Ричард Адамс - Чумные псы

– Ну и долго они светятся – то есть в машинах?

– Да нет, не очень. Наверное, только одну ночь, потому что днем их не видно. Должно быть, люди что-то изменяют в них. И ведь эти огни сильно отличаются от тех ровных огней, которые зажигают в домах, поднимая руку. Чик – и готово! И запах машин мне многое напоминает! Он такой радостный, естественный, правда же? Не то что эти поганые скалы! Лис, давай остановимся и передохнем здесь.

– Не-е, лентяй, двигай. Застрянешь на дороге – почитай мертвый.

В промежутке времени, когда стемнело, Шустрик рывком перебежал дорогу и присоединился к лису на дне Березового оврага, задрав голову и поглядывая на маячивший вдали освещенный лунным светом длинный хребет Хелвеллин.

– О, овечьи крылышки! – вздохнул Шустрик, когда они вновь пустились в путь вслед за неумолимым лисом – вверх, мимо разливов и водопадов ручья, в направлении Хозяйкиной пустоши.

– Овечьи крылышки, Шустрик?

– Да. Понимаешь, некогда у овец были крылышки. И вышло так, что одна овца улетела на небо, а другие, конечно, последовали за ней. А потом овцы сбросили свои крылышки и стали пастись, перемещаясь по небу вместе с солнышком, чтобы теплее было. Ну вот, а к вечеру поднялся ветер и сдул овечьи крылышки с того места, где их оставили. И с тех пор овцы никак не могут до них добраться. Они вон там, наверху, – летают по синему небу по сей день.

– Но как же овцы спустились обратно на землю?

– Это совсем просто. Сам видишь, далеко-далеко край неба касается земли. Путь, правда, неблизкий, кружной, – овцы затратили на него многие годы.

– А я и не знал этого. Умный ты пес, Шустрик. Правда, он умный, лис?

– Умный, как ослиная задница. – Лис лег. – Передохни-ка, приятель. Дорога еще не близкая, выдохнешься.

Наконец они миновали Дальний пик, достигли западного края Голенастого склона и смотрели теперь с почти отвесного откоса на лежащее в шестистах футах внизу Красное озеро, ровная гладь которого блестела в лунном свете. Раф ощерил зубы и выругался:

– Ну, лис, зубы мои тебе в шею! Что-то я не помню, чтобы ты говорил, что нам придется жить на краю одного из этих проклятых баков для утопленников! И ты говорил, что людей нет. А тут все провоняло людьми, как помойка! Табак, плесневелый хлеб и еще что-то… Чем это пахнет, Шустрик?

– О-о! Картофельные чипсы, женщины, шоколад, мороженое – хлюп-хлюп! Это как в другой песенке Кифа: «К костям свинячьим и курячьим я прыгну с восторгом щенячьим! но больше люблю, коль случится у столбика мне помочиться!»

13 ноября, суббота – 20 ноября, суббота

– Заткнись, Шустрик! Лис, тут люди небось толпами ходят.

– Не зимой и не там, куда ты пойдешь.

– К баку этому я не пойду, – заявил Раф.

– Никто тебя не заставляет, голубчик, – почти смиренно ответил лис.

Сидя на камнях, Шустрик поднял морду к плывущей в небесах мутной луне. Без всякого смысла и почти с тем же восторгом, с каким на опушке английской рощицы поет в мае перелетная славка, ведать не ведая о том, что через полгода какая-нибудь волосатая свинья с манком или негашеной известью убьет ее в Италии или на Кипре, чтобы другие свиньи, уже в Париже, сделали из нее заливное и съели, Шустрик подал свой голос под луной:

– Продолжай, Шустрик! – одобрил Раф. – Но что толку сидеть тут и петь всякую чушь?

– Толк есть, – ответил Шустрик. – Когда я пою, небожители бросают мне кусочки. Киф или кто другой. Не веришь? А вот посмотри!

Шустрик отошел на несколько ярдов, и мгновение спустя Раф с лисом услышали и учуяли, как тот возится с остатками размокшего пакета с чипсами. Шустрик вернулся, причем целлофановый пакет так и остался у него на морде, словно намордник.

– Бввфу-бввфа-бввфы, – пробубнил он, после чего смахнул пакет передней лапой. – Хочешь попробовать, лис? Только отчего-то оно уже не то, что минуту назад…

Ничего не ответив, лис повернулся и пошел на север в сторону Коротыша.

Через полчаса они спустились на тысячу футов и оказались подле разрушенной кирпичной трубы, у подножия восточного склона Взгорья – уродливый чахлый пейзаж, изувеченный шрамами, оставленными давно ушедшей отсюда промышленностью. Здесь, в маленькой пещерке, образованной этими развалинами, друзья улеглись и, голодные, забылись беспокойным сном часа на два-три. Когда луна села, лис поднял их и целую милю вел вниз по ручью к деревушке Гленриддинг, где под его мудрым предводительством им удалось подкрепиться кое-чем из мусорных баков.

– Бачки – они тоже опасные. Потому вы едва не попались в Даннердейле – не поостереглись. По-умному – сшибай крышку, хватай что придется и ходу, покуда они скумекают, что там грохнулось, торчать на виду – ни-ни!

В предрассветной мгле они возвращались в свое логово, полуголодные и полуотравленные. По пути вдоль ручья Раф то и дело останавливался, извергая на камни вонючую жижу. Воспрявший было духом Шустрик совсем скис и чувствовал себя совершенно несчастным. Оказавшись в холодной норе, он свернулся калачиком подле лиса и крепко заснул.

Дигби Драйвер позвонил в Лондон мистеру Симпсону, продиктовал вторую статью для «Оратора» и вернулся в Даннердейл. Он рассудил, что чем дальше он окажется от Конистона в момент выхода статьи в свет, тем лучше. Произведя разведывательный рейд от бара в «Усталом путнике» до бара в Ньюфилде, он в конце концов последовал мудрому совету Джека Лонгмайра (владельца ньюфилдского заведения), сводившемуся к тому, что ежели кто и знает всю долину вдоль и поперек, так это Боб Тейлор, он зимой и летом только тем и занимается, что рыбачит на Даддоне. Драйверу повезло: он застал Боба дома, тот сидел у стола перед камином и ладил нахлыстовую снасть на форель.

– Да-а, теперь я уж почти и не сомневаюсь, что видел одну из этих собак на Даддоне в то самое утро, когда она удирала от мисс Доусон, – поведал Боб, наливая себе и гостю по стаканчику хереса. – Может, конечно, это была и не она, но тогда я не знаю, откуда в наших краях взялся бесхозный фокстерьер и почему он переплывал Даддон совсем один и в совершенно безлюдном месте. Мисс Доусон какую собаку поймала – не белого с черным фокстерьера?

– Кажется, именно фокстерьера, – подтвердил Драйвер. – Выходит, если вы не ошиблись, именно эта собака и охотится на овец на холмах к востоку от Даддона, и, сбежав от мисс Доусон, она снова отправилась в те же края. Только где, интересно, она прячется?