Александр Даган - Дело Белки

Признаю – я человек неразумный и непоследовательный. Нормальный гражданин, наверняка, сделал бы все от него зависящее, чтобы поскорее отделаться от тех странных личностей, с которыми я столкнулся на темной улице. И уж он-то точно ни при каких обстоятельствах не стал бы помогать запихивать в свой багажник такой опасный груз, как связанное тело неизвестного громилы по кличке Костлявый. В общем-то и в моей голове мелькнула мыслишка о том, что нафиг мне нужны все эти приключения. Но в том-то и суть, что на самом деле я всегда только их и ждал – хороших, увлекательных приключений. И ведь, что интересно, если бы мои новые знакомцы, стали меня уговаривать, обещать большие бабки, на худой конец, просто угрожать, тогда бы и я скорее всего сразу послал их куда подальше, не сильно заботясь и переживая об ответной реакции. Они же, напротив, просто стояли и смотрели на меня, не говоря ни слова, но именно этим-то как раз и было все сказано. Я понял, что впервые в жизни столкнулся с чем-то интригующим, загадочным и необъяснимым. Стоит мне сесть в машину и уехать, и я уже никогда не узнаю, каким образом светилась девица в зеленом, и с чего это вдруг к ней сами собой ползли куски разрубленного аркана. Никто никогда не расскажет мне, почему мужик, как две капли воды похожий на наш школьный портрет Антона Павловича Чехова разгуливает по Москве с тяжеленным железным ломом. И опять-таки ни в каком интернете я не найду объяснения тому, что двухметровый гигант, попав под машину, преспокойно встает на ноги, как будто дело происходит не на московской улице, а в малобюджетном голливудском боевике. Короче говоря, мое любопытство очередной раз одержало сокрушительную победу над здравым смыслом. Я гостеприимно распахнул дверцу салона перед честной компанией и спросил:

– Куда ехать? Машина и в этот раз завелась практически сразу же. Можно было подумать, что Костлявый не от нее в течение десяти, а то и пятнадцати минут пытался добиться хоть каких-то признаков жизни. Мы плавно и легко неслись по ночным улицам, стремительно минуя все перекрестки, которые каким-то волшебным образом неизменно встречали нас зеленым огнем светофоров. Не знаю, показалось мне или нет, но каждый раз при этом салатовый наряд сидевшей рядом со мной девушки также отзывался слабым свечением.

– Молодой человек, – неожиданно обратился ко мне сидящий сзади Чехов. – Я полагаю у вас должно было возникнуть довольно много вопросов… «Наконец-то!» – подумал я.

– Так вот, – продолжил двойник Антона Павловича. – Сожалею, но вам придется с ними подождать. Видимо, у меня был настолько разочарованный вид, что девица в зеленом не удержалась от ухмылки. Я уже собирался сказать в ответ какую-нибудь резкость, но спасибо Чехову не успел.

– Терпение, – не понятно к кому из нас обращаясь, произнес он. – Это редкая добродетель.

Ответа на это заявление у меня тоже не нашлось. Поэтому я просто надавил на газ.

А девица как ни в чем ни бывало вынула из зеленого замшевого футляра мобильный и стала куда-то звонить.

– Алло, Серый? Привет! – произнесла она в трубку. – Да отловили. … Да. Все целы. Похоже, собеседник был в курсе ночной охоты, с которой возвращались мои пассажиры.

– Слушай, Серый, организуй-ка, мне небольшую проверочку. Минут через десять.

Сможешь? – девица разговаривала таким тоном, что я почему-то не сомневался в том, что Серый сможет сделать все, чего бы она не попросила. Во всяком случае будет очень стараться. Я бы точно старался. И дело тут было даже не в уникальной красоте девушки. На мой вкус, кстати, она казалось чуть-чуть большеротой. Типа Джулии Робертс, но с какой-то южной примесью. Причина была в другом. Есть люди, которым почему-то очень трудно отказать. В их интонации, в том, как они на вас смотрят есть что-то такое, что вы сразу понимаете, насколько важно, чтобы то, о чем они просят было сделано. Более того, сделано именно вами, а не кем-то другим. Самое ужасное, что уже после того, как вы даете согласие, действие этой магии зачастую прекращается. И вы сами себе не можете объяснить, зачем и отчего согласились делать то, о чем вас мгновение назад попросили. Но идти на попятный уже поздно и некрасиво. Поэтому вы лишь даете себе обещание больше не попадаться на ту же удочку, и тем не менее ловитесь на нее и в следующий раз, и еще, и еще… И так до бесконечности.

