Татьяна Каменская - Эртэ

Скрип, что раздаётся со стороны дубу, заставляет мужчину открыть глаза и торопливо отойти в сторону. Корявый ствол дерева, вздрогнув, стал открываться, образуя в своём чреве огромную тёмную нишу. Но Маг не спешит заходить в неё. Он вновь ждёт, сложив на груди руки и уставившись тяжелым неподвижным взглядом в землю.

Дрожащие осенние листья на дубе, и оглушительный топот, что несётся из чрева дерева, возвещают о том, что сейчас, по- видимому, что — то произойдёт…

Белоснежный красавец конь с длинной развивающейся на ветру гривой выбежал из дуба и встал перед Магом, роя копытом землю, и бешено вращая белками глаз. Едва ли коню понравилось, когда Маг, изловчившись, вдруг схватил строптивого коня под узды и со всей силы огрел нагайкой по хребту, да по белоснежному крупу, отчего животное поднялось на дыбы и забило в воздухе копытами, мучительно всхрапывая, что вызвало довольный смех Мага:

— Ишь, красавчик, чувствую, застоялся ты тут без дела! Ничего-ничего! Скоро, очень скоро ты отработаешь мой хлеб сполна. А если вновь заартачишься, пущу тебя на мясо, скормлю как кролика тем кровожадным сородичам, что так похожи на тебя…

Доктор Апрель видел, как белогривый конь, схваченный безжалостной рукой под узды, попытался вырваться, да не тут-то было. Сильный удар плёткой-семихвосткой, заставил коня вскинуть голову, и страдальчески заржать.

— То-то, цени силу и уважай её, тварь бессловесная! — Маг самодовольно захохотал. — Что, боишься меня? Не бойся, я не съем тебя! Пока ты мне нужен живой… для моей невесты. Да-Коны ей не подходят. Слишком они чувствительны к запаху человеческой крови, а ты всё-же обычный конь, хоть и краденный. Но моим да-Конам ты и в подмётки не сгодишься! Что ты есть? Слабое животное! Порождение мяса и крови, костей и кучи дерьма! Ну-ну не бойся! Пока я не отдаю тебя Да-Конам! Пока… Так что гуляй… ходячее мясо… геть…пошёл…пшёл-пшёл от меня…

Доктор Апрель видел, как пугливо косился конь на руку Мага в которой была зажата плётка- семихвостка, как импульсивно подрагивали его изящные уши, как временами судорога пробегала по мощному телу красивого животного, едва Маг дотрагивался до его холки. Едва — ли это была хозяйская ласка! И точно. Свист плётки рассекающей воздух, и через мгновение страдальческое ржание коня, и быстрый топот копыт заглушает ожесточенно-визгливый скрип ворот — створок дуба, которые, плотно захлопнувшись, лишь слабой дрожью листьев на дереве напоминают о том, что здесь было всего лишь минуту назад. А клубящаяся серая пыль вдалеке говорит лишь о том, что Маг со своим войском уже так далеко, что едва ли он вернётся сюда…

— Время обеда! — бормочет мальчуган, вглядываясь вдаль. — ДаКоны тоже нуждаются в пище, хотя они и не настоящие. Их надо напоить свежей кровью…

— А если не напоить? — спрашивает доктор, скептически глядя на мальчугана.

— А иначе, с ними что-то происходит. Они воют как волки, и катаются по земле, словно от боли… — широко раскрытые глаза ребёнка полны страха и самого настоящего ужаса.

— Едва ли они знают, что такое боль! — бормочет доктор, и слегка хлопнув мальчика по плечу, восклицает. — А чего мы ждём? Враг на обеде, а мы в раздумье? Время идёт! Я прыгаю, а ты за мной. И не бойся, я тебя поймаю…

Мальчуган, приземлившись на кучу сухих листьев, сердито вырвался из рук доктора и, отвернувшись, бормоча что-то себе под нос, принялся тщательно отряхивать колени, слегка испачканные землёй. Такое поведение не удивило доктора. Его сын Славка тоже не нуждался в помощи, когда её навязывали взрослые. Прислушавшись, доктор услышал:

— Какой я буду мужчина, если как девчонка буду в няньках нуждаться. А чего бояться то и случится! Ещё хуже сделаю… Едва ли тогда меня посвятят в…

Но куда должны посвятить этого ребёнка и кто, Сергей Викторович не расслышал. Прислонившись к дубу, мальчик видимо случайно нажал какую-то потайную пружину, так как створка двери в коре дума моментально приоткрылась, и мальчуган, вскрикнув от неожиданности, ввалился в образовавшуюся щель.

— Есть! Ур-ра! — подскочив, он повис на шее доктора, разом забыв о грязных коленях, и собственных недавних причитаниях.

Теперь он лихорадочно тряс доктора за рукав, и, указывая в черное нутро дуба, торопливо повторял:

— Там Кави, я знаю, я вспомнил. Я сколько раз видел во сне этот дуб. Там где белый конь, там находится Кави. Надо идти туда. Нам нужно найти Кави…

— Скорее всего, мальчик ты прав, нам нужен белый конь — быстрый огонь! И следует поторопиться, ворота закрываются. Куда ты, малыш? Не так резво, здесь слишком темно…

Схватив ребёнка за руку, доктор торопливо зашагал в черную тьму нутра загадочного дуба. Они двигались почти наощупь, по огромному длинному проходу, где воздух, казалось, пахнет сыростью, плесенью и застоявшейся тухлой водой. Впереди шел доктор, а за ним, уцепившись за обгорелую рубаху доктора, брёл мальчуган. Чернота длинного коридора кажется всё такой же нескончаемой. Сюда ли ускакал тот дивный конь, что словно призрак появился из этого дуба и туда-же исчез вновь. А может конь тоже привиделся, как и всё остальное? А может, это продолжение сна?

Сильный удар в лоб был до такой степени неожиданным, что кажется, парализовал не только способность думать и что-то соображать, но даже двигаться…Такое ощущение, что все мысли, какие только были в голове, вылетели из неё разом, и покатились как горох по земле… покатились…

— Защита! Извините меня доктор! Как я мог забыть про неё! — сокрушался мальчуган, поглаживая тёплой ладошкой лоб доктора.

Это был не иначе электрошок! Удар такой мощный, что сбил взрослого мужчину с ног. А если бы впереди шёл этот маленький мальчик, по сути, ещё совсем ребёнок, что тогда было бы? Кто плакал бы сейчас на могиле этого мальчика?

Какие тёплые у малыша ладони. В них ощущается тепло родного тебе человека. Как странно, но этот мальчик вызывает двойственное чувство, похожее на то, что ты его знаешь. И знаешь очень давно, как… как своего родного сына, например…Как свою тень, что пришла из далёкого детства. А может, это и есть его сын Славка? Ведь здесь всё так намешано, так всё перепутано…

— Как хорошо, что я…шёл первым… — дрогнувший голос выдает внутреннюю борьбу, и доктор, понимая эту слабость, умолкает, но когда ребёнок вдруг зашмыгал носом и тут-же разрыдался, он обнял его за плечи, и слегка прижав к себе, тут-же вновь отстранил:

— Настоящий мужчина не должен плакать, даже когда это очень хочется сделать! Так говорил мне старый вождь одного славного племени…

Кого он имеет в виду? Старого деда Евсея? Или Леса? А может ещё кого другого?

— Знаешь что, малыш! У нас всё с тобой хорошо! Согласись, ведь это правда? Мы оба живы, здоровы и продолжаем свой путь! А впредь, обещаю тебе быть более осмотрительным, и осторожным…