Николай Ярославцев - Меч Шеола

— Сейчас не болит, а если завтра заболит?

— Ребят побудим. — Сам не понимая почему, начал оправдываться Ратимир. И даже руками развел, показывая, что не так уж он и виноват.

— Их теперь березовым поленом буди, не разбудишь. — Улыбнулся Радогор и подтолкнул старшину к лавке. — Или вечерять будешь прежде? А нет, так оголяйся до пояса.

Ратимир скорбно вздохнул, задрал рубаху и повалился на лавку. Радко помял ладони, чувствуя, как они наливаются теплом, сел, подвинув его к стене и медленно провел ладонями по спине вдоль позвоночника от шеи к пояснице. Потом еще раз. Чуткие и ловкие его пальцы забегали, сминая кожу. Коснулись позвоночника и Ратимир ощутил, как мурашки стаями рассыпались по всему телу, наполняя его сладостным теплом.

— Ныне спокойно спать будешь, сударь.

Радко убрал руки со спины и опустил рубаху. И вздохнул.

Ах, дедко, дедко! Ему бы только услышать той ночью его думки, глядишь бы и по иному все обернулись, если бы вместе были. Не могло не обернуться не по иному.

Утром подошел к лавке и легко тронул Ратимира за плечо.

— На столе хлеб, молоко… Неждан домой бегал. Ну, и что понравится.

Перевязь через плечо и, дожидаясь. Когда ратимир глаза откроет, в двери. Ворон, голова и шея выше лавки, заковылял по полу, стуча когтистыми лапами. Бэр, напоминая о себе, осторожно заскулил.

— Не держу. Можешь проваливать, если не стыдно с такой мордой побираться. — Проворчал на него Радогор. — Но людей не пугай, иначе в лес отправлю.

Все, что он сказал, уместилось в одном коротком сдержанном рыке. Но Ягодка уловил в нем главное, перевалился через порог и покатился к трактиру, свято веря, что уж там то ему не откажут в куске хлеба, а, может, и рыбка для него найдется.

— Не зверь лесной, а блудливая дворовая собачонка. Спит и видит, как бы что стащить.

— Молод еще… — Вступился за Ягодку Ратимир. Торопливо навалил крынку с молоком на лоб, поставил и одним духом опростал ее. — Я с тобой пойду. Позволишь?

Радогор пожал плечами.

— Отчего не позволить, если охота есть?

За городом, за крутым изломом стены, как раз под башней слышны бойкие ядреные голоса. И хохот. Десятка два воев, из тех, кому ночью стражу нести, мечут стрелы во вкопанные в землю плахи, хохоча при каждой неудаче, отпуская при этом едкие шутки.

Появление Радогора и старшины осталось не замеченным. Радогор, когда надо, умел ходить бесшумно и оставаться незаметным. Постоял, покачивая головой, и повернулся к Ратимиру.

— Как за три седьмицы научу, если простого не поймут? Я еще соплю о землю бить не научился, когда мне волхв Вран в руки лук дал. А этих не учить, заново переучивать надо.

Ратимиру были понятны его сомнения. Переделывать всегда сложнее, чем делать. К тому же чужое.

— А ты попробуй сам показать. — Посоветовал он.

Подошел к расшалившимся воям и протянул руку.

— Дай — кА, парень, и я попробую иную науку.

Охлябя, а это был он, без слов отдал ему свой лук.

— Повтори для глухих, Радогор. Как, говоришь, надо?

Так все просто, сударь Ратимир. Когда сам на стене стоишь, а снизу на приступ лезут или в поле стеной стоят, что помнить надо? Близко не подпускать и стрелой прижать, чтобы и дохнуть не могли. А потому тот, кто стрелу быстрей бросать будет. Того и сила. Я не жилу тяну, а луковище от себя гну рукой от себя. Стрела сама слетит, как пальцы отпущу. Могу раньше отпустить, могу позже… Зачем мне во всю силу гнуть, если ворог в двух десятках шагов? И вполовину натяга доспех прошьет. И если так, то сколько стрел я могу пустиь? Тут только пальцы успевай разжимать и новую стрелу на тетиву бросать. Не на охоте зверя в око выцеливать….

