Rishanna - Леди Малфой

В такой манере я в жизни ни с кем не разговаривала, и предугадать каверзу с моей стороны было несложно. Люциус не сразу, но присел на край кровати, прогнувшейся под ним, проигнорировав табурет. Вид у него был обреченным и уставшим. На мгновение, мне стало его жаль.

— Что здесь произошло, пока меня не было?

Я блаженно улыбнулась, словно душевнобольная и заговорила. С каждым сказанным мной словом мужчина, сидящий рядом, казалось, затухал. Я будто воочию увидела, как на него сначала навалилось изнеможение, потом гнев, потом равнодушие.

— Ну и? Обездвижить тебя на шесть месяцев, что бы кольцо не сняла? В подземелье кинуть? Снейпа по стенке размазать? Может, так и поступить? Стоит ли это все, — он кивнул на мой живот, — спокойствия моего сына? Драко у меня один, и другого, судя по всему, не предвидится. Верно?

— Я подумаю.

— Подумай, хорошенько подумай, — он встал и отошел от меня подальше, к самому окну.

Я скрыла, что на раздумья остались коротких два месяца, пусть считает, что хочет. Но и тут муж одержал победу, почувствовав малую толику моей неуверенности, он сыграл на ней, словно опытный пианист, извлекающий из клавиш исключительно нужную ему мелодию.

— Я дам тебе фору. Ровно один день. Беги, если желаешь.

— Лорд тебя в порошок сотрет.

— Послушай себя, кому ты это говоришь? Услышал бы тебя твой обожаемый Поттер…

— Он не мой.

— А кто твой? Ни он, ни тот рыжий слизняк, ни ребенок, ни я? Кто тогда?! — вот это вопрос, как говорится не в бровь, а в глаз.

— А убить меня не безопаснее? — ну не верила я в такой подарок, как возможность побега, чувствовала, что если приму не то решение, погибну. На его лице застыли все мышцы, тело не двигалось, а глаза смотрели исподлобья и кстати, в его облике, напоминающем восковую фигуру, только они и выдавали живого мужчину. Я еще не раз увижу супруга таким. Он готовил себя к смерти, моей смерти, если вдруг что… Но на мой выбор тот его вид никак не повлиял, что ни говори, опыта было еще маловато в подобных вопросах и осознание важности произошедшего пришло гораздо позже.

— Безопаснее, но не легче. Кто тебе сказал, что убивать легко? К тому же собственную жену? В Гриффиндоре научили, что Малфоев хлебом не корми, дай супругу прикончить? — я на минуту задумалась. Да нет, не над этими словами, а о Нарциссе. Внезапно вспомнила, что нигде не видела её портрет. Как так? Она же мама Драко! Может, все-таки, хлебом не корми…?

— Слушай, а если я сниму его, тебе ребенка не будет жаль?

— Будет, — буркнул муж в ответ. — Я отойду ненадолго, а ты быстрее размышляй.

— Люциус? — он обернулся. — Не смей угрожать Северусу.

Муж ехидно поинтересовался:

— А то что?

Я приподнялась на локтях, пристально на него посмотрела и, как можно спокойнее произнесла:

— Я тебя убью. Ночью, когда спать будешь. Задушу, — ой мамочка, прости меня за такое, но я лгала, желая огородить профессора, которого без колебаний выдала с потрохами, и о чем ужасно сожалела.

Когда супруг вернулся спустя двадцать минут и буднично поинтересовался, надумала ли я сбегать, я твердо ответила:

— Нет.

* * *

Мы шли к воротам Хогвартса вместе. Я опиралась на мужа, все еще ощущая слабость в ногах и головокружение, но если честно, я хотела на него опираться. А на кого еще? Мне было мало лет, мне было трудно и страстно хотелось быть нужной хоть кому-то не как источник информации, средство для достижения цели или еще что-то в таком же духе. То есть, именно этим я для супруга и была, но в нашу с ним жизнь вклинилась еще одно мое предназначение — мать, и оно мне нравилось, чтобы я не думала там или решала всего час назад, убийство собственного ребенка выше моих сил.

