруга и зябко вздрогнула. Всё-таки, не лето, а уж куда как гораздо ближе к морозцу.

Ридд поёжился в своей вернувшейся к нему одежде и мысленно согласился с намёком Меаны — уж её взгляд на небольшую серебряную флягу, обретавшуюся во внутреннем кармане, он приметил.

— Согрейтесь и заодно оцените. Это сделала наша с тобой мать… в последний раз, — он протянул небольшую ёмкость мгновенно заинтересовавшимся девицам, а сам ухмыльнулся, едва не смазав эффект. — Прекрасный принц, говоришь? Будет тебе принц — и даже на белом коне.

С этими словами он шагнул на бугорок рядом, по хозяйски расставил ноги и поднёс руки ко рту. Уже сообразившая кое-что Меана страдальчески заткнула ушки…

То не гром с ясного неба грянул, и не свистнул бич погонщика вселенной — то вон тот хулиган издал свой некогда знаменитый свист, от которого, бывало, с замковых стен замертво падали вороны и голуби. Маменькино наследство — надо ведь знать, из какого перед тем пузырька втихомолку пригубить для пущего удара по мозгам…

Откуда-то, чуть ли не с края земли донеслось еле слышное ответное ржание. Затем, когда в голове уже постепенно улегались гул и дрожь, вроде как померещился то ли плеск воды, то ли и вовсе шуршание полночных трав. Но тем не менее, к замершей в подлунном мире троице вскоре подъехал… да-да, вы угадали — принц Элендил на белой кобылке и даже с кое-как умытой физиономией, теперь представшей лицом.

— А ты везунчик, братец, — с непроницаемым выражением промолвила Меана. Она огляделась и проворно ободрала с обочины несколько пышных чертополохов с лиловыми и розовыми колючими головками. Во мгновение ока соорудив некий весьма подозрительный букет, она вручила его не сообразившему обзавестись чем-то подобным всаднику. Ну разве чему хорошему во всяких там дворцах научат?

В это время Ридд снял со своих плеч роскошный эльфийский плащ и шагнул к сестре, на лице которой от восторга прыгали глаза и губы. Но Висса поняла. Не дело, в монашеской робе… и через несколько мгновений уютное невесомое нечто обернуло её в уже попахивавшей морозцем ночи, подхватило — и вот так, на руках брата преподнесло эльфийскому принцу бережно и осторожно, как величайшую драгоценность.

"Да так оно, пожалуй, и есть" — подумалось одному лису, который вдобавок ещё сунул не совсем опустевшую фляжку этой немного огорошенной парочке верхом на горделиво струящейся серебряной гривой кобылке.

— Первое свидание, под луной и в романтичных местах, — он с чуть завидующей улыбкой посмотрел вослед им.

— А кто нам мешает? — Меана с места запрыгнула в седло золотисто-рыжей бестии, воззрившейся на неё весьма недоверчиво, но цапнуть не осмелившейся. — Догоняй!

Наверное, Черныш удивился, что ему дали столь лёгкое задание. А возможно, и нет. Но с места рванул так горделиво и мощно, что Ридда едва не вынесло из седла.

Зато дриада в полном блаженстве от хохота едва не выпала в осадок.

Кажется, я догадываюсь, за что вас всех люблю!

* * *

— Спасибо, мастер Ридд, это был незабываемый урок мне и всем нам, — синий взгляд баронессы Шарто грустно смотрел в пространство меж мягко изливающим уютное тепло камином и вызолоченной статуей в весьма старинных одеяниях. И столь пристально женщина то проделывала, что многие не удержались от соблазна полюбопытствовать искоса в ту сторону… — Болезненный, но необходимый, как иные методы костоправов.

Давно затих в малой гостиной негромкий голос самого Ридда, равно как растаяли в этой уютной полутьме дополнения и поправки остальных сведущих во всякого рода деликатностях. Унесён с жаром и дымом камина оказался и короткий доклад мэтра Шима. Всё унеслось и развеялось к терпеливым и всё приемлющим небесам. А сейчас здесь витал неслышно, покрывал присутствовавших то испариной, то зябким холодком невысказанный вопрос. И всё же, грузный и элегантно поседевший на висках герцог Курвуазье нарушил молчание первым.