Rishanna - Леди Малфой

Заход в маггловскую кондитерскую прошел гладко. Габриэль и Доминик, сын Алексии, до отвала наелись заварных пирожных и вели себя мирно. В магазине электроприборов они лишь хихикали и норовили «усовершенствовать» электрочайник, тостер и микроволновую печь, за что получили подзатыльники и угомонились. Но проходя мимо красочной детской площадки с горками, качелями и каруселями Габриэль изменился в лице, а я прозевала тот момент, когда мой восьмилетний сын скинул с себя маску детства и беззаботности. Увы, я редко угадывала такие его изменения. Засмотревшись на витрину магазина через дорогу, и думая лишь о времени в маггловском мире, пролетевшим стремительно и мимо меня, равно как и переменчивая маггловская мода, а ведь мама моя наверняка носила такие узкие брючки и туфли на тонком каблучке…

— Левее, вот на ту, рыжую! Смелее давай, никто не видит, я потом нас всех укрою!

— Но я не хочу, ей будет больно… — Доминик готов был зареветь.

— Зато ты себя проявишь, как сильный маг, ты же не хочешь быть слабым? — Габриэль держал в своей руке дрожащую ладошку приятеля и направлял её на девчушку с рыжими косичками, копающуюся в песочнице и не подозревающую, что песочный замок — это последнее, что она могла бы сделать в своей короткой жизни.

— Говори, кому сказал! К-р-у-ц-и-а-т-у…

— Остановись! — заорала я, обратив на себя внимание двух мамаш с младенцами. Беспокоиться им следовало не обо мне, а о двух мальчишках, играющих с палочками, подаренными Темным Лордом!

— Ну мам, — заныл Габриэль, — мы просто играли!

— Да, тетя Герм, играли…— обреченно подтвердил Доминик, покрывающий и защищающий всех, кого можно и нельзя. На меня смотрели большие серо-зеленые глаза Волдеморта с пушистыми ресницами, словно говорящие, что он то все понимает и знает, но просит меня Гэба не ругать, ведь он его единственный друг, пусть и не всегда хороший, но …

Сердце сжалось от жалости. Доминик не оправдал чаяний своего отца и даже матери. Мальчик рос излишне добрым для этого жестокого мира, в котором на него возлагались большие надежды на распространение этой самой жестокости, излишне светлым, с душой, готовой обласкать любого, кто нуждается в ласке и заботе. Особняк Гойлов ломился от бродячих собак, прикормленных им, больных и заблудившихся сов, бездомных плешивых кошек, а однажды Доминик умудрился найти и притащить в дом, до смерти напугав Сюзанну, маленького дракончика с подбитым крылом, отчего Грэгори прозвал мальчугана Хагридом младшим, наотрез отказавшись называть его по-другому! Алексия злилась на пасынка и начинала топать ногами, лишь услышав «новое» имя сына, но поделать ничего не могла.

Три месяца назад Габриэль, на глазах у младшего друга, утопил в садовом чане трех котят, мотивировав свой «добрый» поступок заботой о кошке, матери тех пушистых комочков, правда, оставил одного, пояснив Доминику свое решение так:

— Она здоровее будет, не реви! И этого любить больше станет! — но мальчугана это сомнительное утешение не убедило. Он плакал навзрыд весь день и всю ночь. Объяснялся поступок сына легко, я недавно родила дочь — Сильвию, и старший сын всегда отворачивался, когда его отец подбрасывал младенца на руках, восхищаясь маленькой кареглазой леди, так похожей на свою мать. Хотя чаще он просто уходил, наградив и меня и восторженного Эйдена презрительным взглядом.

В общем, если пофантазировать, то легко можно было представить Риддла, коротающего вечера за увлекательной энциклопедией под мудреным названием «Генетика человека». Именно она, генетика, и дала сбой. Кто знает, может в роду Марволо, Риддлов, или Соррови в прошлые века, или чего уж там мелочиться — тысячелетия, закрался ангел, спустившийся с небес, дабы в далеком XXI веке показать Тому Марволо Риддлу фигу в лице его единственного сына и наследника?

Кроме меня, Алексии и Габриэля никто не знал о родстве Лорда и Доминика Гойла. Сын не мог не знать, так как секретов у Риддла от него не было, да и крестник чувствовал связь между своим крестным и маминым любимцем, кровную связь. Однако, если бы малыша внимательно рассмотрел Поттер, у него тоже не осталось бы вопросов, чей перед ним стоит ребенок и чьи пухлые губки бантиком ему улыбаются. Немножко сутулый от застенчивости, тихий, добрый, любознательный, то есть с характером противоположным своему родителю, внешне он — его уменьшенная копия. Я не видела Риддла ребенком, но уверена, он таким и был: худощавым, черноволосым, с большими умными и грустными глазами, правильными чертами лица, и вообще, очень и очень милым! Стоит заметить, конечно, что магический потенциал у него был громадной силы, но использовался в редких случаях, и лишь тогда, когда в нем кто-либо нуждался.

Единственная заслуга Габриэля в его общении с Домиником — его опека над ним. Он не позволял даже Темному Лорду прикрикивать на ребенка, раздражавшего того одним своим видом. Крестник всегда выходил вперед, закрывал малыша своей спиной и твердо, как настоящий мужчина, парировал выпад крестного, отвечая ему что-то вроде:

— Он со мной! Не кричи на него, мы идем ко мне, играть! — или «учиться», или «обедать», или просто «не кричи». Да никому не позволено было обижать малыша, а кто совершал такую глупость, раскаивался в своем поведении и старался в дальнейшем Доминика обходить стороной, во избежание неприятных недоразумений с моим сыном. На него же не пожалуешься — сын министра как-никак!

Эйден в непонятных забавах брата не участвовал, не любил его и всячески игнорировал. Его и так встречали с распростертыми объятиями в любой семье, где имелись дети, подходящие младшему сыну по возрасту. Он светился беззаботностью, весельем, был вежлив и угодлив. Мамочки прочили его в женихи своим дочерям, и Люциус всерьез задумывался, не обручить ли непоседу в раннем возрасте, лишив его тем самым проблем выбора в будущем? А они, проблемы, были бы. Эйден не водился со всеми, прежде гордо интересуясь у карапузов происхождением их родителей и финансовым состоянием, но вот с ним дружить хотели все. Я не успевала покупать подарки на всевозможные дни рожденья, на которые он был приглашен! Сын не был злым, не был скрытным, никогда не лгал, но и внутреннего мира я в нем не замечала. Ребенок рос избалованным высокомерным красавчиком, слушался родителей, нежно обожал сестру и не терпел неуважения к своей особе и фамилии. И внешностью и натурой он напоминал мне Драко, каким я его запомнила на младших курсах, хотя того любили далеко не все, да и сообразительности в нем было побольше, но в общем, Малфоевская кровь в Эйдене жила и процветала!

Если продолжить вспоминать тот 2006 год, то, как вы поняли, первое, что приходит на ум — дети. У меня родилась Сильвия, которая вырастет в степенную молодую леди и такую же зазнайку, как и её мама в далеком детстве.