Rishanna - Леди Малфой

Девушка смутилась и перешла к тому моменту, когда её наконец озарило, что пора бы уже бежать в мою спальню.

Она на ходу бросила «красавчику»:

— Я сейчас, одну минуту, — и помчалась наверх. Там она покидала в чемодан все книги, какие смогла заметить, мою мантию, семейные фото, несколько колдографий и высыпала в него все содержимое моей прикроватной тумбочки, довольно скудное, между прочим. Чужды мне были все эти милые девичьи побрякушки, переполнявшие тумбочку Джинни.

По ходу своего повествования Флер меня сильно растрогала. Уходя из комнаты, она окинула взглядом её тесное и такое родное моему сердцу пространство с милыми занавесками в красный горошек и покрывалом, которое миссис Уизли вышивала сама и постоянно беспокоилась, что оно слишком холодное. С кучей моих конспектов, которые я перечитывала денно и нощно, изо всех сил стараясь быть самой умной чтобы, однажды, помочь Гарри уничтожить Волдеморта. С сундуком, хранившим мои нехитрые пожитки вместе с тем самым розовым платьем, которое так расхваливал Виктор Крам на балу, и которым я как-то похвасталась перед ней.

Девушка сказала: «Я поняла тогда, Герми, что ты больше сюда не вернешься. Спальня как-то сразу опустела и мне стало так тебя жалко, так жалко… Но ты не подумай, я за тебя и радовалась, честно! Ведь это чудесно, что ты осталась жива!» Может немножко и коряво, но она выразила несколькими предложениями все то, что я хотела услышать от других хоть когда-нибудь.

Драко, получив уменьшенный с помощью Редуцио чемоданчик, незамедлительно отбыл восвояси, то есть ко мне. Через минуту его отсутствие заметил Гарри, следом и все остальные. Потасовка прекратилась так же быстро, как и началась, тем более что её виновник, Артур, успел за это время покинуть Нору.

Если вы заметили, Малфой не рассказал никому о шантаже Лорда моими родителями, который, если уж быть до конца честной, и стал главной причиной моей покорности. Так ведь я и была всего лишь девчонкой, а не супергероиней с гипертрофированным желанием жертвовать собой! То, что Драко в который раз умело вычислил болевые точки Уизли и незаметно нажал на них, меня почему-то не расстроило. Это наследственный талант у него такой, у каждого он свой.

— Кто знал? Я спрашиваю, кто знал? — вопрос исходил от Гарри.

Ему нехотя ответил Билл:

— Я знал, Гарри. Отец успел мне рассказать. Но ты должен понять, почему я пообещал ему молчать. Не нужно судить строго, он просто несчастный пожилой человек и всё и он сам наказал себя на всю оставшуюся жизнь! Зря ты его ударил…

— И твой отец, и ты — просто трусы!

— Шах и мат!

— Ну тебя, так нечестно! Ты в пятый раз выигрываешь! Это потому, что шахматы маггловские!

— Это еще почему «потому»? Вот если бы я магию использовала, тогда да, можно было сказать, что моя победа предсказуема…

— Ты на что намекаешь?!

— Ну что ты, Грэг, я ни на что не намекаю!

— Ну ладно, я тогда пойду. Алексия мне репетитора по этикету наняла, говорит, что я её позорю на приемах! Ну, взял я тот нож для тортов в левую руку, ну не заметил что его чертова ручка повернута вправо! Нужно было отказаться от десерта… — мальчишка всхлипнул. — Отец меня раньше с собой никуда не брал, а теперь таскаюсь везде, как собачка на поводке …

— Да ты не переживай, этикет дело несложное!

— Правда? — надежда в его голосе подкупала.

— Эээ… Конечно! — ложь во благо и ничего более.

— Ну, я тогда пошел?

— Иди-иди!

Гойл младший еще потоптался у шахматного столика минуту другую и, с самым горестным видом, поплелся, наконец, в свою бывшую детскую на третьем этаже, которую мачеха отвела для занятий, и не только по этикету.

Вот так выглядело мое пятое утро в поместье Гойлов. Я думала, будет хуже, но мои страхи оказались куда более страшными, чем реальность, которой абсолютно безразлично, чего там от неё люди ждут. Последнее я выяснила муторным путем проб и ошибок.

Грэгори Гойл уже на второй день перестал избегать «грязнокровку» и подошел первый. Правда, вначале нашего с ним «повторного» знакомства он весьма убедительно копировал уничижительные школьные интонации Драко, но быстро выдохся и плюнул на это дело. По сути своей, это был недалекий, не слишком добрый, явно не смелый и благородный, но вполне себе обычный парень, сильно обделенный не только родительским вниманием, но и чьим либо еще.

Играть с ним в шахматы было просто уморительно. Как только Грэгори задумывал какую-нибудь пакость, вроде кражи ферзя или незаметном продвижении пешки в нужном ему направлении, на его круглом лоснящемся лице без единой непредусмотренной анатомией складочки их появлялось сразу три. Притом на самом видном месте — на лбу! Иногда я даже позволяла себе «не замечать» обмана — это было равносильно воровству конфетки у ребенка!

Понятно, что с такими интеллектуальными способностями на работу в Министерство его не взяли ни писарем, ни охранником, ни секретным агентом. Таких шпионов лучше дарить врагам, и пусть потом сами разбираются, кому его передаривать!

В общем, мне у Гойлов понравилось. Насколько мне могло что-то нравиться в подобной ситуации. Каждый член их семьи мне чем-нибудь, но импонировал. Алексия — прямотой и дисциплиной, Михаэль — ненавязчивостью, пусть и продиктованной указаниями Люциуса, Грэгори — своей «читаемостью» и не враждебным ко мне отношением, никем ему не продиктованным.

Сам дом был темным и холодным, но, как ни странно, уютным. К тому же, в нем отсутствовали углы — здание было абсолютно круглым и напомнило мне о маме, помешанной на законах Фен-Шуя и всегда мечтавшей об аналогичной архитектуре собственного жилища. Даже дубовый шахматный столик, и тот был круглым. Его я обнаружила в первое свое посещение кабинета старшего Гойла, чему весьма удивилась. Магловские шахматы? Здесь? Причину их появления мне объяснять не стали, но любезно разрешили приходить сюда по утрам и играть в своё удовольствие. Алексия загорелась перспективой подсадить ко мне пасынка, мотивируя это пользой для его умственного развития. Учитель до мозга костей!

Кстати об Алексии, девушка старалась облегчить мне мои душевные муки и старалась от души. Правда самого главного — их причин, она понять так никогда и не смогла. Не из вредности или, упаси бог, глупости, а в силу своего воспитания. Миссис Гойл была помешана на продолжении рода, и не простого, а чистокровного, с глубокими корнями и длинной историей. Гойлы отвечали её требованиям, а внешность супруга, его статус Пожирателя, возраст и тому подобные «нюансы» не могли отвлечь её от главной цели — продолжить семейное древо любыми путями.

В аристократических семьях, придерживающихся консервативных взглядов, до сих пор обручают новорожденных девочек с мужчинами, уже достигшими определенного положения в обществе. Понятно, что когда невесты достигают семнадцати-восемнадцати лет и выходят замуж, то их суженные уже не столь симпатичны и намного старше невест.