Джон Рональд Руэл Толкиен - Хоббит, или Туда и Обратно

Тут кудесник рассмеялся, а вслед за ним — карлики. Пусть они многое потеряли, но зато сбежали от гоблинов, убили их вожака и выбрались из пещер, так что можно было говорить о более-менее благополучном исходе происшествия под землей.

Но Гэндальф быстро охладил эту радость:

— Мы немного отдохнули, и теперь нам нужно уходить отсюда, и как можно скорее. Немедленно, — сказал он. — Когда наступит ночь, по нашим следам кинутся сотни гоблинов. Они могут их учуять даже через несколько часов. До наступления темноты мы должны пройти много миль. Ночь сегодня лунная, и, если это действительно так, нам же лучше. Не потому, что гоблины бояться луны, а потому, что луна укажет нам дорогу… Ах да! — обратился кудесник к хоббиту, чтобы тот не задавал лишних вопросов. — Ты, Бильбо, блуждая по пещерам, потерял счет времени. Сегодня четверг, а в понедельник ночью, точнее, во вторник утром нас схватили. Мы прошли много миль сквозь горные недра и оказались на другой стороне, сократив тем самым дорогу. Но мы зашли далеко на юг и попали не туда… А впереди лежит Дикоземье… Мы все еще в горах, и поэтому нельзя мешкать. Идемте!

— Я страшно голоден! — простонал Бильбо, только сейчас почувствовавший, что у него не было не крошки целых два дня. И это выпало на его-то долю! В животе у хоббита было пусто, ноги словно налились свинцом.

— Ничего не могу поделать, — сочувственно произнес Гэндальф. — Но ты поди к гоблинам и попроси, пусть вернут тебе пони и поклажу.

— Ну уж нет! — возмутился Бильбо.

— Тогда подтянем пояса и поторопимся, а то сами окажемся ужином, что куда хуже, чем обойтись без него.

По пути Бильбо осматривался вокруг в поисках чего-нибудь съестного. Но черная смородина только расцвела, нигде не было орехов, даже незрелых ягод боярышника было не видать. Хоббит пожевал несколько листков щавеля, напился из ручья, пересекавшего тропу, съел две-три ягоды земляники, которая росла на берегу. Легче от этого не стало: голод только усилился.

Путники все шли и шли. Извилистая каменистая тропа закончилась. Кустарники и жесткая трава, пробивавшаяся из-под камней, пожеванные зайцами клочки дерна, побеги чабреца и шалфея, желтые огоньки купальниц и майоран скрылись из виду, и скитальцы очутились на краю обрыва, с которого то и дело соскальзывали мелкие камешки, что свидетельствовало о недавнем оползне. Когда странники начали спускаться, то из-под ног покатились голыши и небольшие камушки, — вскоре обломки камней полетели вниз, с грохотом увлекая за собой мелкий щебень и огромные глыбы, которые, разбиваясь, превращались в целые облака каменной пыли. Казалось, что склон движется, и путники, от страха сбившиеся в кучу, скользили, скатывались, подпрыгивали под грохот камней.

Спасли их деревья, которыми поросло дно оврага. Отряд вынесло прямо к подлеску соснового бора, который по мере спуска вниз превращался в темную чащу. Одни карлики обхватывали руками стволы деревьев, другие ловили низко растущие ветви, третьи, как Бильбо, прятались за сосны, чтобы укрыться от летящих обломков скал. Вскоре опасность миновала, оползень остановился, а снизу доносились глухие звуки катящихся по папоротниковым зарослям или ударяющихся о корни деревьев валунов.

— Славно проехались! — воскликнул Гэндальф. — Гоблинам придется изрядно пошуметь и погрохотать, прежде чем спуститься сюда!

— А я думаю, — проворчал Бомбур, — что гоблинам не составит труда швырять камни нам на головы.

Карлики и Бильбо были недовольны и потирали ушибленные ноги.

— Чепуха! Теперь нужно уйти с тропы оползня. И не мешкая! Заходит солнце!

Солнце уже давно спряталось за горный хребет, вокруг которог8о спустились долгие тени, хотя далеко, между ветвями сосен и над их черными верхушками, спускавшимися в логовину, все еще мелькали предзакатные огоньки. Путники ковыляли по тропе, которая бежала вниз по покатому склону, поросшему сосняком. Ковыляли на юг. Порой приходилось пробираться сквозь заросли папоротника, молодые побеги которого были ростом с хоббита, идти по опавшей хвое, но так, чтобы не шуметь; все это время тишина росла, наполнялась густыми сумерками. Вечер был безветренным. Ни одна ветка не шелохнулась.

— Нам еще далеко? — спросил Бильбо, когда стемнело настолько, чтобы борода Торина стала едва различимой, и пыхтение карликов усилилось. — Я сбил все пальцы, у меня болят ноги, и живот болтается как пустой мешок!

— Пройдем еще дальше, — буркнул Гэндальф.

Через несколько минут, которые показались веками, все вышли на открытую прогалину, освещенную луной. Почему-то прогалина не понравилась никому, хотя на первый взгляд здесь не было ничего подозрительного.

Вдруг откуда-то из-под горы донесся протяжный жуткий вой. Где-то близко, должно быть, справа, послышался ответный призыв. Слева, но еще ближе раздался глухой заунывный звук. Да это же были волки, волки выли на луну и собирались в стаю!

В краях, где жил Бильбо Бэггинс (и тем более, рядом с его норой), никаких волков не было, но хоббит сразу понял, кто воет. Об этом он слышал в разных россказнях и сказках. К тому же один из двоюродных братьев, — по Туковской линии, — которому нравилось путешествовать, часто изображал волка, чтобы напугать Бильбо, для которого волчий вой в лесу, да еще в лунную ночь превратился в кошмар. Даже колдовские кольца бесполезны: они не спасают от волков, тем более от тех, которые живут стаями под сенью горных владений гоблинов за Пределом Дикоземья в Загорных Землях. Волки чуют запахи гораздо лучше гоблинов, и им не нужно видеть свою жертву, чтобы поймать ее.

— Что же делать? Что же нам делать?! — воскликнул Бильбо. — Сбежали от гоблинов прямо к волкам!

Последние слова со временем и превратились в поговорку, а мы попадая в какую-нибудь беду говорим: из огня да в полымя.

- Живо на деревья! — велел Гэндальф, и все бросились к соснам на краю поляны, толпясь и толкаясь вокруг деревьев с более-менее стройными стволами, по которым можно было бы вскарабкаться, или с низкими ветками. Карлики очень быстро, насколько это было возможно, залезли на сосны и вскарабкались вверх, насколько позволяли ветки. Глядя издалека на карликов, свесивших бороды, можно было бы принять их за стариков, которые впали в детство, и играли в мальчишек. Фили и Кили взгромоздились на верхушку высокой лиственницы и были похожи на рождественскую звезду. Дори, Ори, Нори, Оин и Глоин устроились на высоком дереве, ветви которого росли как спицы в колесе. Бифур, Бофур, Бомбур и Торин расположились на соседней сосне. Гэндальф, будучи повыше ростом, нашел дерево, на которое никто не мог залезть, — огромную сосну на краю поляны. Кудесника скрыли ветки, но когда он выглядывал из своего укрытия, его глаза ярко блестели при лунном свете.