Эд Гринвуд - Скипетр Дракона

Нарнет задрожал всем телом и подался назад. Он уже почти дополз до того места, где затаилась Бриона, но вспомнил о дочери Алханда и, поколебавшись, пополз обратно.

Когда Нарнет снова увидел алтарь, почти все змеепоклонники были уже мертвы — только несколько чешуйчатых хвостов все еще судорожно подергивалось. Нарнет подошел к девушке с мельницы — ее звали Джейлбра, он вспомнил — и перерезал своим ножом змей, опутывавших ее руки и ноги. К этому времени на поляне вокруг алтаря уже все затихло. Только всхлипывала, прижимаясь к спасителю, перепуганная Джейлбра, да потрескивали дрова в позабытом костре.

А змеиное шипение, которое Нарнет так ненавидел, замолкло навеки.

Еда оказалась превосходной, вино — тоже, хотя Оратли немного удивилась, когда вино подали в высокой кружке с крышкой. Правда, в эту кружку спокойно поместилось содержимое, наверное, целой бутылки.

— Мы не держим на корабле лишнего стекла — на море оно легко бьется, — объяснил Телгаерт. — Кроме того, мне надоело, что вино из кубков постоянно выплескивается — поэтому кубков нет тоже. А вообще, вам понравилось?..

— Великолепно, — сказала Оратли и, недвусмысленно потянувшись, улеглась на капитанскую постель в тесной каюте. — Не знаю, получится ли у меня так же хорошо…

— А это и не обязательно. У нас трое умеют готовить — овсяную кашу, суп из рыбьих голов, жареную рыбу с соусами и — после того как мы зайдем в какой-нибудь приличный порт — жареную дичь, как сейчас. Вот и все разносолы, которыми мы питаемся.

— О… — Оратли кивнула и отхлебнула из кружки. — Представляю, что мы будем есть… скажем, через месяц, а то и меньше.

— Зимой мы едим соленую рыбу из бочки, да иногда еще — угрей, которых выбросит волнами на палубу, — весело сказал Телгаерт. — Я про них чуть не забыл.

Оратли захихикала. Капитан ненадолго перестал поглаживать ее голые ноги — только для того, чтобы отпить внушительный глоток из своей кружки, еще большей, чем кружка Оратли, с красивой ручкой в форме изогнувшегося дракона, — а потом продвинулся повыше.

— Дозволено ли мне будет?.. — негромко спросил он, внезапно посерьезнев, когда его рука добралась до завязок на ее корсаже.

— Дозволено, — проворковала Оратли и, в свою очередь, потянулась к ремешку на капитанских штанах. — Если мне будет позволено расстегнуть вот это…

Глаза у Телгаерта округлились, а потом он улыбнулся и, покачав головой, сказал:

— Конечно же, госпожа моя! Как я могу отказаться?

— Ну, обычно мужчины чертыхаются и отскакивают как ошпаренные, — ответила Оратли, когда капитан осторожно освободил ее от одежды. Прохладный ветерок, задувавший в иллюминатор, приятно ласкал обнаженную грудь женщины. — Но если вы не против…

— Ни в коей мере, — пробормотал капитан, наклонился и нежно дотронулся губами до ее кожи. И еще раз, и еще — его поцелуи были легкими и осторожными, как прикосновения крыльев бабочки.

— Я не боюсь щекотки, — пробормотала Оратли. — Вам не обязательно быть таким… нежным.

В ответ он лизнул ее языком — медленно и сладострастно облизал темный кружок вокруг соска, который сразу затвердел от такой ласки. Оратли ахнула и прогнулась, подаваясь навстречу ему. Она пробормотала что-то неразборчивое и отставила кружку с вином на полку возле койки, чтобы освободить обе руки и как следует заняться застежками на капитанских штанах.

Телгаерт захватил ее сосок зубами и легонько укусил — очень нежно.

