Анна Аршинова - Девочка по имени Аме

— Погодите, — Лидия нашлась первая. Она редко поддавалась чувствам. — Каковы причины нападения? Явно не гастрономические…

Если бы были гастрономические, то йокаи бы напали, а потом ушли. А если высланы дивизионы Аши, значит — они не убежали. Они шли на конфликт специально, потому что… Хорхе повернулся и вопросительно посмотрел на бледного, точно полотно Дамиана. Тот только пожал плечами.

— Им что-то нужно, — хмыкнула Ванесса, утирая пот со лба. Агнесс не был последним в Кендо, и погонял ее знатно.

— Только что?

Установилась тишина. Лидия, чтобы ей лучше размышлялось, сняла очки и теперь теребила их в руках.

— Сутра Пророчеств, — тихо произнес Дамиан.

— Невозможно! — сразу же запротестовала Лидия. — Хранилища Накатоми находятся в префектуре Хинати! Это — другой край Поднебесной.

Хорхе немного подумал, стоит ли остальным говорить, известную ему информацию, и, поняв, что таить ее — бесполезно, и может даже опасно, произнес:

— Значит, их спрятали там?

Дамиан кивнул. Хорхе обвел всех взглядом и громогласно сообщил:

— Это война, товарищи!

— Твои навыки, действительно, печальны, — он возник на пороге додзе в начале зимы. На улице было морозно, а в мехах он выглядел… ошеломляюще. Король Царства Мертвых, с печальным взглядом. Что-то горело в этих глазах, когда они смотрели на то, как Хорхе стоит с синаем(7) в руках. Хищник знал о том, что его движения неправильны, что он пользуется не теми мышцами, что не так заводит руки над головой — и еще очень о многих прегрешениях, совершенно недостойных ками. Последним выводом его осчастливил Эдгар. Рихард же молчал, он сам едва ли умел встать в приличную стойку, не то, что других научить. Никчемный учитель! Или, может, Хорхе настолько безнадежен? Говорят, что даже низшего тенгу можно обучить танцу, главное — уметь. Это вселяло некоторую надежду, но энтузиазмом не преисполняло.

— Мне нужен хороший учитель, — улыбнулся Хорхе, опуская синай. Он повернулся, и увидел Цукиеми, остановившегося на пороге. После привычных черных цветов серебристый мех казался слишком непривычным контрастом. — Я долго его ждал.

А так подмывало сказать, что у Бога Счета Лун милая шубка, да только сейчас лучше не выпендриваться и свой характер не показывать — Хорхе знал.

— Ждал меня? — Цукиеми приподнял тонкую черную бровь, и ками на миг показалось, что с ним играют. Как кот с мышью. Но отчего-то это ощущение не показалось неприятным…

— Тебя.

Хорхе вперил в него решительный взгляд, который резко контрастировал с мягкими и обволакивающими, точно мед, интонациями его голоса. Цукиеми в ответ запрокинул голову и рассмеялся. И смех этот был сухим, каркающим, режущим слух и всепроникающим — его оказалось не остановить, когда он решил проникнуть в глубину души молодого ками и оцарапать ее, бесцеремонно, жестко. Впервые Хорхе видел столь очевидное проявление эмоций со стороны своего будущего наставника, и впервые к горлу подступило нечто подозрительно напоминающее страх и сомнение: "А надо ли?". Надо, надо, — сразу же запротестовали внутренний голос в унисон с гордостью. Так долго ждал, так добивался. И отступить?

— Наглый. Амбициозный. Невыносимый, — Цукиеми перечислял общие недостатки (они же — достоинства) школы Ямато. Они ему не очень нравились. Впрочем, народу больше по вкусу лицемеры Мино или рубаха-парни Сошу, но уж никак не Ямато. Но этим даже можно гордиться, ведь это — хитрость, возведенная в ранг искусства.

— Да, это я. Ты забыл сказать, что я вредный.

— И целеустремленный, — улыбнулся Бог Счета Лун, поведя плечами. Его пальто упало на деревянный пол додзе и застыло там пушистым серебристым комком, — Я научу тебя. Так уж и быть.

Он шел вперед: легкие шаги, почти беззвучные, привычный черный шелк, привычный каскад волос, и пронизывающие своим знанием, своим отсутствием эмоций глаза цвета свежей крови. Но зрачки сейчас расширены, кажутся хищными, смотрят жестко.

— Это честь для меня, — Хорхе поклонился, приложив руку к сердцу, и ощутив, как оно заходится от возбуждения и торжественности данного момента.

— Да.

Бог Счета Лун смотрит на Хорхе выжидающе, и ками понимает, сейчас хотят увидеть то, что он умеет. На короткий миг вспыхивает обжигающая ярость — его хотят проверить, когда у него в руках синай, как у какого-то первоклашки из Кагемуси, ведь обращение с острым, как бритва, мечом требует большого внимания — велик риск получить травму. Или отчекрыжить свою прекрасную золотую косу. Но Хорхе внезапно успокаивается, понимает, что его навыки печальны, и Эдгар прав. Цукиеми смотрит непроницаемо, ждет. Хорхе перекидывает синай в левую руку и опускается на прохладный деревянный пол додзе на колени так, что большой палец левой ноги ложится над большим пальцем правой. Он кладет бамбуковую палку на бедро, его плечи отведены назад и опущены, спина идеально прямая. Подбородок подобран, а голова держится вертикально, и поэтому со стороны кажется, что она подвешена на нити за макушку. Он садится почти правильно, хотя никто и никогда его этому не учил. Цукиеми смотрит на него, и взгляд его ровным счетом ничего не выражает:

— Перед поклоном расставь колени. Два кулака. Ты сидишь, как женщина, — Хорхе выполняет то, что от него требуется, и бросает недоуменный взгляд.

Хорхе поднимает синай вперед и вверх, и за неимением настоящего оружия и ножен, он пропускает процедуру обнажения меча, и просто поднимает бамбуковую палку над головой, а потом кладет справа от себя. Цукиеми дает знак, и Хорхе начинает поклон, наклоняя тело вперед. Он почти касается лбом пола, своим жестом пытаясь выразить свое почтение и радость своему будущему наставнику.

— У тебя плохая концентрация, — заявляет Цукиеми, спуская с небес на землю. Этот наставник согласился учить, но это не значит, что все пойдет, как по маслу. Скорее уж со скрипом, с потом и болью, с истериками и прочим. — Отсюда начинаются твои проблемы. Эмоции.

Хорхе садится из глубокого поклона, и у него такое ощущение, что его ударили. Не оценили его стараний, и от этого хочется скривиться.

— Я вполне способен контролировать себя! — зло огрызается Хорхе, и тут же замолкает, когда видит вздернутую бровь. Она предупреждает. Нет, Цукиеми не уйдет, но провинившегося ученика может наказать за дерзость строго. Очень строго. И Хорхе это понимает четко, ведь скрытный Бог Счета Лун — это не Рихард.

— Что ж, хорошо, — Цукиеми отвечает спокойно. — Послеобеденные тренировки в додзе с остальными Хищниками отменяются. Вместо этого ты две недели подряд по шесть часов в день будешь уделять медитации. Начнем с концентрации на дыхании.

Хорхе хочется возразить, но он проглатывает слова, и они горькие — хочется скривиться. Но он этого не позволяет, им движет желание доказать, что он способен контролировать себя.