Джон Робертс - Степная царица

— Ученые, изучающие природу, — сказала Йоланта, — утверждают, что мелкие животные устроены иначе, чем крупные. Четыре столетия назад Ухнас Кордавский написал монументальный трактат о шестиногих существах, в котором он заявляет, что многие из них используют кислоту как оружие или пользуются ею для приготовления материала для своих гнезд либо для того, чтобы размягчить пищу. Даже обыкновенные муравьи содержат в теле кислоту.

— Муравьи не вырастают до таких размеров, — возразил Конан. — И на двух ногах они не ходят.

— Хотя я и уважаю ученые разговоры, — проворчала Акила, — мне кажется, что ты слишком большое значение придаешь царапинам на земле и каким-то запахам. На племя, скорее всего, напали враги, а затем стерли за собой следы. А то, что осталось, затоптали гиены и другие поедатели падали. Здесь нет никакой тайны. Надо остерегаться этих врагов, и все.

Ее упрямый тон говорил о том, что она пытается убедить прежде всего себя.

— Так и сделаем, — заключил Монанд.

По мере того как они продвигались дальше на юг, каменистая выветренная земля, сухие кусты и кактусы начали уступать место более песчаной местности, и наконец вокруг до самого горизонта были одни барханы, уходящие вдаль, как волны в море. Лошади повесили головы и погрустнели, недовольные такой переменой.

— При первой возможности, — объявил Конан, — мы должны поменять лошадей на верблюдов. Здесь недалеко есть оазис, где сходятся несколько караванных троп. Там мы найдем караванщиков, желающих поменять своих верблюдов на лошадей для путешествия на север.

— Мне эта мысль не нравится, — заявила Акила. — И верблюды мне не нравятся! Они отвратительные, вонючие, неуклюжие твари!

— Хочешь сказать, что они не подходят для царицы? — спросил Ки-Де, хихикнув. — Они мне тоже не нравятся, но боюсь, что северянин прав. Лошади долго не протянут, но даже верблюд лучше, чем идти пешком.

Остальные гирканийцы с жаром согласились.

— Так мы и сделаем, — заявил Монанд. — Цель нашего путешествия лежит далеко в пустыне, и нам необходимы верховые животные.

— Верблюды! — сказал карлик, плюнув в костер.

На следующий день они перешли гряду низких холмов и увидели несколько участков, покрытых скудной травой, лежащих в небольшой долине, защищенной от ветров. Для того чтобы добраться до оазиса, им нужно было пройти между двух холмов, но там на верблюдах сидели полдюжины человек и держали наготове свои короткие луки.

Худые, со злобными лицами, они носили островерхие шлемы, обмотанные черными тюрбанами. С тюрбанов свисали полосатые платки, доходящие до стремян.

Мы можем легко их убрать, — сказал Ки-Де, небрежно подергивая тетиву своего большого лука. — Наше оружие стреляет в два раза дальше.

— Да, — согласилась с ним Акила. — Мне хочется пострелять в цель. Уже много дней я стреляла только в зайцев и в газелей.

— Нет, — возразил Конан. — Судя по одежде, это воины племени Омри, и если здесь только шестеро, то в оазисе их еще сотня. Человек, с которым я говорил в городе, сказал, что Омри взяли себе этот оазис и берут дань с проезжающих. Нужно будет заплатить.

— Мы поговорим с ними, — сказал Монанд.

Путешественники поехали вперед, держа оружие поблизости, но не проявляя враждебности. Пока Монанд вел переговоры с предводителем отряда, киммериец и товарищи разглядывали кочевников, так же как и те разглядывали их. Жители пустыни проявляли глубокое презрение, какое чувствует любой кочевник к чужим людям. В этом им помогала и высота верблюдов, на которых они сидели. Воины были так укутаны в свои полосатые платки, что виднелись только руки и черные глаза. Кочевники носили сапоги из мягкой синей кожи, а сабли их имели прямые длинные клинки.

— Платить за воду! — угрюмо произнесла Акила. — То же самое, что в городе.

— Нет, — сказал Конан, — эти люди берут деньги лишь за доступ к воде и траве. Горожане обложили бы налогом весь провозимый товар и захотели бы взять процент с нашей торговли.

— Горожане! — фыркнул карлик. — Неудивительно, что они естественная добыча для настоящих людей.

— Но эти не горожане, — предупредил Конан. — Они такие же хищники, как и мы. Не надо их провоцировать. Я хочу спросить их о положении на юге и о том, что они знают об уничтоженном племени.

Монанд уплатил требуемую дань, и путешественники спустились в долину, с трудом сдерживая лошадей, обезумевших от запаха свежей воды. Верблюды же гордо вышагивали, сохраняя достоинство.

Когда лошади достаточно попили, путники оттащили их от воды, поскольку те могли упасть. Конан распорядился, чтобы животных почистили. Он хотел придать им товарный вид. Затем киммериец пошел искать вождя Омри. Краткий осмотр сказал Конану, что в оазисе стояли три каравана. В одном было несколько лишних верблюдов, и киммериец решил поговорить с начальником этого каравана еще до наступления ночи.

Племя Омри стояло лагерем ближе всех к бьющему из-под земли ключу, позволяя остальным поить животных, но тень пальм оставляя себе. Конан заключил, что здесь находятся около восьмидесяти воинов, не считая женщин и детей. С отрядами по полдюжины человек, охраняющими каждый из подступов, это делало первоначальную догадку о сотне воинов приблизительно верной. Киммериец знал, что при таких скудных ресурсах содержать более крупные отряды невыгодно; небольшие армии собирались лишь время от времени для нападения на города у границы пустыни.

Он нашел вождя сидящим под пологом, вытканном из козьей шерсти. Вождь Омри отдыхал на грубом ложе, сделанном из верблюжьих седел и ковров. Время от времени вождь вдыхал дым ароматических трав, горящих в маленькой бронзовой жаровне. Когда киммериец подошел, вождь кочевников обратил внимание на его крепкое сложение и гордую походку.

— Прошу тебя к воде и траве моего племени, незнакомец, — произнес вождь. Он указал рукой на большое кованое бронзовое блюдо, лежащее перед ним. На нем лежали кусочки хлеба, посыпанные грубой солью. — Поешь со мной.

Конан сел, скрестив ноги, на землю и взял один из кусочков.

— Ты щедрый вождь, — сказал он, прежде чем взять сухой кусочек в рот.

В пустыне поедание хлеба с солью было символическим актом, ставящим человека под защиту вождя, согласно древним правилам гостеприимства, Теперь любой, предавший гостя, будет наказан богами.

Некоторое время оба говорили на малозначительные темы: о состоянии пустыни на юге, о возможности выгодно обменять лошадей на верблюдов. Затем Конан завел разговор о том, что действительно его беспокоило: найденное им уничтоженное племя. Вождь насторожился, когда Конан описывал увиденное зрелище.

— Сэт и Иблис! — воскликнул вождь, делая рукой жест, оберегающий от зла.