Елена Первушина - Стёртые буквы

— Я давно уже выпросила у батюшки такую же, как у него, печатку, — пояснила девушка, явно наслаждаясь недоумением Андрета. — Она просто в два раза меньше, но вы ведь не станете рассказывать своему хозяину, какого размера была печать, когда вы в первый раз увидели письмо?

— Зачем вам все это нужно? — спросил молодой человек.

— Об этом я и хочу с вами потолковать. Присаживайтесь, — она указала ему на кресло, а сама, усевшись в другое, изящно облокотилась на столик и бросила на Андрета томный взгляд из-под ресниц. — Я случайно услышала, что вы сегодня должны встретиться с моим отцом, и не поверила своим ушам. Я так рада, что с вами все хорошо! У меня, к сожалению, дела идут куда хуже, и потому я должна просить вас о помощи. Вы ведь наверняка знаете, что мой отец запретил мне выходить замуж за моего возлюбленного Эльсьена. Он говорит, что Эльсьен — вертопрах и пустит по ветру все наши деньги. Но это не так, поверьте. Конечно, Эльсьен очень веселый, и кому-нибудь может показаться легкомысленным, но на самом деле он не таков, уж я-то знаю. Дайте только срок, и я сделаю уз него образцового мужа. Уж всяко получше моего батюшки! — добавила она, вновь окидывая презрительным взглядом грот. — Ну так вот. Мне почти удалось убедить батюшку в этом. И теперь в этом самом письме он просит вашего хозяина осторожно навести справки об Эль-сьене. Теперь вы понимаете, какой помощи я от вас жду?

— Начинаю понимать, — ответил Андрет с улыбкой. — Вы хотите, чтобы я предоставил вашему возлюбленному наилучшую рекомендацию.

— Да, конечно. Вы сможете убедить вашего хозяина, что это необходимо, или подменить письмо в случае надобности?

— Пожалуй, смогу, — согласился Андрет. — Но с двумя условиями.

— О чем это вы? — возмущенно спросила Виэни, и Андрет невольно поперхнулся, представив себе, что она могла вообразить под влиянием окружающей их обстановки.

— Послушайте, я все же чувствую себя обязанным вам, — сказал он поспешно. — И потому не хотел бы навлечь на вас беду. Я готов предоставить вашему отцу только благоприятные сведения о вашем избраннике. Но вам я расскажу всю правду. Думаю, Эдред согласится с таким решением.

— Я не желаю слушать сплетни! — воскликнула Виэни.

— Лучше услышать их до замужества, чем после, — твердо сказал Андрет. — Соглашайтесь, иначе никакого договора между нами не может быть.

— Проклятье! Все вы, мужчины, одинаковы! — Виэни в сердцах стукнула кулачком по столу. — Ну хорошо, я согласна. Давайте ваше второе условие.

— О, оно еще проще, это касается ваших подруг из храма Тишины, — пока девушка рассказывала свою историю, Андрет сообразил, что раз уж ему представился случай отблагодарить Виэни, было бы неплохо одарить также Ксанту и Ингольду. — Я хотел бы сделать подарок госпоже Ксанте, но я уже давно не дарил подарков женщинам и, признаться, не знаю, как за это приняться. Тем более что женщин, подобных госпоже Ксанте, я и вовсе прежде не встречал и боюсь обидеть ее какой-нибудь бестактностью. Прошу вас посоветовать мне что-нибудь. Да к тому же, если у госпожи Ксанты есть уже сердечный друг, мне не хотелось бы, чтобы мой подарок был дурно истолкован.

— Ну, никаких сердечных друзей у нее, кажется, нет, — отозвалась Виэни. — А что до подарков… Так сразу мне и не сообразить. Когда придете с отчетом для моего отца, зайдите прежде сюда, я сейчас покажу вам дверь, которая выходит в переулок. Тогда обо всем и поговорим. Так что поторопитесь — теперь это в ваших интересах.

