Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая

— Как скажешь, — пожал плечами Влад, ему было действительно все равно. Впрочем, нет — не все равно. Он только сейчас понял, насколько хочется в душ — кристаллики засохшей соли противно скребли кожу, заставляя ее гореть.

Прозрачная душевая кабина наполнилась молочными клубами пара, из отверстий в потолке упругими струями била горячая вода, смывая морскую соль и усталость долгого дня. Надо сделать воду попрохладнее, что бы привести себя в менее разгоряченное состояние, но сама мысль о том, что придется мерзнуть, вызывала отвращение. Он еще успеет. У него на это будет целая ночь. В животе заурчало, напоминая, что время ужина давно прошло. Влад тронул ладонью сенсор, выключая душ. Стеклянная дверь мягко отъехала в сторону, и пар вырвался наружу, капельками воды оседая на стенах. Влад потоптался на коврике у кабинки и, подхватив с круглого держателя полотенце, вышел в комнату, вытираясь на ходу, и уже спустя пять минут, полностью одетый, стучался в дверь смежного номера.

Аня вышла из спальни в халате, вид у нее был усталый, но она пообещала, что будет готова через минуту.

— Ань, да к черту этот ресторан, — помаявшись немного, предложил Влад. Возможность оспаривать решения и предлагать свои по-прежнему кружила голову, — давай в номер закажем и поедим спокойно, тебе и одеваться не придется.

— Ты думаешь? — с некоторым сомнением спросила она.

— Ну, конечно, — кивнул он, направляясь к телефону, — ты же знаешь, я общества боюсь, а ты устала, к чему над собой издеваться? Ты садись, а я все сделаю.

Почти насильно усадил ее в кресло, притащил из спальни плед и укрыл ноги девушки. Подтащил столик поближе к креслу, чтобы Ане не пришлось вставать.

— Владка, там у меня кошелек в сумке, достань кредов пять, — попросила она, наблюдая за приготовлениями.

— Зачем? — он недоуменно оглянулся на нее.

— Официанту дашь на чай, когда он нам ужин принесет. Так всегда делают.

— А вот чего официант с утра ждал, — мрачно хохотнул Влад, — а я все думал, почему не уходит.

В дверь постучали, и Влад посторонился, пропуская официанта катившего тележку с едой. Отдав положенные чаевые, Влад подивился, той ловкости, с которой денежка растворилась в затянутой в белую перчатку ладони.

Ужин вышел тихий, почти не разговаривали. Влад собрал грязную посуду на тележку и выкатил ее в коридор. Вернувшись в комнату, с жалостью посмотрел на девушку. Аня явно клевала носом.

— Я пойду к себе? — Влад указал подбородком на дверь своего номера, будто она не знала, куда он пойдет.

— Да, конечно, — Аня кивнула, поднимаясь с кресла, — ты извини, что с ужином так вышло, я сегодня плохой собеседник.

— Ничего страшного, спокойной ночи.

Влад уже открыл дверь, когда Аня окликнула его. Он повернулся и с недоумением уставился на банкноту в тридцать кредов, которую протягивала Аня.

— Это зачем?

— На тот случай, если тебе захочется пройтись, еще ведь совсем рано.

— Ань, ну куда мне захочется пройтись одному? — возразил Влад не спеша брать деньги.

— Да хоть прогуляться перед сном. Рядом с отелем есть несколько кафе, работающих допоздна, и я не хочу, что бы ты, проходя мимо, не мог туда зайти, потому что у тебя нет денег.

— Хорошо, — сдался Влад, беря протянутую купюру, хотя был совершенно уверен, что никуда не пойдет, а ляжет спать.

— Да, вот еще, — Аня достала из кармана карточку гостя, служащую так же ключом от номера.

— У меня такое ощущение, что ты собираешься от меня избавиться, — покачал головой Влад, вкладывая карточку в купюру.

— Не говори глупостей, — тряхнула головой девушка, — я не хочу, что бы ты чувствовал себя стесненным, только и всего, а теперь проваливай, я спать хочу.

— Спокойной ночи, — коротко кивнул Влад, входя в свой номер.

