Николай Ярославцев - Преднозначение

Сон тяжкий каменной глыбой вдавил его в землю, головы не поднять.

Сквозь мглу проступают очертания жилищ. Не таких, как в бэрьем городище. И не таких, какие видел в городе Смура. Огромные, каменные муравейники с десятками почерневших от копоти, окон. А в просторной улице жарко пылает железное чудище. А еще два со страшным грохотом, изрыгая черный дым, спешат улицей к нему. Подле кострища мертвые, до неузнаваемости изуродованные, тела в диковинной же одежде. Воины, понял он. Окажись в такой одежде в лесу. Не сразу и разглядишь. В одном из убитых, к удивлению, узнал себя. Но не удивился.

-А с тем пеплом и зло разлетится. – Повторила Повелительница смерти.

Ее голос мешает разглядеть другие, но тоже очень знакомые тела. Но почему он там, среди убитых? Наваждение.

-Сначала иссушит ненавистью душу, затем завладеет разумом, а там и до тела доберется.

-Зачем? – Спросил, лишь бы не молчать, не отрывая взгляда от того, что происходило внизу. – Он и так упакован, что надо! Не подкопаешься. Одни когти чего стоят.

Грохочущее чудовище остановилось около железного костра. Почти сразу подошло и второе, фырча и отдуваясь. И из чрева полезли такие же, странно одетые, люди.

-И тогда уж не Олег, не Ольх, не Радогор взмахом меча обрушит на мир всю мощь армий зла тьмы.

Радогор почтине слышал голоса богини.

-Скажи мне, кто там? И почему мне кажется, что я знаю… Или помню…

-Там ты, Ольх, прежде, чем сестрица Макошь увидела тебя. Не я сказала, сам вспомнил. Но тогда тебя звали Олегом. И Макошь почему то решила, что ты, как раз тот, кто совладает со злом и подарила тебе новую жизнь. Мне же осталось только перенести тебя по дороге мертвых туда, где в ту пору был меч Тьмы и Зла. К старому волхву.

-Выходит, я прежний умер? – Горло сдавила злая, безжалостная рука, а голос стал хриплым, срывающимся.

-Ну, почему же, так сразу и умер. - Богиня оказалась в, явно затруднительном, положении. – Жив, хотя и не совсем Олег. Кое – что даже успел вспомнить… что, впрочем, было совсем необязательно.

-Убили…

-Жив, и довольно не плохо устроился. – Марана усмехнулась. – Княжна рядом, княжеская гривна на груди и слава за спиной. А того больше впереди ждет. Олегу такое и не снилось. Но не дай ярости овладеть собой.

-Радо!

Тело Олега, его тело исчезло в чреве железного чудовища.

-Она у тебя не глубоко закопана. Не дальше пяди от рукояти твоего меча. Твой волхв хорошо это знал и поэтому постарался упрятать его от подручных Тьмы. И за меч не разу не брался с той поры, как узнал, какая добыча к нему попала. Десятилетиями берег его от людских глаз. Берег и страшился его неукротимой силы. По этой же причине и убить себя позволил. Но что сделано, то сделано. Ты поднял меч, тебе его и нести. Я открою тебе дорогу, а дальше пойдешь сам. Но помни мои слова. Ты уже один раз воспользовался мощью меча и познал его силу.

Железное чудовище валится во тьму. И Марану можно угадать сейчас только по голосу.

-Где я найду его, богиня?

-Ищи убежище в горах. Но где те горы? В этом ли мире, в ином ли? Ищи сам. Для нас его укрытие неведомо.

В железном чреве тесно. Холодные стенки сжимают плечи с такой силой, что воздух с хрипом рвется из легких.

-Кто я? Ольх? Или Олег?

-Радогор…

-Радо!

Руки с силой тяянут его за плечи. Но не ее рукам совладать с тяжестью его тела.

-Радо!

