Наталия Осояну - Охота князя Гарена

"Что же делать?"

Князь Илларский никогда ещё не попадал в подобную ситуацию.

…когда слуга, присланный Кэйном, наконец-то собрался с духом и вошел в комнату к принцу Нерагу, цверг стоял у окна и разглядывал что-то в ночной темноте. На слугу он даже не посмотрел, лишь прорычал что-то невнятно.

Дрожащий от страха и плохо скрываемой ненависти альв вышел и остался за дверью — ему было поручено проводить высокого гостя в пиршественный зал. Когда цверг вышел, слуга заметил, что тот плащ наоборот — красной подкладкой наружу.

Заметил — но промолчал…

…по пути в тронный зал Гарен думал о том, что никогда раньше не был во дворце Оберна — король альвов, равно как и Эйкела, встречался с Отейном и его вассалами в приграничной полосе.

По сравнению с великолепием Альвхейма дворец короля Отейна казался хибарой.

Белый камень, редкие породы дерева, шелковые занавесы…

Гарен не увидел в коридоре ни одного светильника — мягкий свел лился точно отовсюду. Не иначе, его излучали сами стены из белого камня, украшенные барельефами; Гарен с трудом подавил желание остановиться и рассмотреть их поближе. Цверг вряд ли заинтересовался бы искусством.

Хотя, что он знает о цвергах?…

…а пиршественный зал вовсе не был залом — Гарен и слуга попали на поляну под открытым небом.

Гости сидели прямо на траве, над ними деревья склоняли ветви, тяжелые от плодов — об их названии Гарен мог только догадываться. Там и тут летали, щебеча, стайки разноцветных огоньков. Гарен ощутил, как ноздри щекочет запах цветов, которые никогда не росли в его мире.

А ещё он увидел, как из зарослей выбрался единорог размером с кошку и утащил со скатерти булочку…

— Садись рядом со мной, Нераг, — сказал король Оберн. — Будь моим гостем.

По левую руку от высокого светловолосого Оберна сидел Кэйн — он тотчас встал, уступая место "принцу Нерагу". А по правую…

— Отчего ты выглядел, как человек? — спросила лучница, сверкая зелеными глазами. — Отчего сразу не сказал, кто ты на самом деле?

— Альтея, прекрати, — король положил руку ей на плечо. Почему-то Гарену показалось, что в голосе Оберна слышится обреченность. — Моя дочь не владеет собой, прости.

— Я заметил, — сказал Гарен, демонстративно схватившись за простреленное плечо. — Я жду извинений, принцесса.

Её ноздри раздувались от ярости — выглядела она прелестно, но Гарен думал только о Матильде. Кто знает, как поступил бы цверг, но он решил поступать по-человечески.

— И ты их получишь, — хмуро пообещала принцесса.

— Садись, — повторил король ласково. — Мне жаль, что первое посещение Альвхейма произошло так… неожиданно.

Гарен кивнул и улыбнулся. Он заметил, что придворные напряженно наблюдают за их разговором — как будто чего-то ждут.

— Что ж, — сказал Оберн. — Надеюсь, что ты простишь нас. Будь нашим гостем сегодня!

— Буду, — пообещал Гарен и, протянув руку, взял со скатерти яблоко. — В знак примирения хотел бы разделить это яблоко с той, которая нанесла мне рану.

Король взглянул на него удивленно, недоверчиво, но согласился.

Альтея вонзила острые зубки в свою половину так, словно это было его горло.

Пир начался — и вскоре Гарену показалось, что он ничем не отличается от человеческого.

Мед, во всяком случае, был такой же хмельной…

…— Что вы собирались сделать со мной, когда считали, что я человек? — спросил Гарен. Король покачал головой.

— Мы посчитали, что перемирие нарушено человеком . Наказание за это — смерть, ты знаешь. Но мы приняли тебя за князя Илларского…

Дальше Гарен не слушал. Эйкелла сказал ему чистую правду.

— Благодарю, что разделил с моей дочерью яблоко, — сказал король, заметив, что принц его не слушает. — Я рад…

Радости при этом в его лице не было совсем. Гарен начал понимать, что его действие было понято не совсем так, как он хотел.

— Я сделал это, потому что не увидел другого выхода, — сказал он осторожно.

— Всё верно, — король вздохнул. — Она пыталась убить цверга, принадлежащего к королевскому роду. Она моя единственная дочь… пусть Железный лес, пусть… я рад, что мне не придется… она ведь не знает об этом законе…

Гарен слушал Оберна — и от ужаса не мог даже пошевелиться.

Ужасный замысел Эйкеллы теперь был как на ладони — лишь чудом удалось избежать того, что планировал король цвергов. Но то, что ненароком натворил Гарен, было ненамного лучше: откуда он мог знать, что предложение разделить яблоко в Альвхейме — все равно, что предложение руки и сердца?

А если плащ при этом надет подкладкой наружу — это значит, что цверг говорит правду…

Войдя в комнату, Гарен увидел, что его ждут.

Она стояла у окна — в этом мире по-прежнему была ночь, — и в лунном свете казалась ещё прекрасней. Её одеяние было легким, как крылья бабочки, и почти прозрачным.

Но он готов был поклясться, что в рукаве у неё спрятан нож.

— Уходи, — сказал он, постаравшись, чтобы голос его прозвучал сурово. — Я устал.

— Да неужели? — Альтея обернулась. На губах её играла зовущая полуулыбка, но взгляд прищуренных глаз не обещал цвергу ничего хорошего. — Меня прислал отец, чтобы ублажить дорогого гостя… будущего мужа… и я не могу ослушаться!

— Я разрешаю тебе, — он подошел к принцессе. — На правах будущего мужа. Уходи.

— Не уйду, — она презрительно посмотрела на цверга. — Ты обрек меня на жизнь в Железном лесу. Тебе теперь терпеть меня до конца жизни… моей или твоей.

С этими словами она замахнулась — но Гарен перехватил её руку в воздухе, сжал.

Нож улетел за окно…

— Ты предпочла бы быть мертвой? И стать причиной войны?

Она поняла не сразу.

— Ты пролила кровь принца. Тебя полагается отдать на съедение трупоедам, а за каждую каплю моей крови — убить сто альвов. Неужели ты думаешь, что после такого Перемирие сохранится?

— Но… — от волнения она охрипла. — Но это… вышло случайно!

— Ты ведь не поверила князю, когда он сказал, что перешел границу случайно, — укоризненно сказал Гарен.

Это оказалось последней каплей для Альтеи. Она опустилась на пол и разрыдалась.

На ветке возле окна появилась тень. Гарен вздрогнул — ему показалось, что эта та самая .

Тень, однако, не обратила на него внимания. Она прыгнула на пол комнаты, а оттуда — на колени Альтее.

— Кто это? — спросил Гарен, помня о том, что цверг не должен знать о тени.

Но он просчитался.

— А то ты не знаешь, — пробормотала девушка, с трудом успокаиваясь. — Это диса, лесная… вы их всех повывели в Железном лесу… вот они и перебрались к нам…

Лесной дух у неё на коленях тихонько заурчал — и превратился в кошку. Князь вспомнил, что когда-то слышал о таких существах: древесные духи, шаловливые, но добрые, они умели принимать почти любой облик, и жили до тех пор, пока жило их дерево — если только им не находилось место на другом дереве…