Светлана Багдерина - Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

Не раздумывая больше, Агафон выкрикнул короткое заклинание и выбросил вперед пальцы в имитации взрыва.

Потом еще раз, и еще, и еще…

Зрители присели и закрыли головы руками.

Долгие секунды, сложившиеся в минуту, ничего не происходило, и самые отважные (а, может, самые любопытные) не выдержали и осторожно высунули носы из укрытий – и не прогадали.

– Смотрите!!!..

– Таранщикам подкрепление бежит!..

– Обнаглели!..

– Думают, раз минуту не постреляли, так значит, и дома никого нет?..

– Отсекайте!.. Не пускайте!..

И, следуя приказу Граненыча и зову сердца, лукоморцы снова обрушили на

осмелевшее Костеево воинство все предметы, пригодные для метания и оказавшиеся у них в данный момент под рукой.

И лишь один ополченец в малиновой шапке на мгновение отвлекся от своего полезного и увлекательного занятия и недоуменно уставился на Агафона:

– Ваше премудрие… а я что, один взрыва не слышал, или у меня со слухом чего?..

Князь Митроха не проронил по этому поводу ни слова, но взгляд его, адресованный специалисту по волшебным наукам, был красноречивей трехчасовой речи.

– Я тут в последний момент подумал… и решил… что в данной конкретной

обстановке… взрыв… э-э-э-э… будет неэффективен… Я бы даже сказал… э-э-э-э…

контрпродуктивен… И пришел к выводу… значит… что с такой… нестандартной… угрозой… как таран в собственной броне… надо бороться ассиметрично, неадекватно, но… э-э-э… эквивалентно, – размашисто жестикулируя и стараясь не глядеть в сторону Граненыча, разъяснил ошалевшему мужику почему-то занервничавший вдруг чародей. – Так что, всё под контролем! И займись своим делом!.. Ишь, разговорился!..

– Как скажешь ведь, ваше премудрие, – пожали плечами мужик, вера которого во всемогущество магии после такой отповеди только усилилась, и последовал совету.

– Это ты хорошо загнул, про обстановку-то, шибко складно, – беспощадно вперился Митроха в готового провалиться сквозь башню мага. – А делать-то что-нибудь собираешься, орел? Если нет, так и скажи – путь люди на тебя не рассчитывают.

Специалист по волшебным наукам побелел, потом покрылся красными пятнами и снова побледнел…

– Я готов поклясться, что верно заприметил место… – отчаянно прошипел он, не сводя глаз с неумолимо надвигающегося тарана, но даже это жуткое зрелище было лучше, чем сурово-презрительное лицо Митрохи. – Может, заклинание сквозь землю не проходит… Или… или… Нет, ты не гляди на меня так, Митрофан Гаврилыч… Я не вру… Я точно говорю… Этот таран не жилец, я на что угодно поспорю… У меня в мешке есть мощный артефакт, я говорил… Используй я его, этот домик снесет как бумажный, но мне не хотелось бы тратить его в самом начале осады… Но, если придется… Но ситуация и впрямь идиотская!.. Это ведь не чудовище какое – это всего лишь дурацкий домик, в котором к потолку подвешено обитое железом бревно!.. И главное – не дать ему разбить ворота!.. А как ему можно не

дать разбить ворота?.. Как ему не дашь?.. Ну, вот как?.. Вот ворота, вот бревно… И что?.. Как?..

Митроха пренебрежительно покосился на запутавшегося в словах и заклинаниях чародея и пошел к люку, чтобы спуститься вниз к поджидающему подкреплению, но тут Агафона осенило.

– Простыня!!! – кинулся он с воплем за Граненычем. – Мокрая простыня!.. Есть?.. Срочно!..

– Смирительная рубашка, – иронично фыркнул князь и продолжил свой путь.

– Нет, рубашка будет мала! – не уловил хода главкомовской мысли маг и кинулся к

лестнице, ведущей вниз, опережая и едва не сбивая с ног Митроху. – Надо одеяло!.. Или скатерть!.. Мокрую!.. Пододеяльник тоже сойдет!.. Мокрый!..

Горожане на секунду оторвались от бойниц, благоговейно переглянулись – именно таким – буйно-помешанным – они всегда и представляли себе настоящего волшебника

– и, не дожидаясь очередного указания, вернулись к войне.

А буйно помешавший всем и сразу этажом ниже волшебник уже переворачивал там вверх дном всю обстановку.

Как и было можно предугадать, воды везде было в изобилии, но вот с простынями и даже со скатертями в сторожевой башне почему-то было хуже.

Но настоящего чародея это остановить не могло.

Когда до беззащитных перед тяжелым тараном ворот оставалось не больше полуметра, перед носом уже примеривающихся к рукоятям на бревне зверолюдей упал с башни и развернулся лукоморский флаг.

Точнее, три лукоморских флага, сбитых наспех загнутыми гвоздями вместе и спущенные на двух привязанных по краям веревках. Три мокрых насквозь трехглавых орла на истекающем водой бело-сине-красном фоне смотрели друг на друга, словно

озадаченно переглядываясь и спрашивая, что же они, собственно говоря, тут делают.

Переглянулись и задались аналогичным вопросом и солдаты в треугольной избушке.

– Что это? – выразил, наконец, витавшее в воздухе недоумение, капрал.

– Флаги? – предположил один из солдат.

– Сдаются? – выразил надежду другой.

– Белого мало, – возразил знаток военной символики.

– Тогда чего? – снова выразил всеобщую мысль капрал.

– Для поддержки боевого духа? – предположил знаток.

– Чьего? – снова поинтересовался капрал.

Солдаты с сомнением переглянулись.

– Не нашего, – решительно отверг все возможные и невозможные варианты второй.

– Наверное, своего, – высказал предположение знаток.

– Тогда они с местом вывешивания что-то напутали, – заржал оптимист.

– Это с перепугу, наверное, – авторитетно заявил знаток, и на этом дискуссия сама собой закруглилась.

С таким выводом не поспоришь.

Тем более что других не наметилось.

– Ну, чего уставились как бараны? – грозно выкрикнул капрал и ткнул когтистым

пальцем широкой лапы в занавешенные ворота. – Подвигаемся вплотную и начали! Нам эту развалюху разнести – раз пнуть! Навались!..

Зверолюди навалились, и избушка гулко ткнулась в ворота, припечатав к дубовым доскам мокрых орлов.

– Раз-два-взяли!.. – скомандовал капрал и сам подал пример, ухватившись за кованую рукоять справа. – И-раз!.. И-раз!.. И-раз!..

Массивное, обитое железом бревно медленно, как просыпающийся от долгой спячки в

своей пещере невиданный зверь, шевельнулось, неохотно подалось вперед, но тут же отползло назад. Потом, будто передумав, снова двинулось вперед, уже быстрее, и опять отшатнулось, но, не прошло и секунды, как раскачиваемое мощными руками

таранщиков, вновь бросилось вперед к обреченным воротам, и с четвертым «и-разом», неистово скрипя всеми своими цепями и едва удерживающими его тушу балками, яростно врезалось в прикрытые неуместно-разноцветной тканью толстые доски.

Раздался глухой болезненный треск.

От обрушившегося на старые ворота удара сотряслась, казалось, вся башня. Камни, раствор, петли, запоры, скобы – всё застонало, задрожало заскрипело…