— Да, — подбодрила его Оратли. — Сильнее…

Он повиновался и потянул за сосок сильнее. Оратли застонала и выгнулась дугой, а потом вдруг содрогнулась всем телом и резко отпрянула от мужчины, вырвав сосок у него изо рта. Она оттолкнула Телгаерта, села на постели и ударила кулаком по простыням.

— Госпожа моя, что случилось? — спросил капитан, изумленный и раздосадованный. — Я сделал что-то не так? Я…

— Нет, — выдохнула Оратли. Она взяла его за руку обеими руками и прижала его ладонь к своей груди. Глядя капитану в глаза, женщина сказала: — Просто что-то произошло. Змея… Она исчезла.

Словно в ответ на ее слова, в дверь каюты постучали. Телгаерт оглянулся и вскочил на ноги.

— Да? — резко бросил он, наклоняясь ухом к засову. — Что случилось?

За дверью молчали, а маленькие кулачки барабанили не переставая.

Телгаерт бросил на Оратли быстрый взгляд. Она поспешно оделась, села за стол и припала губами к кружке.

Как только женщина привела себя в порядок, Телгаерт отпер засов и открыл дверь.

На пороге появилась Мелейра, а из-за ее плеча выглядывала Талас.

— Ну, они еще не зашли далеко, — разочарованно сказала Талас. — Может, они просто говорили о дедушке…

— Тихо, — толкнула сестру в бок Мелейра. — Не мели чепуху. — И, смерив холодным взглядом Телгаерта, она сухо сказала: — Прошу прощения, господин. Мы не хотели вас тревожить, но… но решили, что мама должна об этом узнать.

Девушка посмотрела на Оратли, ожидая ответа.

— Говори, — мягко ответила та, отставляя кружку. Она догадывалась, о чем пойдет речь.

— Я гадала на картах, — начала Мелейра, не сводя с матери больших темных глаз. — Поверх Великой Змеи легла Роковая Смерть. Я дважды раскладывала карты, и оба раза с тем же результатом. И каждый раз выпадало Драконье Пламя.

— Дракон поразит Змею, — прошептала Оратли и внезапно разрыдалась.

Слезы хлынули у нее из глаз.

— Последние слова моей матери… — сдавленно промолвила Оратли, прежде чем рыдание перехватило ей горло. Обе дочери мгновение смотрели на мать, потом бросились к ней.

Телгаерт неуверенно протянул было руку, чтобы успокоить женщину, но сделал шаг назад, уступая дорогу девочкам.

— Что случилось, мама? — встревоженно спросила Мелейра, обнимая Оратли.

— Я думала, это проклятие, или таким образом она хотела сказать «никогда», — попыталась объяснить женщина и облегченно вздохнула. Ее дочери поняли, что это были слезы радости, и немного разомкнули объятия, так что Оратли смогла протянуть руку Телгаерту.

— Мать сказала мне, что я найду свою любовь, свою половинку, — улыбаясь, пояснила Оратли, — когда Дракон поразит Змею.

Черные Земли и Флаерос стояли на руинах тронного зала.

Над головой сияло небо, и, судя по всему, половина дворца была разрушена основательно. Хоукрил яростно добивал последних жрецов Змеи. Множество других мертвецов с раздвоенными языками лежали на камнях разбитых стен дворца. Мухи вились над грудами погибших солдат и латников, нестерпимо воняло горелым мясом. Пошатываясь, между грудами тел бродил Ролин, беззвучно шевеля губами. Как и подобает барду, он запоминал имена тех, кого знал, чтобы воспеть их впоследствии.

Неподалеку стоял Краер, держа нож наизготовку, а у его ног лежала Эмбра. Тшамарра стояла на коленях рядом с волшебницей, одной рукой касаясь Дваера, который сиял на груди Эмбры, а второй указывая на новоприбывших. Колдунья была готова, если потребуется, уничтожить их боевым заклинанием.