Говорит будто бы Ратимиру. Но глазом на воев косит и говорит так, чтобы они слышали. А пальцы же мечутся за стрелами и лук со стоном гнется под его рукой, бросая стрела в цель.

— В бою, понятное дело, не в чурку, не в доску стрелы мечешь, в человека. Можно и не угадать. Но когда стрел вдвое, в пятеро больше летит и каждая в око угодить может, не у всякого решимости хватит на встречу смерти бежать. Стрела ведь не скажет, в кого она высматривает и выцеливает.

Почти слово в слово выпалил дедкову науку. И плаху пока говорил, всю стрелами утыкал. Ни одна мимо не прошла, хотя все видели, что почти не следил, всем казалось, куда стрелу целит и куда она летит.

— А теперь сами попробуйте можете пока не спешить. Пусть руки при выкнут. Но через день за каждую потерянную стрелу бегать до реки и обратно заставлю. Сколько стрел уроните мимо, столько раз и бегать будете. Пока в чем есть, а там и в полном доспехе.

Ратимир, услышав это, даже крякну. Сурово рассудил Радогор.

— И вовсе не сурово. — пробился в сознание голос парня. — Пусть лучше от меня бегают, чем от врага. Со мной дедко Вран куда строже обходился. А это все равно, что рукой по голове погладил.

Затаил дыхание и в оба глаза уставился на Радогора. Подумал, что может ослышался? Сам так подумал. Но Радогор стоит, как ни в чем не бывало. И пристально следит за тем, как тянут длинные, обмотанные берестой боевые луки, дружинники Смура.

— Так быстрее запомнят — Уже в полный голос заметил он Ратимиру. — А иначе не наука, а забава. И бегать попривыкнут.

Понятное дело, быстрей запомнят, не мог не согласиться с ним старшина, растягивая, как учил радогор, лук Охляби. Не привычно. Но зато пальцы всегда в одном месте. Выцеливать не надо. Води луковищем и руку прями.

— И с коня за спину бить сподручней. Но лук короче должен быть. Такой мешать будет.

Снова услышал он голос Радогор .

— Встань спиной и испытай.

Испытал. Сноровки нет, но стрела сама из пальцев рвется.

Охлябя теребит старшину за рукав.

— Сударь старшина. Лук то мой. — И не сдержался, уколол. — А ну, как не угадаешь в чурку и погонит тебя Радогор до реки-

— Сбегаю…

Воины при словах Охляби сдержанно, так, чтобы не обидеть Ратимира, непотребной веселостью, заулыбались.

— И до коей поры прикажешь нам стрелы метать, сударь Радогор?

Это уж к нему Охлябя повернулся. Подумал, что и к нему с усмешкой. Заглянул в глаза. Глаза смотрели серьезно.

— Сегодня? Пока пальцы не заболят. А как попривыкнут, как огрубеют, то и дольше можно. Жизнь, Охлябя, твоя, а она чаще всего от одной стрелы зависит.

Вои обступили его со всех сторон.

— Это и Охлябе вертоголовому понятно, Радогор. Над душой можно не стоять. Своей волей сюда ходить будем. А мечному бою когда учить будешь? — Нерешительно вымолвил Неждан.

Разохотились ребята. Все сразу им подавай. Ратимир чуть голову наклонил. Мол, пусть ребята порезвятся. Глаза жарче гореть будут.

— Коли просите, быть по вашему. — Решился он откликнуться на выразительный взгляд старшины. — Палиц не наделали, поэтому биться бережно, чтобы не покалечить друг друга. Бой все против всех. Кто один на поле останется, тот и со щитом.