Илона Романова - Иллюзия обмана

— Так ко мне не обращаются даже бывшие воспитатели — только друзья! Я устал от твоей болтовни… Лучше вот что… Для начала отдай свой меч юному господину Кайниолу. С некоторых пор, ему более, чем тебе пристало носить оружие… Я жду! — тихо и внятно сказал Император, недвусмысленно коснувшись рукояти своего меча.

Большее унижение и представить себе было сложно. Так передавали оружие только пленники. Но подчиниться пришлось и тонкий клинок в изящных ножнах полетел к ногам Наследника.

— Подними! — ещё глуше сказал Арнит, — И передай, новому владельцу как следует.

Спорить было бессмысленно. И вот уже узорчатая перевязь легла через плечо Кайниола. Подросток положил руку на эфес и почувствовал новую, страшную и прекрасную силу, разом наполнившую его ладонь. Он и мечтать не мог о таком чудесном оружии! Осторожно, словно знакомясь, Наследник достал меч:

— Клянусь отмыть этот меч от позора, которым покрыл его прежний владелец! Пусть станет это оружие честным и справедливым и никогда не покинет моей ладони! — зазвенел, срывающийся от волнения юношеский голос.

Все взгляды обратились на мальчика. Оставалось только удивляться откуда он, выросший вдали от двора знал слова древней клятвы. Может, в книгах вычитал, а может сердце подсказало…

Пользуясь моментом, бывший Советник потихоньку попытался ретироваться.

— Постой-постой! Куда это ты собрался? — с удовольствием насмехаясь над предателем, остановил его Арнит. — А расстегни-ка ты, любезнейший, камзол! Я желаю посмотреть, что за обереги украшают твою грудь…

Цервемза понял, что окончательно погиб, поэтому инстинктивно попятился, судорожно сжимая ладонью ворот. Заметив это, Государь жестом подозвал Отэпа и Таситра:

— Помогите ему! А то у него пуговицы в петлях путаются…

Воины слегка поклонились Императору и обнажили мечи. Ужас холодной струёй потёк по спине Цервемзы.

— Не надо, сир! Умоляю! Я сам… я всё сделаю… — дрожащими пальцами старик справился с застёжками и, медленно сняв с шеи, обречённо протянул Императору корешок, дававший власть над Квадрами. — Возьмите, Ваше Величество, возьмите!..

Император передал тусклый холодный медальон Отэпу:

— Сжечь! Отныне оставшиеся Квадры подлежат уничтожению.

Воин отвесил полупоклон, затем отошёл в сторону. Положил медальон на камень. Посыпал каким-то мелким порошком. Моментально вспыхнувший буроватый смрадный огонь поглотил оберег, а заодно и камень, на котором тот лежал. Через несколько мгновений о том, что некий Цервемза властвовал над Квадрой напоминало лишь тёмное пятно на полу, да кучка пепла…

— Теперь мне второй оберег! — потребовал Император ласковым голосом.

В его руку скользнул медальон, некогда принадлежавший прекрасной Никуце. Арнит, бережно и с почтением взвесил его на ладони. Изысканные линии оберега не портила даже трещина, косым шрамом шедшая через весь щит. Даже сейчас от него исходила неведомая сила пахнущая справедливостью и мудростью. Императору она придала решимости… Странно, что Наместник даже и не почувствовал, что заполучил…

— Ну что, Цервемза, тоже бессмертия захотел? Понимаешь, какая штука. Нет его — бессмертия-то! И никогда не было… Мы с тобой зря дюков извели… Жалко я поздновато очухался… — шагнул к нему Император.

Цервемза шарахнулся назад, как будто от неожиданности. А сам неуловимым движением схватил Сиэл и приставил к её горлу небольшой кинжал. Предатель хотел что-то потребовать, но не успел. Тийнерет, до сих пор спокойно сидевший у ног Хаймера, взлетел на плечи своего врага. Следующим движением повис передними лапами у него на лице и с упоением начал драть задними. Цервемза взвыл. Выронил кинжал и не разбирая дороги кинулся прочь, одновременно пытаясь оторвать от себя зверюгу…

— Он говорит… чтобы ты… никогда… не смел даже глаз… поднимать на его хозяев!.. — максимально соблюдая правила приличной речи, крикнул ему вслед Хаймер.

III

С незапамятных времён статус Личного Секретаря Его Величества считался в Сударбе особо почётным и несколько загадочным. О людях занимавших эту должность ходило бесконечное количество кривотолков. Например, Секретарям приписывались самые фантастические способности от умения проходить сквозь стены, до умения составлять документы без бумаги и чернил. На самом деле всё было предельно просто: во-первых, кандидат в Личные Секретари с детства до самой смерти не имел права покидать дворцовой территории, а став взрослым — обзаводиться семьёй. Во-вторых, претендентов на эту должность отбирали среди малышей без роду и племени. Новобранцам давали весьма недурное образование. Обучали магическим и не очень премудростям делопроизводства, этикета и протокола. А потом пристраивали к различным архивно-каталожно-книжно-бумажным работам, которых с лихвой хватало в Императорской Канцелярии. Контролировал этот процесс вездесущий Конвентус. Там весьма резонно считали, что человек, избранный хранителем государственных и императорских тайн, первым заметит подмену одного Йокеща другим. Поэтому негласная смена Императоров непременно сопровождалась бесследным исчезновением прежнего Секретаря и появлением его преемника. Поэтому секретарская должность, несмотря на и приближённость к тайнам августейшей особы, считалась крайне опасной и ненадёжной.

А ещё поговаривали, что у Императорского Секретаря имеется некая папка, в которой на первый взгляд и нет ничего, кроме чистых листов бумаги, да письменных принадлежностей. В общем, ничего особенного… Только вот, если её хранитель умрёт до положенного ему срока, то папка эта откроется и там будут лежать самые секретные документы Сударба…

Слухи эти были настолько бессмысленными и неистребимыми, что с ними даже и не пытались бороться.

IV

Арнит еле заметно щёлкнул пальцами, чтобы вызвать Личного Секретаря. Невесть откуда возникшая безмолвная тень с готовностью примостилась со своим громадным письменным прибором неподалёку от фонтана.

— Проверь подлинность! — Император протянул мрачному типу завещание Хопула.

Цепкие пальцы осторожно приняли изрядно измятый документ. На несколько мгновений бумага исчезла в папке. Хаймеру, что ветхий листок вспыхнул. Однако, снова появившись на свет, завещание оказалось в целости и сохранности. Лист, на котором оно было написано разгладился и слегка отливал синевой.

— Это подлинное завещание достопамятнейшего Императора Хопула, собственноручно написанное им за шесть часов до смерти, а потому никем не засвидетельствованное. Оно хранилось в статуэтке, изображавшей лежбика, не более суток назад, было оттуда изъято рукой присутствующего здесь юного господина, — раздался несколько потусторонний голос, принадлежавший не то самому Секретарю, не то его внушительному бювару.