Если бы я тогда, на той тропинке, окунулась в прошлое на три-четыре года и встретила прежнюю, лохматую и шуструю Грейнджер, то она заехала бы мне за такие мысли по коленке! Точно вам говорю! Правда, пришлось бы долго ей доказывать, что отец ребенка Малфой, а еще дольше, что именно старший Малфой...

Не знаю, по каким таким соображениям, но к выходу нас провожали мадам Помфри и директор. Люциус стойко терпел их присутствие и старался не тащить меня к барьеру слишком быстро. Поппи тараторила о необходимом мне покое и все так же ласково совала в руки разноцветные скляночки со всевозможными зельями, которые я благодарно принимала, не забывая благодарно кивать и говорить «спасибо», от которых уже болели уши, и не только у меня.

Предупреждений Северуса не требовалось, чтобы уловить явную фальшь в её добрых словах. Это было больно, непонятно и противно. Никому не пожелаю услышать ненависть и презрение в голосе человека, которого считала чуть-ли не родным. А такое может произойти и с вами, не зарекайтесь! Люциус хмурился и недобро косился на медсестру, непроизвольно прижимая меня к себе. Он включился в борьбу за нашего первенца, очень тяжелую борьбу. Я ощущала его теплую ладонь на своем запястье и только она меня удерживала от того, чтобы не броситься с кулаками, слезами и криками на Поппи, в отчаянной попытке что-то доказать. Что именно мне хотелось ей доказать, уже и не вспомню. Глупость какую-то, наверное, вроде своей чистоты и честности. Смешная я была, очень смешная…

Перед самыми воротами я не удержалась и оглянулась на замок — всю дорогу ощущала, что в спину мне всматриваются сотни людей. Даже с такого расстояния не трудно было заметить, что в окнах и на балконах торчат студенты, многие из которых и не подумали спрятаться, когда я обернулась. Это был вызов, в ту секунду сомнений не осталось — я другая, не та, не друг, а враг. Не для всех, но для такого могучего большинства.

Выйдя за ограждение и сделав несколько шагов в сторону, я со всей дури отшвырнула от себя зелья и те с оглушающим звоном разбились о ближайший пенек. От воздействия смешанных компонентов древесина покоробилась и зашипела, а может, и от некой опасной специфичности этих самых компонентов. Я прекрасно знала, что этот звон слышен оставшимся на территории, а Поппи сейчас видит лишь довольно ухмыляющегося Люциуса и понимает, кто и почему столь безжалостно обошелся с её снадобьями.

Вызов был принят.

* * *

Очутившись дома, я стремглав кинулась по лестнице в кабинет Драко, но массивная дверь не поддалась.

Я неистово теребила ручку еще минуту, прежде чем Люциус положил мне руку на плечо и не сказал:

— Он ненадолго уехал. Ты слишком слаба, чтобы круглосуточно выслеживать его и закидывать обвинениями. Мой сын не глуп, Гермиона, он все прекрасно знает и без твоих пламенных речей.

— Пусть возвращается, это его дом!

— Повременим.

— Ты не понял, я не буду его ни в чем обвинять, тем более круглосуточно! Я только спрошу, один раз, всего один разочек… — я стояла перед кабинетом, в котором немало магов подписали себе смертный приговор и оттуда до меня долетали горькие запахи кожи, табака, который Драко терпеть не мог, но считал признаком настоящей солидности для мужчины, лаванды, ею обрабатывали ковры по моему указу, отчетливо улавливался пряный запах парфюма самого хозяина помещения, но где же запах страха? Запах зла? Где? Не было его. Все привычно и обыденно, вот только никто не встречал меня глупыми шуточками по поводу моей должности «старшей официантки» и «самой умной старосты самых глупых студентов».