Джон Робертс - Степная царица

Действительно, человек, в котором они узнали Амрама, был бледен, как и остальные подземные жители. Но глаза его оставались карими, и щетина, выступившая на бритой голове, имела темный цвет. Киммериец догадался, что Амрам обрил себе череп для того, чтобы слиться с местным населением, поскольку волосы у аборигенов были белыми, как у альбиносов. Амрам умел выживать в жестоком мире, благодаря таланту хамелеона.

— Кто следующий? — подумала вслух Акила. — Может быть, близнецы?

Но похоже, загадочная пара не собиралась появляться. Прямо у арены, рядом с клеткой, находилась небольшая платформа. На ней Омия и Аббад заняли свои места в заваленных подушками креслах. Амрам встал за их спинами, и рабы, готовые прислуживать, встали рядом. Когда люди расселись по местам, группа рабов, стоящая за рядами сидений, начала исполнять музыку на деревянных, струнных и металлических инструментах. Это была резкая музыка с металлическим лязгом и пронзительным писком. На арену вышла группа молодых красивых рабынь и стала исполнять замысловатый танец, который изобиловал атлетическими прыжками, вывертами и акробатическими упражнениями.

— Может быть, все будет не так уж плохо, — произнес Ки-Де, нервно улыбаясь.

— Поверю только тогда, когда все это будет кончено, — ответил Конан. Он взглянул на Омию. — Для чего мы здесь?

Глаза ее блеснули безумным светом.

— Я говорила тебе, чтобы ты не задавал вопросов.

Он кивнул головой в сторону арены:

— Судя по тому, что это за место, я мало теряю, задавая вопросы.

Аббад ухмыльнулся, а Омия явно была в ярости, но Амрам нагнулся и прошептал ей на ухо:

— Моя царица, этот невежда очень непочтителен, но разве его дерзость не была одной из причин, по которой он понадобился тебе здесь?

Омия откинулась на подушки:

— Да, это правда. Надеюсь, он нас не разочарует.

— Начнем с него? — спросил Аббад.

— Нет. Он и та крупная женщина — самые лучшие из всех. — Она злобным взглядом окинула пленников. — Эти двое, — Омия указала на Ки-Де и Джебу, — кажутся мне похуже. Пусть первыми выйдут они.

— Что? — закричал Конан. — Отряд останется вместе!

— Ты снова мне противишься! — громко взвизгнула Омия, и глаза ее запылали. — Вы не отряд! Вы все мои рабы, с которыми я могу делать что угодно! Стража, отделите его от остальных и свяжите!

Сквозь решетку просунулись копья, и киммерийца оттеснили в угол, прочно привязав к решетке его ошейник. Когда оружие убрали, Конан мог двигаться лишь на шаг в каждую сторону. Он в отчаянии сыпал проклятия, но безрезультатно.

Дверь клетки распахнулась.

— Двое на выход, — сказал командир стражников, указывая на карлика и гирканийца.

— Джеба, — произнесла Акила, сжимала плечо карлика, — я…

— Тебя тоже связать, моя прекрасная царица рабов? — спросада Омия.

Карлик похлопал свою царицу по руке:

— Я лучше пойду. Отомсти за меня, если сможешь, но прежде всего живой уберись из этого места. — Говорил Джеба тихо, так что его только товарищи в клетке слышали. Он кивнул в сторону киммерийца и сказал Акиле: — Держись по возможности рядом с ним. Если кто и сможет вытащить тебя отсюда, так это только он.

С этими словами карлик вышел из клетки.

Ки-Де не нужно было учить, как принимать жестокую судьбу.

— Ха! — дерзко крикнул он. — Я покажу этим презренным червям, что лучший из людей — это воин клана Черепахи! Мне нужно лишь оружие. А тогда давайте сюда своих воинов, зверей или своих демонов!

— Мы, конечно, дадим тебе оружие, — сказал Аббад. — Иначе ты вряд ли доставишь нам удовольствие.

Омия два раза хлопнула в ладоши, и музыка прекратилась. Танцоры прервали свое выступление и ушли с арены через те же ворота, что и вошли, — через большую арку напротив площадки Омии. Когда последняя рабыня ушла, железная решетка за ней опустилась.

По короткой лестнице рядом с клеткой Ки-Де и Джеба спустились к арене и встали перед дверью. Дверь отперли и обоих людей вытолкнули на арену. С ними вышел стражник, который снял с них оковы. Затем стражник покинул арену и дверь была заперта.

На арену вышла рабыня и принесла оружие, которое она раздала двоим пленникам. Джебе — его дубинку с металлическими шипами и короткий топор; Ки-Де — его саблю с острым кривым клинком длиной в руку. Гирканиец яростно покрутил клинком, описав в воздухе сверкающие круги.

— Это прекрасное оружие, — заявил он, — и я умею с ним обращаться. Но где мой лук?

— Ты думаешь, что мы дадим тебе оружие, которым ты можешь нас убить? — сказала, смеясь, Омия.

— Нет, — признался Ки-Де, но попытаться стоит.

Карлик стоял молча, неподвижно, как пень, на своих коротких ногах, сжимая в правой руке дубину, а в левой — топор. Он был клубком мускулов, напоминая сжатую стальную пружину, готовый к любым действиям.

— Начинайте! — скомандовал Аббад.

Решетка на воротах, через которые входили танцоры, поднялась, Конан принялся разглядывать четырех появившихся воинов. Это были рабы, что можно было заключить по их коротко стриженным волосам, но они казались намного крупнее и более крепко сложенными, чем все остальные, которых Конан здесь видел. Он заключил, что это либо особые рабы, либо приговоренные граждане, обученные драться на забаву публике. Воины имели разные части доспехов на руках и ногах, но никто из них не был одет в броню одинаково, лишь шеи у всех защищали воротники из вороненой стали. Ни один из них не имел ни шлема, ни брони на груди. В левой руке у каждого был небольшой стальной щит диаметром в фут. В правой руке воины сжимали короткие прямые обоюдоострые мечи.

— Четверо против двоих! — воскликнула Акила. — Это не благородно!

— «Благородно»? — небрежно проговорил Аббад. — Мне незнакомо это слово.

— Не сомневаюсь, — сказал Конан. — Пусть, по крайней мере, дерутся вначале с одним противником, потом с другим.

— Зачем? — спросила Омия. — Этих двоих надо убить, а мы хотим получить удовольствие. Твои же и их желания значения не имеют.

Она встала и обернулась к толпе граждан, которые тоже поднялись.

— Народ священного Джанагара! — прокричала она. — В незапамятные времена наши боги спасли нас от солнца и научили жить, как живут настоящие люди! — По тому, что Омия произносила эти слова нараспев, Конан заключил, что она произносит старинную формулу. — Мы снова воздаем благодарность за наше спасение так, как требует того обычай предков, — кровью. На этот раз, — здесь она оставила сакральные, ритуальные фразы, — мы приносим кровь не наших соотечественников, а жителей мира под солнцем. Будь проклято солнце!

— Будь проклято солнце! — прокричала хором толпа зрителей.

— Несколько дней назад я бы поддержала их проклятие, — сказала Акила, — но сейчас я готова снова вся обгореть, лишь бы взглянуть на него.