Николай Ярославцев - Меч Шеола

— Этому тоже волхв научил? — Спросил, сглатывая слюну, Ратимир. — Меня аж мороз пробрал.

— Дедко Вран говорил, что далеко от наших земель живет народ, которые такие забавы устраивает. А у меня само получилось.

Говорил он неохотно, стараясь побороть наваждение.

Но Ратимир не поверил ему. Не получится такое без колдовства. Не может человек сам собой стрелу опередить.

— И все — таки не могу понять я, Радогор, как твой волхв позволил убить себя, когда такое умел, о чем и думать нельзя? — Смур, не скрывая своих сомнений, покачал головой.

— Стрела в спину кого хочешь убьет. Врасплох застали. Безоружного. — Вместо Радогора ответил Ратимир. И для убедительности укоризненно покачал головой. — Или сам не знаешь, как это бывает?

И глядя на стрелы, которые все еще торчали в мишенях, неуверенно предложил.

— А не пойти ли нам к Невзгоде, друзья? Воям и без нас есть, чем заняться. Не будем их смущать своим присутствием.

Смур, подумав, согласился.

— А ты, Радогор?

Не ответив, Радогор последовал за ними.

Но в городских воротах воевода отстал. Разлаялись мужики. Не поделили место в очереди. Не рассуди, так и оглобли из телег вывернут, чтобы свою правоту доказать. А что вывернут, в этом ни каких сомнений не было. И кровь по бороде… У кого — то уже синюха под глазом, у кого — то всю щеку закрыла. И брань такая висит за воротами, что в пору уши заткнув, прочь бежать.

Воевода бросил на мужиков удрученный взгляд, сказал.

— Идите. Я догоню.

Пришлось оставить среди разъяренной толпы.

В трактире гам и крики, не привычные для такого времени, хотя и люду в трактире не много. И то подумать, кто в разгар торгов с торжища убежит, чтобы хмельным разговляться? Разве тот, кто товар сбыл и новым лодию забил, удачу празднует. О лодейщиках говорить не приходится. У тех всегда дело на судах найдется. А если и сядут за стол с ковшом в руке, так только поздним вечером.

— Северные ярлы бражничают. — Услышал он шепот Радогору. — Когда выпьют, ни в чем меры не знают. Задирают всякого, кто на глаза попадется. К женкам чужим пристают. А что до девок, так не одну не пропустят, хоть ревом реви. Невзгоде же от таких гостей одни убытки. Мало того, что народ распугают, так еще и расплатиться забудут за все, что наели и напили.

Бражники обернулись на стук дверей. Но Ратимир и Радогор прошли мимо не обращая внимания на них к своему излюбленному месту в дальнем полутемном углу, выглядывая Невзгоду. Тот, заметив их, выглянул из — за очага, в котором запекался целиковый барашек. И жалобно посмотрел на них, умоляя взглядом подождать. На щеке хозяина багровело пятно, о происхождении которого не надо было и гадать. Оставила след нетерпеливая десница.

— Не надо было заходить. — С сожалением в голосе проговорил Ратимир. — Перепелись, а скандал затевать не с кем.

И громко позвал.

— Друг Невзгода! Покорми нас на скорую руку. Торопимся.

— А как же воевода? — Удивился Радогор. — Тоже натоптался с нами. И у ворот сейчас еще натолчется.

— Теперь уж не скоро его дождемся. По себе знаю.

Просьба Ратимира, обращенная к трактирщику, очевидно пришлась не по душе подгулявшим гостям с полуночи потому, что пьяный рев мгновенно стих и тут же возобновился, усилившись многократно. И голоса звучали грозно и угрожающе.

— Барашка того, что висит у тебя сейчас над огнем нам с Радогором хватит. А к приходу воеводы придумаешь что — нибудь, чтобы голодом его не оставить. Но упоминание о воеводе, как понял, должно было охладить разгорячившихся гостей.

Радогор с удивлением посмотрел на обычно сдержанного старшину. Его слова явно грозили если не дракой, то скандалом уж наверняка.

— Иначе нельзя. Могут подумать, что испугались и уж точно полезут с кулаками. — Чуть заметно шевеля губами, ответил ему старшина, полагая, что и так парень разберет его слова. И уже не терпеливо предупредил Невзгоду. — И поспеши, дружище. Воеводу ждем, я сказал. А ему по кабакам прохлаждаться некогда.

Бражники переглянулись. И с лавки с трудом поднялся один из них, широкорожий и грузный от выпитого без меры, вой. С бранью и проклятиями затопал к ним, натыкаясь на столы, переворачивая столы и давя ногами посуду, слетевшую со столов. Остановился у их стола и навалился на него. уперев толстые, поросшие густой рыжей шерсть, руки, и, покачиваясь, уставил взгляд на Ратимира. Глаза мутные, а в них недоумение. Понять не может, по чему, по какому такому праву рты открывают все, кому не лень. В лицо Радогора ударил застарелый, острый запах пота. И давнего перегара. Не удержавшись, он поморщился от отвращения.

— А не пошел бы, мил человек… — Уже ненавидя его, выговорил Радогор, но от продолжения, поймав на себе строгий взгляд старшины, удержался.

Но выпиха не расслышал его слов. И продолжал раскачиваться над столом.

Невзгода, боясь навлечь на себя гнев беспокойных гостей, не решился выходить из — за очага и позвал на помощь Барсучиху. Но оказалось, что он и не догадывался, чем рискует. Как только она оказалось в опасной близости к ним, как тут же, — а была она женщиной средних лет и пьяному взгляду могла показаться совсем не дурнушкой, дерзкая рука обхватила ее за пояс и под дикий хохот приятелей бросила ее на колени. Женщина взвизгнула от страха и забилась, пытаясь высвободиться. Но где же ей было побороть дюжего мужика, хотя и хмельного до скотства.

Радогор начал подниматься с лавки, но Ратимир удержал его взглядом.

— А не чужой ли ты, малец, меч носишь? — Собравшись с силами, выдохнул бородач. И потянулся к мечу.

Но потерял равновесие и едва не ткнулся бородой в стол. А Радогор перехватил его руку, зажал в ладони его пальцы и Ратимир расслышал хруст ломающихся костей.

— Уйди сам. — Прошептал он в пьяное лицо. Глаза посинели от ненависти и на Ратимира дохнуло холодом. — И уйдешь живым.

Пьяный не удержал крика от боли и почти вдвое переломился в пояснице. А Радогор, не тратясь больше на слова, вышагнул из — за стола и направился к развеселой кампании, по прежнему удерживая искалеченные пальцы в своей руке и, продолжая уродовать их. Бородач послушно шел, если можно было назвать ходьбой то, как судорожно он переставлял ноги, или пускался в прискочку, выгибая спину от боли.

А Радогор остановился около стола, обвел невольного пленника вокруг него и, чуть прижав искалеченные пальцы, вернул его на место.

Ратимир, предчувствуя неприятности, незаметно, обогнув очаг, зашел кампании за спину.

— Сиди смирно. — Заботливо предупредил он. Разом протрезвевшего воя, и обвел присутствующих быстрым взглядом. Вино здесь лилось не ковшами, ушатами. Бороды залиты вином и жиром. — Упадешь.

Без паузы, наклонился и легко развел руки, удерживающие трактирщицу, на глазах ошалевшей от его дерзости, пьяни и тихо велел.