Дмитрий Таланов - Арпонис

— Шрамы украшают мужчину, — не растерялся Андрей. — Помаялся я на нем, конечно, но доехал! Как птица!

— Ну-ну, — бросил Сашка. — Слететь по склону птицей и застрять клювом в дереве не боишься?

— Скучный ты человек, — сказал Андрей безапелляционно. — Зря Николай Алексеевич подозревает в тебе ненормального.

— Когда он говорил такое? — заинтересовалась Маша.

— Было дело по окончании последней Сашкиной контрольной. Ты позорно бежала тогда, а я как верный друг охранял дверь, за которой Сашка потел над задачами.

— А, вот когда! — вспомнила Маша. — И что, получив Сашкины решения, Интеграл заподозрил его в сумасшествии?

— Именно, — гордо произнес Андрей. — Он сказал, что его решениям свойственна здоровая сумасшедшинка. То есть, иными словами, Сашка у нас чокнутый. Но последнее его решение — с этим самым спуском — меня в нем разочаровало!

Маша хихикнула, Сашка лишь ухмыльнулся.

Достигнув вершины, ребята спрыгнули с подъемника и направились к ранее облюбованному ими спуску. Сашка покосился на катившегося рядом Андрея.

— По-моему, ты склоном ошибся, твой будет во-он тот! С которого ты в прошлый раз съезжал.

— Не будем искушать местных богов, — скромно заметил Андрей. — Остаюсь с вами, как бы это меня ни огорчало.

И они понеслись вниз. И потом еще много раз. Затем Маша уехала осваивать прыжки с бугров, а Сашка съехал-таки с того склона, где поцарапался Андрей. Сам же Андрей решился наконец попробовать могулы, но отбил на них копчик и чуть не потерял обе лыжи.

Потом они пили чай с бутербродами и опять катались, и учили присоединившегося к ним Мишку Сыромятникова поворотам и торможению. А потом стало быстро темнеть, на трассах зажглись фонари, и это было особенно красиво — спускаться по сверкающему снегу, освещенному светом только этих фонарей.

Потом кто-то стащил из кафе на вершине подносы, и все с визгом и хохотом совершили на них свой последний за день спуск, за что получили выволочку от Пал Палыча.

Когда вконец взмокшие и уставшие ребята гурьбой ввалились в коттедж, Пал Палыч уже ждал их, скомандовав отнести вещи в сушилку тем, кто хочет продолжать кататься завтра. Андрей после завалился в сауну, Сашка отправился в бассейн. А потом было много еще всего — и обильный ужин, и дискотека, и барбекю на костре под звездами. И только потом те, кто выдержал это, отправились спать.

А утром всё началось сначала. Однако после обеда накопившаяся усталость дала себя знать. Поэтому около трех часов дня Сашка решил проехаться еще пару раз, а затем пойти поплавать в бассейне. К тому же вчерашний день, проведенный без очков на ярком солнце, привел к тому, что у него перед глазами время от времени пробегали маленькие черные пятнышки, что начинало его раздражать.

Вот и сейчас, летя в очередной раз с горы, он краем глаза приметил одно такое пятнышко, надоедливо мелькавшее среди деревьев. Оно отвлекло его внимание буквально на секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы неизвестно откуда выруливший Мишка Сыромятников едва не столкнулся с Сашкой, мгновенно потеряв равновесие и покатившись ему под ноги.

Сашка настолько перепугался, что время для него почти остановилось. Носки его лыж должны были угодить в середину Мишкиной спины. Почти упав боком на трассу, Сашка заложил дикий, немыслимый вираж, пытаясь во что бы то ни стало избежать столкновения.

Это ему удалось — упавший Мишка остался позади живой и невредимый. А Сашка не то что не упал — он даже умудрился сохранить равновесие и летел теперь поперек трассы к ее ограждению, судорожно соображая, куда бы свернуть.

Он заметил в ограждении дыру, ведущую на просеку, дыру узкую и явно используемую для каких-то местных целей, очевидно, не предназначенную для того, чтобы сквозь нее пролетали на дикой скорости разные новички. Но выбора у Сашки не было — еще раз валиться на трассу ему не хотелось.

Чудом не зацепившись за края, он на всем ходу проскочил в дыру и полетел по просеке, прорубленной в сросшихся от старости седых елях. Видневшиеся тут и там следы снегоходов покрывал рыхлый снег. Сашка уже хотел повернуть назад, когда заметил впереди себя нечто, заставившее его пригнуться и толкнуться сильнее палками.

В нескольких шагах от просеки, мелькая среди деревьев, по глубокому снегу бежала собака. Сашка готов был поклясться, что это была та самая собака. Один раз он с ней уже встречался, но, будучи сильно испуган, не рассмотрел как следует. И сейчас он решил воспользоваться представившейся возможностью.

Огромный пес удалялся, так что Сашка приналег на палки. Мягкий снег не позволял быстро развить скорость, но уклон у дороги был, и уклон неплохой. А значит, оставался шанс догнать животное — ведь не может же оно бежать быстрее лыжника на склоне!

Однако имелась одна проблема — чем выше становилась скорость, тем тяжелее было одновременно следить и за собакой, и за дорогой. Сашка уже ощутил пару раз жесткий щелчок ветки по левой палке, свидетельствующий, что он слишком близко подошел к обочине. Опять мелькнула мысль, не повернуть ли назад, но любопытство всё же победило.

«Лапы тяжелые, точно как на том слепке», — думал Сашка, следя за размеренным бегом животного, с видимой легкостью преодолевавшего кусты и снежные завалы на своем пути. «Бугристая голова… шеи практически нет… уши, как у медведя», — продолжал наблюдать он, не обращая внимания на растущую скорость.

А ветер уже выл в ушах. Деревья стремительно пролетали мимо, шуршание снега под лыжами сменилось свистом. И снова Сашка не заметил помехи — только лыжная палка, рванувшись назад, задрожала от столкновения с очередной веткой.

Впереди показался поворот, который он чуть не прозевал, пролетев неприятно близко от стены деревьев. Но в последнюю секунду, вспомнив, чему его учили, выжал лыжу, выпрямляя дрожащее от напряжения колено, фиксируя угол резания, Сашка всё-таки прошел поворот, подняв за собой фонтан снежной пыли. Испугавшись не на шутку, он понял, что слишком многим рискует.

И тут собака вдруг выскочила перед ним на дорогу. Сашка сначала обрадовался, что его внимание не будет теперь раздваиваться. Но прямо перед собакой, за поворотом, он увидел лежавшее на дороге дерево. Старая ель, упавшая кроной на просеку, ощетинилась сухими и острыми, как копья, ветками, закаменевшими на холоде, которые, казалось, поджидали Сашку.

Скорость была такая, что на раздумья не было времени — требовалось, рискуя поломать ноги, уходить в сторону, в кусты, в целину. Словно почуяв его замешательство, собака оглянулась на бегу, пронзив Сашку взглядом огненных глаз, и прыгнула, ломая телом ветки, вырывая их с корнем, срезая когтями лап, словно ножом.