Вальтер Моэрс - 13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь

— Что здесь происходит?! — воскликнул я. Меня тоже все это начало беспокоить.

— Не знаю.

Новый толчок. Еще сильнее.

Рефлексы и мысли-привычки суматошно заметались по коридорам, очевидно не зная, что делать. Они возбужденно гудели и взвизгивали, натыкаясь друг на друга. 16Ч остановила пролетавший мимо темно-серый куб. Они пошептались какое-то время тем способом, который был для меня недоступен, то есть телепатически. Немного погудев, глядя друг другу в глаза, они расстались, и кубик полетел дальше.

— Что? Что он тебе сказал? — набросился я на 16Ч.

— Мозг просыпается, — ответила она.

Бу-буммс!

Время не ждет. Мне казалось нечестным покидать голову в такой ответственный момент, но мы уже добрались до озерца ушной серы.

— Иди, — махнула рукой 16Ч. — За нас не переживай. Мы справимся. Большой голове уже давно нужна была хорошая встряска.

Мы вырвали несколько самых толстых волосков, связали их вместе (вообще-то связывать волоски непростое занятие, но ведь я прошел обучение на корабле у карликовых пиратов) и сделали на конце петлю. Эту петлю я забросил на бородавку, росшую на противоположном берегу озерца. 16Ч взяла в руки конец импровизированного каната и изо всех сил натянула его, а я, обхватив его всеми четырьмя лапами, потихоньку пополз вперед над озером ушной серы. Вскоре я уже стоял на другом берегу. Без 16Ч мне бы снова пришлось нелегко.

Мы помахали друг другу, и она, с картой под мышкой, побрела обратно вглубь уха.

Это была самая лучшая из известных мне плохих идей.

Бу-буммс!

Я выбрался из уха наружу. Был полдень. Солнце стояло в зените, изливая сияющий свет на Замонию. В поле зрения не наблюдалось ни одной гигантской блохи. Вдалеке виднелся Атлантис — бескрайнее море домов, купающихся в лучах полуденного солнца. Наконец-то! Осталось только спуститься с головы вниз.

Бу-буммс!

Почему этот звук кажется мне таким знакомым?

Бу-буммс!

В нос мне ударил знакомый запах. Пахло опасностью.

БУ-БУММС!!!

Большая голова вздрагивала при каждом новом звуке. Новый толчок. Я закачался, не удержался на ногах и сел на шерсть боллога.

БУ-БУММС!!!!!

Меня вдруг осенило, что это за звук. Так могли звучать только шаги боллога. Доисторический исполин вернулся назад, чтобы забрать свою голову.

Только бы боллог не успел нахлобучить ее, прежде чем я окажусь на земле!

Судя по звуку, он был уже совсем близко, надо было поторапливаться. Я собрал все свои силы и устремился вниз.

Я быстро скользил по шерсти. Толчки вдруг прекратились. Дурной знак, — похоже, боллог был уже на месте.

Тут черная тень заслонила от меня небо, и я впервые в жизни увидел живого первобытного боллога. Ростом он был, наверное, не меньше ста километров. Его мощный торс терялся за облаками. А плечи скорее всего врезались в космическое пространство. А потом величайший гигант Замонии наклонился над своей давным-давно потерянной головой, собираясь водрузить ее на прежнее место.

Я изо всех сил работал лапами, прокладывая дорогу вниз. Иногда я просто скатывался по шерсти, перехватывая то один, то другой волосок, как обезьяна лианы. Это было не очень сложно, ведь спуск шел не совсем вертикально, и все же довольно опасно. Стоило только раз промахнуться, и я бы летел вверх тормашками без страховки до самой земли, а до нее оставались еще километры.

Тем временем небо разверзлось над моей головой, и из него показались две гигантские лапы. Огромные, словно острова, черные и покрытые бесчисленными мозолями. От запаха, исходившего от великана, мне стало дурно. Веками не мытая шерсть — многие сотни квадратных километров, — вы представить себе не можете, как она пахла, и я не хочу здесь об этом даже писать, достаточно будет сказать, что я практически потерял сознание. Всего на какую-то долю секунды разум мой отключился, но и этого оказалось достаточно, чтобы я разжал пальцы, выпустил из лап волос боллога и с бешеной скоростью покатился на спине вниз.

Вниз. Боллог уже почти коснулся своей головы. Мне оставался примерно один километр. Гора у подножия становилась все более пологой и менее опасной, но зато и катился я теперь значительно медленнее.

Вот боллог оторвал голову от песка. Шерсть всколыхнулась, меня бросило вперед, я несколько раз перекувырнулся через голову и заскользил дальше, но уже на животе. Мне осталось всего несколько метров до земли.

И на этот раз беспримерная медлительность великана спасла мне жизнь. Боллоги вообще очень медлительные, но боллоги-великаны медлительнее во сто крат. У самой земли я вскочил на ноги и побежал бегом по волосам. Наконец подо мной оказалась твердая почва. Обессиленный, я рухнул на колени.

Потом еще некоторое время полз на четвереньках, прежде чем мне удалось прийти в себя и встать во весь рост. Наверху разыгрывалась захватывающая сцена — боллог-великан водружал на плечи свою громадную голову.

Когда циклопу-великану это удалось, он для верности еще и повернул ее — сначала влево, потом вправо. Послышался кошмарный хруст позвонков, громом раскатившийся над всей Замонией. Голова прочно села на место. Боллог осмотрелся своим единственным циклопическим глазом, впервые за тысячи лет. Я молил Бога, чтобы великан не решил идти в ту сторону, где лежал город Атлантис. Однако он развернулся и направился к югу, туда, где располагался Замонианский залив. Может, надумал искупаться.

Я бы тоже не отказался.

Уже издали я слышал шум, характерный только для больших городов, состоящий из тысячи звуков одновременно: хор из множества голосов обитателей города и домашней живности, звон колоколов и разменной монеты, детский смех и стук молотков, бряцание посуды и хлопанье сотен дверей, плач новорожденных и предсмертные стоны умирающих — грандиозная смесь, означавшая самое жизнь.

Я двигался к городу, словно меня тянули туда на аркане. Сначала медленно и нерешительно, потом все быстрее и быстрее и в конце концов резвым галопом. Атлантис притягивал меня как магнитом; чем явственнее становились звуки, тем сильнее жгло меня любопытство, желание узнать, что или кто их производит.

И вот я, затаив дыхание, остановился у городских ворот (о том, что их в городе было несколько, я узнал позже). Передо мной возвышались две черные мраморные колонны высотой не менее двадцати метров, служившие опорами для гигантской вывески: