Марина Ефиминюк - Второй шанс

На пороге стояла Лиза, впервые она забыла надеть какуюлибо маску. Ее безразличное, похожее на застывшее изваяние лицо пугало. Живот скрутило страхом, я попятилась, категорично не желая слышать ее слов, хотя точно знала, что именно сейчас произнесет девушка.

— Эмиля убили. — Ровным, не выражающим никаких эмоций голосом оповестила она. — Одевайся. Я подожду.

От волнения позабыв включить свет, я долго ощупывала в темноте нижнее белье и платье, чтобы определить изнанку. Туфли так и не нашлись, затерявшись гдето под кроватью. Шлепая босыми пятками, я выскочила в коридор. Лиза прислонилась к стене, скрестив руки на груди. Глянув на меня пустым взором, она тихо произнесла, передав голосом сожаление:

— Как бы я хотела, чтобы мне сейчас стало страшно.

Меня трясло от ужаса.

— А я бы хотела успокоиться.

Мы быстро прошли по коридору, и шаги Лизы разносились гулким эхом. Дом уже опустел, о празднике напоминали лишь стремительно увядавшие гирлянды цветов, и потухшие фонарики. Мы пересекли холл, а оттуда попали в маленький коридорчик, едва освещенный единственным бра на стене. Он заканчивался открытой дверью в кабинет, откуда доносился надрывный, душераздирающий плач. Вероятно, заслышав шаги, из комнаты вышел хмурый растрепанный Филипп в расстегнутой мятой белой рубахе и брюках.

— Филипп! — Я буквально кинулась к нему.

— Не ходи туда. — Остановил он меня, придержав за руку. — Зрелище не из приятных.

Лиза осторожно нас обогнула, исчезая в недрах кабинета. Рыдания резко оборвались, и оттуда донесся истеричный вопль Ларисы:

— Филипп, Аида в обморок упала!

Парень прижал меня к себе и рассеянно пробормотал:

— Давай в гостиную. Я приду. Хорошо?

Я мелко закивала и развернулась, почти бегом бросившись в холл, а оттуда в уютную утопавшую в темноте и чужих запахах комнату с разорванным портретом на стене. Мне было страшно пошевелиться, чтобы включить свет, который разгонит ночной кошмар, но, наверняка, вселит новый. Хотя в Гнезде мне не попадалось ни одного выключателя, ведь его жителям не требовались обычные человеческие мелочи. Ручки на дверях имелись только оттого, что так полагалось. В голове вновь и вновь крутились картинки, медленно покидающей тело Эмиля, льющейся по пальцам из перерезанного горла крови. Все, что пытался спрятать от моего взора Филипп, я уже видела и держала в своей памяти.

Приблизившись к окну, я обняла себя руками, казалось, что тело стремилось, как хрупкая чашка, разбиться на мелкие кусочки, и только через несколько секунд почувствовала чужое присутствие. Почти над ухом чиркнула зажигалка, вспыхнул язычком пламени, осветив осунувшееся мрачное лицо Заккери. Он так и не снял парадного костюма, только развязал болтавшийся на шее галстукбабочку да расстегнул пару верхних пуговиц на белой рубахе. Его рука с сигаретой подрагивала. Признаться, не видя его весь вечер, я искренне решила, будто он сбежал еще до начала семейной вечеринки. Парень глубоко затянулся и выпустил сизую струйку.

— Паршивый праздник, — произнес он с расстановкой, — и закончился полным провалом.

Я помолчала, а потом заставила свои губы разомкнуться:

— Заккери, мне так жаль…

Он кивнул и быстро заморгал от попавшего едкого табачного дыма.

— Господи, я не знаю, что мне теперь делать. — Неожиданно признался он, и в его тоне скрывались сотни собственных страхов и неуверенность, но ни капли горечи или страдания. — Он умер. Что мне теперь делать? — Заккери как будто спрашивал моего совета. — Я так… — Запнулся он. — Так мечтал о дне, когда его не станет…

Его признание меня покоробило.

— Ты дождался, и что теперь?

— Мне страшно. — Он смотрел в мое лицо долгим полным страдания взором.

— А мне бы было противно. — Выпалила я зло. — Если мечтать о смерти родного отца — это и есть являться ведьмаком, то я счастлива, что родилась человеком!

— Ты не понимаешь. — Отозвался бесцветно Заккери, стряхнув пепел в цветок на высокой подставке, отчего алые лепестки моментально поникли. — Всего через пару дней ктото из нас четверых станет Хозяином.

— Говори правду, через пару дней ты станешь Хозяином, и тебя пугает, что мечта исполнилась неожиданно быстро! — Для чегото спорила я. — Разве власть может перекрыть горе от потери родного человека?

— Может.

— Нет. — Резко опровергла я, чувствуя гадливость. Мы буравили друг друга тяжелым взглядом, полным непонимания. Синие глаза Зака чуть светились в темноте, а от окна падал печальный свет почти перегоревших лампочек гирлянд, украшавших сад.

Резкий щелчок пальцами заставил меня вздрогнуть и опустить голову. Вспыхнула большая хрустальная люстра, разбрасывая вокруг себя крохотные блики от сотни продолговатых висюлек. Портрет грозного старика на стене с заклеенным, словно ранение, лбом смотрелся сиротливо и жалко.

— Саша? — На пороге стоял Филипп. — Все в порядке?

Я неуверенно кивнула, попрежнему обнимая себя за плечи, от тянувшегося из открытой уличной двери сквозняка меня лихорадило. Филипп выглядел очень уставшим, под глазами залегли тени.

— Зак? — Он кивнул брату. Заккери отвернулся и быстро потушил сигарету в цветочном горшке, вдавив окурок в черный грунт.

С перешептыванием в комнату входили обитатели Гнезда, все, кроме Лизы, с черными от навалившейся беды лицами, но отчегото актриса без обычного «эмоционального макияжа» мне показалось самой искренней и печальной. Последним появился Максим, до странности смятый. Он окинул нас с Заккери рассеянным взглядом, о чемто серьезно задумавшись. Спрятав руки в карманы, он остановился у двери. Филипп подошел ко мне и обнял за плечи, непроизвольно я прижалась к парню, ища поддержки.

Аиду, растоптанную горем, заставили выпить заговоренный валерьяновый корень и насильно отправили в спальню. Дом, словно в насмешку, с укоризной, разносил по пустым холодным комнатам ее надрывный, заставляющий содрогаться плач. Лариса осталась с Хозяйкой Гнезда, пытаясь успокоить бедную женщину заклинаниями и тихими разговорами.

Все молчали, разглядывая паркетные дощечки, потемневшие за короткие минуты, ведь Гнездо скорбело вместе с жителями.

— Они все равно придут! — Резко заговорил Грегори. — Мы ясно должны понимать — нам никуда не деться от них. Они уже почувствовали, как остановилось время для одного из нас.

— Да, — подтвердил Филипп, невесело улыбнувшись, — Грегори прав. Они появятся на пороге в любой момент, Гнездо уже открыло двери, приветствуя их.

Снежана сидела в глубоком кресле с высокой спинкой, принадлежавшем Луке. Она положила руки на деревянные полированные подлокотники и буравила меня пристальным взглядом, и ее зрачки искрились.