Илона Романова - Иллюзия обмана

— Ладно-ладно… Благодарность — не талисман, на шею не повесишь…

Цервемза очередной раз поклонился. На этот раз настолько низко, словно непременно желал подмести волосами дворцовый пол. Голос старика дрогнул то ли от умиления, то ли от страха близкого разоблачения:

— Да чего же я могу желать… Вы же знаете, сир, что я одинок и богат, — Цервемза явно лукавил, поэтому всё-таки разогнулся и скользнул взглядом по лицу Императора. — Ко всему — ещё и немолод… Вот разве что…

— Смелее! Я слушаю тебя…

— Это необходимо не столько для меня, сколько для укрепления вашей единоличной власти в Дросвоскре, да и во всём Сударбе. Теперь, когда проклятых дюков больше нет, я могу без боя войти в Амграману и объяснить её жителям, что сумел по вашему приказу победить злую магию, опутавшую весь анклав…

— Ты всерьёз считаешь, что они поверят? — Арнит понимал, что его слуга весьма неглуп, чтобы наивно рассчитывать на народную любовь и благодарность.

— Полагаю, сир, что нет… Но это не важно… В таком случае придётся объяснять этим олухам, что едва ли они смогут как-либо противостоять человеку, который по воле Императора не только уничтожил проклятое племя, но и разрушил самое их гнездо, — Наместника передёрнуло от тильецадских воспоминаний. — Но…

— Продолжай…

— …боюсь, мне придётся приложить массу усилий к тому, чтобы убедить амграманское быдло в своей правоте… Уж больно много в Дросвоскре собралось предателей Короны.

— У тебя, кажется, есть Квадры… — начал Арнит.

— Так вот, здесь уже не хватит просто действия Четвёрки, — Императорский Советник больше не выглядел сентиментальным лизоблюдом, пришедшим к господину за очередной подачкой. — Я прошу об особых полномочиях.

— О каких еще? — Император раздражённо вскинул голову.

— Это, сир, безусловно, не моё дело, — заговорил Цервемза настолько бархатисто и вкрадчиво, что Арнит невольно усмехнулся, представив, как, должно быть, такой голос действует на слабый пол. — Но пока что я всё-таки являюсь вашим личным Советником, поэтому осмелюсь предположить, что уже в самом ближайшем будущем Вашему Величеству всё равно придётся ужесточать законы…

— С чего бы вдруг? Объясни толком! — Правитель сделал паузу и вдруг выпалил: — А тон свой оставь для баб!

Наместник явно смутился и отвесил очередной поклон:

— Увиденное в Дросвоскре вызывает у меня подозрения, что существует заговор дюковских приспешников, которые готовят мятеж.

— Где же? — упавшим голосом спросил Император.

— Похоже, по всей стране. А когда вы объявите о восстановлении своего имени и облика, недовольных тоже будет немало… — выдержав холодный испытующий взгляд своего ученика, учитель продолжил: — Поэтому я нижайше прошу дать мне право арестовывать, судить, а главное — казнить!

Арнит молчал. Долго. Это могло означать что угодно.

— Ладно, — промолвил он. — Похоже, ты прав… Получишь всё, что просишь…

— Благодарю, молодой госпо… — старик осёкся. — Благодарю, сир! Если честно, я устал от всей этой свистопляски. Дозвольте мне немного отдохнуть. Обещаю, что примерно через месяц, когда им всем там надоест плакать и придумывать, как можно меня да и вас, сир, наказать за убийство их бесценных дюков, вернуться в Амграману на правах победителя и освободителя.

— Не опоздаешь ли? — озабоченно спросил Император.

Цервемза энергично тряхнул седой головой и добавил:

— Зима, похоже, будет долгой, так что я вполне успею навести там порядок…

Его Величество сделал неопределённо-утверждающий жест, затем исчез…

III

— Кажется, я живу здесь не первую вечность. В который уже раз прохожу тем же коридором, выполняю одну и ту же работу, здороваюсь со своими соплеменниками, ем, сплю и всё не могу вспомнить… О чём или о ком? Не помню и не понимаю…

…прошёл месяц…

По ком-то плачет моя душа и изнывает память… Я закрываю глаза. И кожей, слухом и обонянием ощущаю потерю. Вот что… была у меня любовь — её убили… Были друзья — погибли… Был дом — разрушен. Всё утонуло в золотой и радужной вспышке… Даже имя моё сгорело… Ничего у меня не осталось, кроме боли. Боли и беспамятства. Отобранного не вернуть!

…ещё полтора десятка дней…

Нет! Не так! Я точно знаю, что это не могут быть мои слова… Отобранного, говорите?.. А если попробовать… вернуть… чтобы никто уже отобрать не смог… Конечно же, вот оно: возвращённого не отнять!

…дюк постепенно приходил в себя, медленно восстанавливая память…

Я — Окт. Глава Тильецадского клана. И отныне всё помню. Вокруг не просто соплеменники, а мой род и соратники. Мы вышли на бой. Впервые он был неправедным. Мы мстили. Потому что погибла… моя жена. Мы ударили врагов Лучом Правды. И тем сожгли себя. И теперь весь наш клан живёт в тёмных закоулках Немыслимых Пределов, даже не ожидая возвращения назад…

…горя от этого не становилось меньше…

Ни-ку-ца! Вот и имя твоё вернулось в мою жизнь. А сама ты ушла в Дальний Мир… Отныне ты будешь мне лишь сниться… И даже когда ко всем нам вернётся память, когда мы снова придём в свои дома — ты останешься вдали от меня. Это единственное, что вернуть, действительно, не удастся… Каким бы сном ты ни была — воплотиться уже не сможешь… Я посажу самые лучшие гладиолусы в память о тебе… Прощай!

…странные Тёмные Коридоры, в которые занесло дюков, не имели ни входов, ни выходов и походили на тюрьму…

— Сколько ещё я должна бесцельно бродить между этими пустыми и тёмными стенами? Ни конца ни края переходам, в которые занесла меня судьба. И лица кругом знакомые, и голоса. Только холодно мне. И предчувствия какие-то… или воспоминания? Я пытаюсь возвратиться куда-то… или откуда-то? За что это всё? Мне говорили, что возвращённого не отнять…

Света вполне хватало. Продуктов, воды и вина, невесть как появлявшихся каждое утро в той комнате, которая служила им кухней, было предостаточно. Имелся даже общий зал с огромным камином.

Надо вспоминать всё с самого-самого начала. Я — Илса, самая младшая дюкса из клана Окта. Однажды пришло время, и я стала сниться моему милому. Потом один славный Художник меня нарисовал, помогая воплотиться. Вот я вышла навстречу своему мужу… Превь. Он оказался лучшим из всех дюков. У нас был дружный клан. Если бы я пришла в другое время, то должна была бы лечить песнями. Но началась война. И какой-то подлый человек убил Никуцу. Наши ушли мстить. А мы с Превем хоронили погибшую. И меня унесло… сюда. Хотела я этого или нет, но пришлось разделить судьбу клана. Похоже, сейчас я несу наказание наравне со всеми. Потом… погиб Превь…

Работы было немного, но выполнять её приходилось постоянно: инстинкт подсказывал дюкам, что необходимо выпалывать странную травку, всё время пытавшуюся прорасти в их новом жилище.