Эд Гринвуд - Утраченный трон

Он лениво повел рукой. По этому сигналу один кортахар у южной стены небрежно взмахнул боевым мечом и перерезал горло ближайшему придворному. Тот сделал несколько шатких шагов и распростерся на плитах, захлебываясь собственной кровью.

Во всех концах тронного зала раздались крики, и внезапно зал ожил, напуганные придворные метались во всех направлениях, словно обезумевшие от ужаса кролики.

— Стойте! — крикнул наместник, и голос его громом разнесся по высокому сводчатому залу. — Стойте, вы все, или умрете!

Внезапно воцарилась тишина, и в этой тишине Ограт Наеримдон одарил короля Сноусара самодовольной улыбкой и щелкнул пальцами, подавая еще один сигнал. Два воина с заряженными арбалетами выдвинулись вперед из толпы других воинов и встали по бокам от наместника, грозя королю своим оружием. Насмешливая улыбка Ограта Ритримского стала еще шире.

Король Аглирты ответил на нее ледяным взглядом и слегка приподнял скипетр.

Древний металл коротко вспыхнул огнями, и одна из плит пола с грохотом провалилась вниз, а с нею и один арбалетчик полетел в пустоту с испуганным воплем.

Внезапно послышался скрежет, королевские пажи с испуганными возгласами вскочили: два вырезанных из камня рыцаря, преклонившие колена по обеим сторонам от Речного Трона, неуклюже встали. Камень застонал, словно живое существо, когда каменные истуканы выпрямились, а затем двинулись вперед тяжелой поступью.

К испуганным выкрикам воинов Ритрима добавились вопли из-за дверей зала, возвестившие о появлении таких же каменных рыцарей и в коридорах.

Король Келграэль Сноусар не спускал глаз с наместника, наблюдая, как постепенно белеет его лицо. Арбалетчик, стоящий рядом с правителем Ритрима, поспешно выстрелил в короля, но тот не шевельнулся. Свистящий полет стрелы закончился через секунду резким треском и дождем разлетающихся обломков, когда она наткнулась на невидимую преграду и разбилась.

— Его защищает магия! — в ужасе вскричал воин и отступил.

Король Сноусар спокойно, неспешно и плавно встал и положил скипетр, концы которого еще искрились магической энергией, на трон за своей спиной. Потом медленно вынул меч из ножен.

Арбалетчик резко повернулся и побежал прочь, отбросив оружие. Наместник Ритрима посмотрел ему вслед, оглянулся на приближающегося короля, потом попятился, повернулся и тоже пустился наутек.

Воины толкали друг друга, звеня доспехами, старались протиснуться в дверях, которые так грубо распахнули совсем недавно. Мужчины ругались, отпихивая друг друга локтями, пока в арке дверей не возникло нечто темное, что оказалось руками, плечами и головой еще одного каменного рыцаря.

Его руки поднялись, потом опустились, разбрасывая воинов и превращая их в кровавое месиво на полу.

Крики и стоны заглушали друг друга, кортахары Ритрима теперь пытались развернуться и отбежать от дверей. Наместник беспомощно остановился перед натиском надвигающегося хаоса, оглянулся на короля, который шагал к нему, высокий и грозный, и упал на колени.

— Пощады, о король! — закричал он. — Пощади меня!

— Пощада, — ответил ему король Сноусар почти печально, делая еще один шаг вперед и замахиваясь мечом, которому предстояло снести голову Ограта Наеримдона, — лежит за пределами того, что я могу сейчас себе позволить. Ты вынудил меня использовать тебя в качестве примера… — тут послышался глухой удар, а затем какой-то хлюпающий звук: клинок нашел свою цель, — идиот из Ритрима.

Хлынула кровь, и закованное в латы безголовое тело рухнуло.

Пробужденный король даже не взглянул на убитого, он устремил взор вдаль, на поток воинов, которые рвались из боковых дверей, но внезапно обнаружил, что прямо перед ним столпились перепуганные придворные.

Он поднял руку и ткнул ею в одного из вельмож, который раньше насмешливо улыбался. Глядя прямо ему в глаза, король направил указующий перст на лежащее у его ног тело.

— Убери это, — приказал он.

Человек колебался, облизывая бледные губы, и Сноусар тихо прибавил:

— Это приказ короля.

Придворный с трудом глотнул, шагнул вперед, зашатался, рухнул на колени, и его вырвало. Когда король снова встретился с полным страдания взглядом бедолаги, то указал пальцем на испачканные им плиты пола и прибавил:

— И это тоже убери.

Вельможа посерел и рухнул лицом вниз в собственную блевотину, потеряв сознание. Король Сноусар вздохнул и ткнул пальцем в следующего придворного.

ХОЛОДНЫЕ, когтистые пальцы царапали ей щеки, постепенно подбираясь к глазам, чтобы навсегда лишить ее зрения. Она уже и так почти совсем ослепла от слез, которые лились потоками; окружающий мир вращался с безумной скоростью, а дюжина жестких рук терзала ее тело и старалась задушить. Эмбра беспомощно барахталась в море боли, а все вокруг медленно погружалось во тьму по мере того, как пальцы все крепче стискивали ее горло. Могущественная волшебница не могла даже коснуться пола, не могла ни за что уцепиться, не могла…

Она слабо сражалась с цепкими пальцами, пытаясь поднять руки, дотянуться до костей, ползущих по ее лицу подобно паукам, и стряхнуть их, пока они не…

У нее вырвался вопль ужаса, когда первая кость прикоснулась к ее веку, несмотря на то что Эмбра яростно мотала головой. В этот момент ее пальцы задели висящий у нее на груди Дваер.

Она еще не успела ничего понять, как уже ощутила прилив силы, которая захлестнула ее мощной волной ослепительно яркой магии.

Поток золотистого воздуха хлынул вслед за этой волной. Защитная магия отбросила прочь мертвые кости, разметала и смяла их, как песок под ударами разъяренных морских волн. Костлявые пальцы отбросило вверх, и они на лету разрушили гигантскую руку, стиснувшую тело Сараспера.

Магическая сила Владычицы Самоцветов все росла, питаемая ее страхом, отвращением и необходимостью действовать. Эмбра Серебряное Древо так неожиданно оказалась на краю гибели или уродства, она испытывала такую сильную боль, что все происходящее казалось ей почти нереальным. Сквозь пелену перед глазами она увидела, как кости разлетаются в пыль и прах и как та же яростная магическая сила отбрасывает в стороны Сараспера и Краера. Оба рухнули с высоты, ломая книжные полки. Главный удар защитной магии всей силой обрушился на Хоукрила: кости градом забарабанили по его доспехам, его подбросило в воздух, и он врезался прямо в чудовищный скелет, который только что угрожал им своими чарами.

Бурые кости отчаянно пытались цепляться за воздух, когда громадный воин в доспехах налетел на них, но тщетно — от скелета остались лишь две стоящие сами по себе костлявые ноги, скрепленные костями таза. Они шатались, словно пьяные. Изрыгающий проклятия латник катался по усыпанному обломками полу у этих ног, а череп бессильно щелкал зубами у самого его лица.