С усилием открыл глаза. Влада, видел все, как через мутное слюдянное окошко, поминутно вытирая слезы и шмыгая носом, трясла его, как перестоявший сноп.

-Прости, задремал.

Снова всхлипнула и без сил упала рядом.

-Укачало в седле.

И виновато улыбнулся. Но улыбка получилась вымученной, больше похожей на гримасу и болью отозвалась во всем теле.

-Задремал… - Сквозь слезы выдохнула она. – Оглянись!

Послушно, не вставая, повернул голову в сторону. Вокруг него лежал плотный, больше похожий на снег, иней.

-Рухнул в траву, как подкошенный и побелел, как смерть. И сразу холодом обнесло, аж закоченела вся. Даже бэр убежал. – Заторопилась она, глотая слова и… слезы.

-Кто бы подумать мог! Бывает же такое. – Удивился он. - До зимы еще жить да жить.

Но княжне его его слова не понравились. Сошмыгнула, разом выступившие слезы и ударила от обиды кулачком в грудь.

-Опять смеешься! Сказать не хочешь, что тот, с крыльями, снова приходил за тобой. – От обиды губы затряслись и слезы полились не в два, в три ручья.

-Ну, ну… И не стыдно? – Проворчал он, прижимая ее рукой к своей груди. – А еще взрослая девочка! Разве поляницы плачут? А ну, как увидит кто? Что могут подумать? Говорю же, задремал.

-А то я не знаю, когда задремал, а когда совсем по другому…

Оказавшись под его рукой, она начала успокаиваться. А он лежал, восстанавливая в памяти дикий сон. Или видение. А, может, явь! И содрогнулся, зримо представив свое истерзанное, изуродованное тело. Но тут же успокоился, не весело усмехнувшись. Жив, а это не так уж плохо!

-Пойди туда, не знаю куда. – Вслух подумал он. – Поймай то, не знаю что!

-Ты о чем? – Влада выбралась из – под его ладони и удивленно заглянула в лицо.

-Подумалось. – Неопределенно ответил он, и мотнул головой, отгоняя прочь не прошенные и, к тому же, мешающие мысли.

-Перекусим и на боковую. Тем более, что и зима кончилась.

С рассветом они были уже на опушке леса. Остановились и, прячась за деревьями, долго всматривались в легкий туман, невесомо застывший над полем. И Влада разочарованно вздохнула.

Радогор скосил на нее удивленный взгляд.

-Ты что?

-Говорил, поле… А я то думала, оно гладкое, как блюдо.

-А разве не поле? Или что – то не так?

-Так тут и рощицы и кусты.

Не утерпев, Радогор засмеялся.

-Будет тебе и гладкое, как блюдо. Хотя и в поле кусты попадаются. Если повезет. А пока ешь, что дают, и не запрашивай больше того, что есть. К новому надо привыкать не спеша, с чувством.

Бэр стоял между ними и с тоской заглядывал в глаза и скорбно постанывал.

Радогор замер, устремив застывший взгляд за опушку, сразу став чужим и недоступным. Жеребец и тот стоял под ним не шелохнувшись.

-И спрятаться не где. – Прошептала Влада, с тревогой вглядываясь в, открывшиеся глазам, просторы. – Гоняй, как зайцев.

Радогор словно и не слышал ее слов.

-Наш приятель Ярл заждался. – Разжал он туго стиснутые зубы. – Все глаза проглядел. Переживает.

И, скрипнув кожей седла, повернулся к ней.

-Ты что – то сказала, Ладушка?

-Спрятаться негде. Голо кругом.

-А кустики? – Скучно ответил он. И проворчал. – Не тати, чтобы прятаться. И на пути впереди пусто.

Толкнул коня вперед и обернулся к бэру.

-Прощай, дружище.

Бэр взревел, запоздало рванулся за ним, пробежал сотню шагов и остановился.

-Зря приговорил. Сейчас переживать будет. – Снова проворчал Радогор. – Зверье ласку любит.