Олег Лукьянов - Вардес: Лик Бога

Меч мгновенно оказался в руке, ударил в пустоту. То есть это было пустотой секунду назад. Удар всей отпущенной мне силы встретил слабое сопротивление плоти Лейлы. Меч вошел в грудь оборотня почти до половины клинка.

— НЕЕЕТ!!! — заорал я. Лейла была в серой шкуре. Остро отточенную сталь встретило беззащитное тело.

Она выполнила волю своего бога, всем сердцем желая убить, и тем самым исполнить приказ, но одновременно давая мне огромный шанс, сняв вместе с серебряной шкурой и всю свою защиту. Теперь она оказалась уязвимой как простая дворняга.

Нанизанное на меч тело зверя на сей раз медленно без привычной вспышки стало терять очертания, превращаясь в обнаженную хрупкую девушку. Меч впился ей в ребра, удерживая от падения на землю. Я одним движением выдернул из нее острое железо. Подхватил падающее тело, медленно положил на траву.

— Прости меня, мой повелитель, — шептала она с кровавой пеной у рта.

— Тише, девочка, ты не виновата, — ком в горле мешал говорить. — Все будет хорошо…

— Я умираю, мой повелитель… и прошу меня простить.

— Я прощаю тебя, ты не виновата, это все он…

Она слабо прижала палец к моим дрожащим губам:

— Тише, мой любимый, тише. Ради меня, ты должен жить… Брось меня…

Ее голова обвисла, и без того едва бьющееся сердце, остановилось навсегда…

Я не мог залечить эту рану. Я не мог ее спасти.

— Господи, нееет!!

Отпусти ее. Быстрее отпусти ее.

— Лейла, моя девочка, — соленая вода заливала лицо, ручьем собираясь на кончике носа, капли срывались, падая на застывшее лицо Лейлы. Я прижимал к груди окровавленное лицо возлюбленной и не мог поверить, что это не страшный сон. – Господи, если ты меня слышишь…

И словно в ответ на мой звериный стон Лейла у меня в руках вспыхнула белым пламенем. Я не успел отпрыгнуть. Нестерпимый жар ошпарил мне руки, живот и лицо.

Через секунду от Лейлы остался лишь пепел. Мои руки обратились в уголь до самых костей. Мягкие ткани превратились в черную труху, рассыпаясь на почти ослепших глазах.

Время бестолково замедлилось. Зачем? Меня ведь уже не спасти. Еще несколько бесконечно долгих ударов сердца, и я умру от болевого шока. А пока медленно падая на спину, я проклинал все и всех. Бестолковое время. Бессмысленную жизнь.

Безумный мир. Слабым утешением было лишь то, что мне не придется жить одному… без нее.

Боже, за что мне это? Зачем я вообще жил? Был ли вообще смысл?

И еще я чувствовал, как два мнимых бога наблюдают за агонией бессмертного будто бы существа со странным названием хексен.

— Будьте вы прокляты, уроды… — едва прошептали мои губы.

Кровавая пелена медленно заливает глаза. Очень скоро их вырвет из глазниц голодное воронье, а тело разорвут падальщики. Умирающий человек должен знать, что о нем будут вспоминать и непременно похоронят. Только этим мы и отличаемся от тех же животных. Боль и смертная тоска нахлынули новой волной: я умираю как бродячая собака.

Быстро летящие по алому небу красные облака замерли уже навечно…

Я задергался в конвульсиях, с трудом открыл плотно зажмуренные глаза, в голове раздался звон, словно разом задрожали тысячи стекол. Еще в шоке я завертел головой: темнокожая эльфийка, серебристый оборотень и голубое небо видятся словно через призму белого матового стекла, но оно исчезает с каждой секундой. Но что?! Как?! Лейла! Да что же это?!

— Приди в себя, Хексен, — голос Эйры прорвался словно издалека. — Мы не можем более задерживаться. Чаша близко, я чувствую ее… Хексен, ты меня слышишь?! Ты идешь?!

Я молчал не в силах понять и поверить, что я жив, что они живы… Ощущение дежавю накатило свирепой волной. Боже, что же это было? Где следы тех ужасных ожогов?

— Хексен, каждая минута на счету, — не унималась эльфийка, — вставай! Идем.

На всякий случай я ощупал свое здоровое, еще не обожженное пламенем умирающей Лейлы тело. Превозмогая удушающее изумление и мчащиеся во всех направлениях хаотичные потоки мыслей, я встал, опираясь о холодную, покрытую мхом, разрушенную стену и отстранено бросил:

— Иду.

Лейла, обрадованная моим возращением в этот мир, бодро вскочила на все четыре лапы и повела мордой к моему лицу.

— Только не целуйся, Лейла, — машинально сказал я.

Оборотень чуть прижал уши и, обиженно отвернувшись, скакнул ближе к эльфийке.

История повторяется. Неужели это было невероятно правдивое видение? Раз так, конец должен стать другим…

Идя по городу демонов как в тумане, я напрягал все свои извилины. Мой мозг кипел, каждую секунду придумывая новые варианты и отбрасывая старые. Уже понятно, что даже если сейчас все брошу и вернусь в крепость, мне не дадут сесть на корабль и покинуть остров. Зуулус догадается о том, что я что-то понял, и непременно изменит планы. И тогда у меня не будет преимущества… которое, по идее, должно быть сейчас.

Темнокожая предательница ведет нас кружным путем, наверно, избегает скопления демонов. Хотя это всего лишь для отвода глаз, Зуулус как-то подчинил всех демонов себе. Они заранее расчищали нам путь и нападают только для вида. Зато, когда на нас напали маги Высокой Башни, тысячи их появились из ниоткуда и набросились на наших врагов.

Несколько крупных демонов с перепончатыми крыльями за спиной, небрежно держа в руках двуручные мечи, бесцельно бродят у необычной в этих руинах башни со шпилем на крыше. После того, как эльфийка играючи с ними расправилась, мы трое вошли в башню, как грызуны в мышеловку. Девушки, что мнят себя сильными, еще не знают, что боги уготовили всем смерть.

Все оставалось без изменений: облупившаяся краска на стенах, земля и труха на полу, даже запахи были такими же. Перед лестницей у ржавых рыцарских доспехов лежит длинный меч с красным рубином на рукояти.

— Прости друг, но твой меч спасет жизнь мне и многим хорошим людям, — сказал я, словно извинясь. Ножны с мечом аккуратно перекочевали ко мне на пояс.

Когда я оглянулся, лживая эльфийка уже провалилась сквозь пол, а колеблющийся оборотень бросается следом. Матерый зверь с серебряной шкурой исчез, словно пола на этом месте никогда и не было. А я набрав в грудь воздуха, отключил работающий на износ разум, сделал шаг вперед…

Меня вновь поймала успевшая обернуться девушкой Лейла. Она прижимала меня к себе словно ребенка, смотря при этом глазами, полными страха.

— Отпусти, Лейла, — сказал я тихо, и испуганная девушка отпустила так, что падение на каменный пол едва не выбило из легких весь воздух.

— Прости, повелитель! — в ужасе воскликнула она. — Я не хотела!

— Все в порядке, Лейла, идем.

В чем бы она ни была виновата, но уже заслужила прощение, она ведь пожертвовала ради меня своей жизнью…