Как и ожидал Андрет, его хозяин согласился снизойти к просьбе Виэни.

— Женщинам лучше угождать сразу, не тратя сил на борьбу, — сказал он со смешком. — Все равно нам рано или поздно придется признать их правоту. Боги устроили так, что мы сгораем раньше них, и когда мы, немощные старики, в одно прекрасное утро обнаруживаем, что не в силах подняться с постели без посторонней помощи, тут-то они, не смущаясь, берут все дела в свои руки отныне и на веки вечные. Так что пресловутая мужская власть — это вопрос времени. Вот я всю жизнь старался не спорить с женщинами, и, как видишь, юный друг мой, свеж и полон сил. Поступай по-моему, и также без лишних тревог доживешь до моих лет. Впрочем ты, кажется, сам все правильно сообразил.

Собрать сведения об Эльсьене было нетрудно, и, к величайшему облегчению Андрета, они казались вполне благоприятными. Молодой человек был из знатной, но небогатой семьи, так что ему волей-неволей приходилось тратить суммы, в несколько раз превышающие его доходы, чтобы поддерживать репутацию на должном уровне. Однако, как утверждали слуги в доме, его самого подобное положение очень тяготило, и он даже пытался, насколько мог, удержать от мотовства свою мать. По всей видимости, у Виэни действительно были все шансы сделать из своего возлюбленного пусть не образцового, но вполне приемлемого мужа.

Так что когда через несколько дней Андрет явился на условленное свидание в Грот Наслаждений, его совесть была абсолютно чиста.

— И я, и Эдред готовы поклясться перед вашим отцом, что ваш возлюбленный — человек порядочный. Правда, его можно счесть слабохарактерным, но Эдред утверждает, что этот недостаток при надлежащем обращении легко исправим. Так что мы будем ждать от вас приглашений на свадьбу, — сказал он Виэни.

Но девушка лишь печально покачала головой:

— Свадьбы не будет.

— Как? Почему? Неужели ваш отец…

— Он тут ни при чем, — сказала она спокойно. — Это я… Знаете, Эльсьен и правда очень милый, веселый и ласковый, но… Я и сама не знаю… Мне вдруг захотелось, чтобы у него… или у кого-то другого… когда он говорит обо мне, лицо было такое же, как у вас, когда вы говорите о своей Ксанте.

— Но… О чем это вы? Постойте, здесь какая-то ошибка! Я вовсе не хотел… Не имел в виду…

— Это уже неважно, — с грустной улыбкой отвечала девушка. — Я сейчас расскажу вам все, что вы хотели знать, й идите к ней. Слышите! Завтра же идите, не откладывайте! Еще когда я увидела вас там, в храме, мне хотелось, чтобы у вас все было хорошо. Если вы струсите… такого боги не простят.

Разумеется, Андрет был потрясен последними словами Виэни и раздосадован тем, что так и не научился владеть своим лицом. Все же Эдред оказался прав — женщин проще слушаться, чем спорить с ними, пусть даже мысленно. И назавтра ближе к вечеру Андрет действительно явился в храм Тишины, вооруженный корзинкой горячих пирожков с рыбой, пучком молодой морковки для Гесихии, двумя белоснежными и мягчайшими шерстяными шалями, сработанными в Дивьих горах, и двумя шкатулками из ракушек, какими славился Божий нос. По счастью, на маленьком рыночке в Гавани можно было без труда найти, любые товары со всего Пришеламья.

В Храме Андрета встретили весьма радушно. Причем, как ему показалось, обрадовались больше ему самому, чем подаркам. Воодушевленный этим соображением, он стал время от времени наведываться в гости. С каждым разом Ингольда становилась все более ворчливой и недовольной, и Андрет, к тому времени уже поднаторевший в человеческих делах, считал это хорошим знаком. Ксанта, похоже, искренне ему радовалась и с большим интересом и тактом расспрашивала о его делах, всегда вовремя останавливаясь и не любопытствуя о том, о чем он не имел права говорить.