Виктор Кувшинов - Пограничник

Девушка некоторое время, не отвечая, смотрела в окно. Затем повернулась к Владу, и он заметил блеснувшие в ее глазах слезы.

— Ты не понимаешь, что предлагаешь! Знал бы ты, как мне надоело ложиться под этих папиков! Я, наверно, плохая б…дь.

— Не надо о себе так! — попытался успокоить красавицу больной. — Просто забудь прошлую работу, как дурной сон. Только оставь мне номер телефона. А я, когда договорюсь о первом сете, позвоню. Только учти: в моем деле честность — прежде всего.

— Спасибо, — выдохнула Мила и, явно расчувствовавшись, наклонилась и поцеловала страшноватого больного в губы.

Как назло, словно в самой дешевой мелодраме, в этот момент вернулась Ксюша.

— Все, все! Ухожу! Оставляю Вам этот драгоценный груз! — в голосе Милы одновременно звучали и вина, и торжество.

Однако Ксюша ничего этого уже не замечала. Она осталась стоять посреди палаты, сосредоточенно изучая пол. Затем медленно взяла свою сумочку и куртку.

— Ксюша! Неужели ты бросишь меня здесь одного? — воскликнул Влад, не зная, как задержать девушку.

— Я не хочу спрашивать, что тебя с ней связывает, но…

— Ты не понимаешь! Она просто… ну не мог же я все три года без женщин? — в панике он не знал, как все объяснить, но и врать тоже не был в состоянии.

— А я… дура, конечно, — прошептала Ксюша, уже стоя в дверях и, справившись с потрясением, добавила. — Я сделала то, что хотела, — твое здоровье вне опасности. Сейчас к тебе мама придет. Не маленький — дальше сам выкарабкаешься. Не болей!

— Ксюша! Не надо… — его обращение прервала захлопнувшаяся дверь…

Следующие дни, несмотря на испорченное непредвиденной ситуацией настроение, организм быстро шел на поправку. Влад устраивал все дела по телефону, а Мила оказалась великолепным маркером. Папики были в восторге, так что Влад даже стал немного беспокоиться, не уведет ли прекрасная предпринимательница его бизнес. Но девушка вела себя очень корректно — клиенты с ее подачи, посмеиваясь, уже называли Влада шефом.

Один папик, Араик Георгиевич, как только узнал, что парень угодил в больницу, сразу стал раскручивать пострадавшего на откровенности:

— Ты, дорогой, сам не понимаешь, насколько ценным другом для нас являешься — маркером тебя язык не поворачивается назвать, а вот сынком, с удовольствием. Так что, давай начистоту: кто на тебя наехал и за что? Я не верю, что ты кого-то подставил или прокатил. Поэтому таких «наездников» надо окоротить.

— Араик Георгиевич, Вы же знаете о наши принципы — я не могу грузить уважаемого клиента своими мелкими проблемами. Что другие игроки подумают?

— Нашел мелкие проблемы! А все другие только «за» будут — я сам им могу позвонить, только скажи кому.

— И все-таки, может, я сам попробую… слабо попытался сопротивляться Влад, понимая, что за «крышу» надо чем-то расплачиваться, а чем расплачиваться с этаким бонзой?

— Ладно, надоел! — буркнул папик. — Я и сам все узнаю. Это же Штырь, по слухам, на тебя наскочил?

— Ну… от Вас скрывать что-то бесполезно, — сломался Влад. — Спасибо, конечно, но чем же мне с Вами рассчитываться тогда?

— Честностью и неподкупностью в своей работе! Это самое дорогое удовольствие в игровом бизнесе. Хотя ты уже и так расплатился, доставив нам всем эстетическое удовольствие лицезреть твою помощницу — великолепная находка, я тебе доложу! Ну все, до встречи у стола! А про Штыря и всякие крыши можешь забыть.

К сожалению, другие дела не радовали Влада. Машина не нашлась, а страховщики требовали кучу бумажек, которые он, понятно, из больницы не мог им принести. С одного счета все-таки исчезли все деньги — хорошо еще, Влад придерживался принципа, не хранить все яйца в одной корзине. Милиция успешно «замяла» дело, поняв, что это внутренние разборки.

Больше всего его расстраивала Ксюша, которая не приходила больше в больницу. Влад ее понимал — он бы тоже не пришел. Мамуля проговорилась, что с ней девушка общалась, но просила ничего не сообщать об этом больному. Он сам раза три принимался ей звонить, но тут же нажимал отбой.

Любые слова, которые он придумывал, казались ему ложью. Сказать Ксюше, что он ее любит? — Влад сомневался, что вообще был способен на любовь. Без девушки было пусто и одиноко, но, может, эта размолвка была нужна, чтобы разобраться в себе? Ведь тот дружеский поцелуй Милы был далеко не дружеским, если посмотреть на это со стороны Ксюши. Сколько таких «дружеских» поцелуев и прочего у него было за последнее время, и что теперь — сообщить давней подруге о всех этих связях, как о легких «нежданчиках»? А врать ей он не мог — это было бы извращением высшего пилотажа.

Брать телефон вновь и вновь заставляло даже не чувство вины, а наверно, впервые в жизни испытываемое сопереживание — он не мог отделаться от мысли, как ей сейчас тяжело. Ксюша, напуганная возможной потерей любимого, преступила через свою гордость, а затем, совсем раскрылась перед ним, забыв все размолвки. А он, искупавшись в тепле ее чувств, наплевал в душу девушке.

Первый сон пришел к нему в больнице. Сначала он не понял, в чем дело. Просто долго лежал утром в кровати и вспоминал видение. Стук падающего на пол хирургического зажима… больничный коридор… — все было настолько четко, будто он видел все наяву. Затем перед глазами возникла какая-то цифра, нарисованная черной краской на белом фоне. И вдруг он почувствовал, как ему не хватает воздуха, он потянулся к красной кнопке, но рука слишком тяжелая. Какой-то прибор мерно гудит на тумбочке и вдруг начинает надрывно пищать. А дальше — холодные тиски смерти.

«Чушь какая-то! Я вроде не умер. Да и приборов ко мне нет подключенных», — Влад, справившись с тягостным ощущением, постарался забыть этот кошмар. Тем более нужно было срочно приводить себя в порядок — до выписки оставалось пара дней, а двигался он все еще с клюкой, да и рожа цвела всеми цветами, как транспарант на гей-параде.

Ближе к вечеру он возвращался с платных процедур по приведению лица в божеский вид. Тихонечко ковыляя вдоль стенки коридора, он резко остановился. Прямо перед его глазами с металлического столика на колесах упал уже хорошо знакомый ему хирургический зажим. Он с немым удивлением смотрел, как неловкая медсестра поднимает инструмент и катит столик дальше, а у самого в голове возникло паническое ощущение дежавю.

Как будто с этого момента все начало раскручиваться по уже проигранному сценарию, а он только следует событиям. Влад с опаской оглядывался и понимал, что все это он уже видел. Черные цифры на белом фоне — это же номера палат! Во сне был номер 529. А в этом коридоре цифры начинались с тройки. Значит та палата двумя этажами выше. Нет, ему не подняться быстро, а до лифта очень далеко. Но что же делать?