Поблагодарив Серого, – как я и предполагал, он пообещал сделать все, что в его силах – девица спрятала телефон, и остаток поездки мы провели в полном молчании. Впрочем, мне не привыкать. Среди моих пассажиров вполне хватает таких типов, рядом с которыми волей не волей научишься изображать немого. Здание, к которому мы подъехали, оказалось старым жилым домом в районе нового Арбата. Никогда не могу запомнить названия всех тамошних переулков. Их там столько, и переходят один в другой они так причудливо, что вид Москвы сверху напоминает гигантскую паутину, сплетенную знатно обкурившимся пауком. Единственным достойным упоминания событием в нашем прибытии было только то, что около дома оказалось свободное место для парковки. В центре нашей столицы, переполненной машинами, как огурец семечками, такое случается крайне редко.

Впрочем, по дороге к подъезду меня поджидало еще одно небольшое приключение. Я бы даже сказал маленькое, но чрезвычайно злобное и шумное. Неизвестно откуда мне под ноги выскочил карликовый четвероногий уродец, которого можно было запросто счесть наглой крысой, если бы не громкий, заливистый лай, из-за которого эту шавку все же следовало отнести к собачьему племени. Так уж получилось, что я твердо уверен в том, что настоящая собака должна быть большая. Вовсе не обязательно грозная и зубастая, но такая, чтобы ее размеры вызывали уважение. Еще со времен чтения детских книжек я привык воспринимать собаку, как четвероногого друга, а карликовые, мелко трясущиеся, истеричные существа в качестве друзей меня никогда не привлекали. Этот же уродец вел себя как классическая бабулька на проходной женского студенческого общежития при виде особи мужского пола. Понятия не имею, чего от меня хотела эта тявкалка, но угомониться она не могла. Мне же было необходимо следовать за моими пассажирами, которые быстро покинули машину, извлекли из багажника тюк с Костлявым и преспокойно направились к подъезду.

Самым разумным было посчитать собачку футбольным мячом и отправить ее точным ударом в левый верхний угол арки ближайшего двора. Но родители всегда учили меня, что нехорошо обижать маленьких. В то же время просто проигнорировать этот комок злости на ножках и отправиться своей дорогой также не представлялось возможным. Шавка скалилась, подпрыгивала, бросалась под ноги и еще десятком способов не давала себя обойти. Наконец, я предпринял абсолютно идиотский для постороннего наблюдателя, но совершенно гениальный с моей точки зрения маневр. Прижавшись спиной к машине, я сначала присел, а потом и вовсе с ногами взобрался на капот. Моська возликовала. Наверное ей еще ни разу в жизни не удавалось загнать наверх такого здоровенного кота. Однако я все же был умнее, чем кот. Потому как не стал дожидаться, пока шавка проголодается, соскучится по хозяину, увидит настоящую кошку или уберется восвояси по каким-то еще важнейшим собачьим делам. Я просто подошел к краю капота, оттолкнулся и буквально одним прыжком оказался на пороге нужного мне подъезда. Однако едва мои ноги с глухим ударом коснулись асфальта, лай прекратился. Я невольно оглянулся и, признаться, был готов к тому, что шавка, оскорбленная интеллектом своей добычи, решила заткнуться и в тишине подкрасться ко мне, чтобы доказать свое превосходство зубами. К моему удивлению улица оказалось совершенно пустой. Моська, появившаяся из ниоткуда, также бесследно сгинула в неизвестном направлении. Подъезд оказался темным, обшарпанным и судя по запаху не самым чистым. Моих пассажиров внизу не было, и значит мне предстоял путь наверх. К счастью, здесь был лифт. Его проволочная шахта исполинской птичьей клеткой возвышалась посреди лестничного колодца, а массивная железная дверь поразительно напоминала тюремную. Однако сколько я не давил на обугленную пластмассовую кнопку вызвать кабину мне так и не удалось. Пришлось карабкаться наверх по ступенькам, выщербленным и осыпающимся, как древние каменные блоки, из которых сложены египетские пирамиды. Я не очень-то понимал, куда и зачем лезу. Дом выглядел выселенным. Поэтому в какой-то момент я решил, что меня попросту надули. Так сказать, даром воспользовались моим простодушием и машиной. Однако на пятом этаже передо мной вновь забрезжила надежда. Вернее, свет, льющийся из оставленной открытой высокой двустворчатой двери. Шагнув внутрь, я оказался посреди просторной и совершенно разоренной прихожей.