Светлана Багдерина - Срочно требуется царь

— О-го-го… — с испуганным благоговением округлил глаза Еноша. — Не иначе, как кабанчик тот приложился…

Отряд охотников, словно по волшебству забыв о годовом бюджете большого города, рассыпанном у них под ногами, ощетинился стрелами и рогатинами.

— Эй, хозяин! — больше для очистки совести, чем в ожидании отклика крикнула, приложив ко рту руки рупором Серафима.

— Да какой уж тут хозяин, — нервно всматриваясь в ставший вдруг чужим и недобрым лес, пробормотал Борзай. — Он, поди, после такой встречи, куда ехал, уже пешком прибежал.

— А чья это карета, не знаете? — не рассчитывая на ответ, всё же поинтересовалась она. — Честно говоря, не думала, что в городе вообще остались кареты. И те, кто на них обычно раскатывает, кстати, тоже.

— Да как не знать, — переглянулись охотники. — Градоначальника Вранежа это карета, ваше высочество.

— Вон, черный лак — тройное покрытие, вороненые стекла, можно поднимать, можно опускать — внутри ручка специяльная, — стал загибать пальцы Тетеря.

— Четырехдверная, ручной тормоз, два фонаря — дальнего и ближнего света, на крыше — особый фонарь, сине-красный, всепогодный… — с азартом подхватил Зайча.

— Запятки на два лакея, усиленный расширенный багажник на восемнадцать сундуков, — тыкал пальцем в перечисляемые достоинства Хорьх.

— Двойной обод и спицы из настоящего черного дерева, рессоры — шатт-аль-шейхской стали, на заказ деланные!.. — мечтательно затуманился взор Борзая.

— Да и герб Постола на целой дверке нарисован, с той стороны, видали? Гора и река. Его герб, Вранежа, — закончил ряд отличительных признаков градоначальницкого экипажа Еноша.

— Вранежа? — непонимающе воззрилась сначала на них, потом на изуродованное транспортное средство Серафима. — А при чем тут Вранеж? Он же… Он ведь… С тех самых пор, как… как… Неужели сбежал?!.. Проворонили!!! Или?..

Нет.

Всему свое время.

В том числе, дурным вестям.

Ее взгляд оценивающе пробежал по медным копям, рудникам серебряным и золотым россыпям на сером неровном булыжнике: беглый голова явно не любил путешествовать налегке.

Всё до копейки Костей на войско забрал.

Честное слово.

Ага.

— Ну, что ж… Будем считать, что была команда "привал", — разведя руками, обратилась она к мужикам. — И теперь наша задача — ликвидировать утечку капитала, загрузить всё обратно и дотолкать колымагу до города.

Но скоро только сказка сказывается.

Расколотые падением с усиленного расширенного багажника восемнадцать сундуков годились теперь только на растопку, в шапки, карманы и за щеки такое количество благородного и не очень металла распихать было и думать нечего, и перед группой спасения золотовалютного запаса Постола встал глупейший вопрос ценой в несколько медяков: где взять новую тару?

После почесываний в затылках и потираний подбородков охотники, хоть и разными путями, пришли к одному и тому же выводу: надо идти в город за новыми сундуками, или, на худой конец, ящиками.

И тут Серафиму осенило.

— Надо под сиденьями посмотреть! В карете и у кучера! Может, там мешки какие завалялись!

И, не дожидаясь одобрения коллектива, она устроила быстрый обыск интерьера экипажа.

— Ну, как? Есть чего? — вытянул шею Зайча, пытаясь заглянуть под протертое пышными градоначальничьими формами сиденье.

— Пять жареных куриц, горшок сметаны, головка сыра и три каравая белого хлеба, — огласила весь список царевна разочаровано.

Если бы еще полчаса назад ей бы сказали, что это — единственное чувство, которое способны у ней вызвать пять жареных куриц, горшок сметаны, головка сыра и настоящий белый хлеб без отрубей и опилок, и что всё это богатство она будет готова с восторгом променять на два десятка самых прозаических мешков, она бы рассмеялась этому человеку в лицо [62] Если бы раньше не захлебнулась слюной при перечислении. .

Охотников же содержимое рундука навело на совершенно адекватные мысли, и с языка самого молодого и вечно голодного Тетери уже было готово сорваться предложение объесть подлого казнокрада, как в руке у ее высочества вдруг появился нож.

— А я чё… я ничё… я просто так… — испуганно заморгал парень при проявлении такой способности к чтению мыслей, и внезапно обнаружил, к собственному изумлению и полной конфузии чувств, что всё это кулинарное великолепие оказалось в его объятьях.

— Чтоб не мешалось, это можно съесть, — сообщила ему и остальным оживившимся мужикам царевна. — А я пока срежу обивку с сидений, стенок и потолка: вот нам и мешки!

Дальше дело пошло как по маслу.

Используя обломки сундуков как совки, охотники нагребли монеты словно гальку в распростертый на булыжнике бархат и замшу, связали в узлы и затолкали в раздетую и лишенную остатков былой роскоши карету. Оценивающе поглядев в салон и почесав в затылках, под самый ободранный потолок вслед за капиталом мужики упихали и несколько упирающихся окорочками туш со своих носилок. Хоть чуть-чуть меньше на себе тащить — и то веселее.

— Что дальше? — вопросительно взглянул на царевну Борзай, привязывая ремнем пострадавшую дверцу к рульке вольготно развалившегося на оголенных пружинах заднего сиденья кабанчика.

— Дальше потребуется один человек на козлы — работать ручным тормозом на случчего, один останется мясо караулить до возвращения народа, а остальные будут изображать парадный выезд эрцгерцога на именины императора.

— Что-что будут делать?.. — озадаченно захлопал глазами Тетеря.

— Тарантас толкать, — просто пояснила она.

Без отдельных намеков и объяснений, как-то само собой все поняли, что сама Серафима не будет входить ни во вторую, ни в третью группу. И когда оставленный караульщиком Еноша пристроился под разлапистой елочкой и попытался спрятать за поднятым воротником от ледяного ветра покрасневшие свежемороженые уши, парадный выезд городского управделами уже медленно, но неотвратимо двигался к распростершемуся под горкой городу.

Девять охотников, уцепившись за что ни попадя, не глядя нащупывали ногами в мостовой щербины, упирались в них носками сапог, натужно, на "раз-два", толкали неподъемный, неповоротливый экипаж, попутно впервые в жизни сочувствуя нелегкой участи лошадиного племени.

Перегруженное средство транспорта одышливо скрипело натруженными рессорами, скрежетало чем-то металлическим под днищем, постукивало треснувшим ободом, щелкало осями и, грузно переваливаясь с боку на бок на выбоинах, тяжело катилось по дороге, не спеша набирать ход.

Серафима с видом бывалого капитана на мостике боевого галеона положила одну руку на рукоятку тормоза, поднесла другую за неимением подзорной трубы козырьком к глазам и стала вглядываться в малолюдные, окутанные матовой морозной дымкой улицы Постола, расстилающиеся у них под ногами.