Закрыв дверь ногой, задумчиво повертел в руках, ставшую жесткой от карточки, купюру, и небрежно бросил ее на столик. Карточка вылетела из денежки и, проехав по полировке стола, скользнула на пол. Влад безразлично проводил ее взглядом, лезть за карточкой было лениво, да и никуда она не денется, будет смирно лежать на ковре.

Наверное, по Аниным размышлениям, получив деньги и карточку, он должен почувствовать себя увереннее. Но Влад не чувствовал ровным счетом никакой уверенности, да и откуда ей взяться, если сама мысль о том, что б в одиночку шататься по ночным улицам вызывала справедливые опасения. Незнакомое место, чужие люди и треклятая рабская трусость перед свободными, а значит, более сильными, которую Влад выдавливал из себя всю сознательную жизнь, но так и не сумел до конца. Это в бараках он был уверенным в себе и его отвага, зачастую граничащая с глупостью, нагоняла на окружающих страх. Искорки страха, мелькавшие в глазах соседей, вызывали презрение, и они же в глазах хозяев льстили самолюбию. Но все это нужно было лишь для того, что б заглушить в себе, то унизительное и мелко дрожащее, что разъедало душу, делая его одним из них, серых и безликих скотов, безропотно выполняющих свой кусок работы, жующих свой кусок жесткого хлеба и получающих свой кусок плетей. Влад ненавидел их и ненавидел себя за это, но состояние постоянного страха надламывает и меняет людей, даже таких непокорных как он.

Полную меру своей ущербности он осознал, лишь оказавшись у Ани, и старался изо всех сил соответствовать ее окружению. Но даже эти старания не подразумевали одиноких ночных прогулок. А если потеряется? Прецеденты были. Он же не сможет обратиться в полицию, потому что там очень быстро распознают, кто он такой. Если уж на станции, где по определению некого опасаться, при входе в полицейский отдел стоят металлоискатели, то у наземных служб эти штуки будут и подавно. Да и простая проверка документов ночным патрулем может закончиться все тем же посещением местного участка, что в любом случае грозит Ане неприятностями.

В глубине номера под сквозняком хлопнуло приоткрытое окно, заставив вздрогнуть, отвлекая от мрачных размышлений. Мужчина мотнул головой, окончательно прогоняя неприятные мысли, и с силой потер глаза, бессознательно копируя Аню. Никуда он не пойдет, точнее, пойдет — спать! Широко зевнув, Влад стянул рубашку через голову и, волоча ее за собой, поплелся в спальню…

…Влад проснулся от собственного судорожного вздоха. Как же он ненавидел эти ночные пробуждения! Нет, кошмары на этот раз не донимали, он вообще не помнил, что бы хоть что-то снилось. Рухнув на подушки, он словно в черную дыру провалился, что случалось в последнее время крайне редко.

Покосившись на часы, досадливо поморщился, четверть двенадцатого. Проспал всего-то пару часов, но их вполне хватит, что бы испортить предстоящую ночь. Ну, вот — начинается! Захотелось пить. Черта с два он встанет, потом непременно еще чего захочется и он так и будет бесцельно шататься по номеру до самого рассвета. Он сердито перевернулся на другой бок, заставляя себя заснуть. Где там! Минут через десять лежания с плотно сомкнутыми веками показалось, что в комнате жарко. Влад выставил ногу из-под простыни, надеясь, что станет чуть прохладнее. Не стало, только нога запуталась в простыне. Пить хотелось все больше. Еще какое-то время, покрутившись на кровати, и безнадежно сбив постель, мужчина раздраженно откинул простыню и поднялся, ругая себя на всех известных ему языках, что совсем забыл прихватить из Аниного номера что-нибудь попить, так что пришлось опять довольствоваться водой из-под крана. Вытерев губы тыльной стороной ладони, вернулся в комнату. Настежь распахнул окно, проигнорировав наличие в номере кондиционера. Ему до смерти осточертел искусственный воздух. В открытое окно сладко пахнуло ночью. Влад поглубже вдохнул, смакуя смесь живых запахов травы, остывающего песка и ночных цветов, издающих чуть дурманящие ароматы.