Кирилл Пестряков - Эадор. Кровь Властелина

Глаз трактирщика задергался.

— Подавись, скотина! — сказал он и поставил на стол плошку, заполненную какой-то мутно-серой гадостью, — всё равно выбрасывать.

Гость поспешил воспользоваться невиданной щедростью хозяина и начал поспешно уплетать угощение руками, так как подать ему ложку никто не удосужился. Впрочем, гоблин особо не расстроился и, пересчитав остатки медяшек, заказал себе ещё стопку кваказябки.

Жупель решил не отставать от нового посетителя и, взяв графинчик, разил нам ещё по одной. Мы выпили. Горло заново прожгло, горечь была, хоть лучину подноси, но спустя мгновение кваказябка мирно заплескалась в желудке, и по телу прошла приятная волна расслабления.

— Что это за чудак? — спросила Люция, указав на "проповедника".

Жупель благодушно улыбнулся.

— Его зовут Хрыч! — улыбнулся он, — местное пугало. Обычно он весь день торчит на главной площади и пророчествует о конце света, пришествии ангелов, вторжении демонов и всей прочей ерунде. Хотя чаще он просто закидывает всех прохожих комками грязи и получает по мордасам от тех, кто недостаточно прыткий, дабы увернуться от его бросков, но достаточно шустрый, чтобы его догнать.

Гоблин рассмеялся.

— Он юродивый? — с любопытством спросил я, оторвавшись от жареной рыбы.

В монастыре мне довелось прочитать множество книг, посвященных божественным откровениям, ниспосланным пророкам. Были написаны десятки, если не сотни, томов различных толкований, но я так нигде и не встретил четкого упоминания о том, как отличить юродивого от святого? Дремучие и необразованные крестьяне, не любившие мучиться сомнениями, четко разделяли: если предсказатель носит церковные одеяния, а его пророчества благосклонно выслушивают духовные чины, то это — святой. Если вещатель ходит в лохмотьях, живет милостыней и вперемешку с предсказаниями несет всякий бред, значит, это юродивый. К сожалению, всё было не так просто. Слова многих юродивых в итоге признавались "голосом Светлого Владыки", а целый ряд поначалу "святых" оказывались на поверку еретиками. Так много лет назад весь Эрмс потряс молодой священник, объявивший, что слышит голос Божий. Проповедовал он столь вдохновенно, что люди собирались тысячами, дабы послушать его слова и испросить благословения. Речь шла о новой вспышке веры после множества лет застоя и распущенности нравов. Первосвященник был в восторге…. До тех пор, пока "голос" не зашел слишком далеко, и пророк не начал призывать к масштабной церковной реформе, предусматривающей отмену индульгенций, снижение религиозного налога, как и платы за отпевание и венчание, ну и, в довесок, упразднения должности самого Первосвященника. Инквизиторы, боясь народных возмущений, не решились тронуть еретика. В результате для того, чтобы переспорить отступника, послали за самим Феофаном Миролюбским, который при встрече сразу объявил, что в тело несчастного вселился бес, и нужно срочно провести обряд экзорцизма. После изгнания адской твари душа бывшего пророка очистилась, но разум его не выдержал, и бедолага сошел с ума. Следуя примеру Миролюбского, священники и ныне отлавливали юродивых, практикуясь в изгнании бесов. Посему в тех землях, где стояли монастыри, юродивые практически не встречались. Вороновье отнюдь не стало исключением. Рассматривая юродивого гоблина, я отчаянно пытался понять, почему их словам верят наивные сельские крестьяне и даже гоблины? Хотя нелюди, скорее, потешались над несчастным, нежели слушали его.

— Юродивый, уродивый, какая разница? Главное, он забавный! — подтвердил мою догадку Жупель, — должна же у города быть своя достопримечательность. Шатра циркового у нас тут нет, кто его содержать будет?! А Хрыч, почитай, весь город круглогодично развлекает за пару медяков. Всё народу радость на дармовщинку, даже королевский указ на каком-то столбе висит, дескать, бить этого хмыря можно сколько влезет, а убивать ни-ни… Штраф — две серебрушки.

Контрабандист довольно рассмеялся. Люция пожала плечами. Юродивый гоблин тем временем выпил третью стопку, и в данный момент медитировал над четвертой — последней, предчувствуя всю горечь, которая возникнет, когда и та опустеет. Противостояние длилось недолго. Кваказябка победила, исчезнув в "горящих трубах". Секунда блаженства безвозвратно ушла, и проповедник заново осознал, что жизнь — конский навоз. От нечего делать гоблин обозрел безумным взглядом помещение и только тут заметил нас.

— ЛЮДИ! — закричал он, — гордецы и негодяи, взявшие на души свои грех великий, убийцы гоблинов, обрекшие нас скитаться по горам и болотам!

Посетители, даже Жупель, согласно закивали, но встать и начать ссору никто не решился.

— Что нужно вам здесь?! Мало пролитой крови гоблинской!? — воззвал юродивый, — недостаточно вам слез детей наших, коих человечье племя варварское сиротами сделали? Мало вам наших сокровищ!? Что нужно здесь вам?! Покусились на красоту наших женщин!?

С последней фразой гоблин направил на меня обвиняющий перст, а левый его глаз скосился в сторону разносчицы.

Я аж поперхнулся, и после обзора "красоты" маленькой зеленой гоблинки, с большим носом и обвисшими ушами, поспешно налил себе ещё кваказябки.

— Н-н-нет! — произнес я.

— Что, брезгуешь, гад?!

Хрыч направился прямиком ко мне, глаза его пылали праведным гневом и абсолютным безумием. Не в том племени он родился, не в том. Среди людей, как проповеднику или настоятелю храма, ему бы цены не было.

— Сгинь! — прикрикнул на сумасшедшего Жупель.

Хрыч, увы, не послушал, подскочив к нашему столику, гоблин потянул ко мне руку, то ли пробуя ударить, что маловероятно, то ли пытаясь отобрать стопку с кваказябкой. Вот прицепился же! Чуть повернувшись, я решил просто отмахнуться от поганца, как от назойливой мухи. И тут произошло неожиданное! Разворот не удался мне до конца. От резкого движения в глазах всё поплыло, зал трактира заплясал, и я завалился на бок, едва не рухнув со стула. Рука по инерции пошла куда-то мимо гоблина, но тот вдруг сделал ловкий шаг в сторону и как будто нарочно подставил свою голову под мой кулак.

— Ай! Бьют! — закричал Хрыч.

По залу поднялся недовольный гул. Со стороны всё выглядело так, будто я со всей силы ударил безумца. Вскрикнув от боли, Хрыч упал на пол, а из глаз его потекли живописные слезы страдальца.

"Да я до него едва дотронулся!", — попробовал крикнуть я, но вместо этого получилось:

— Дык… Я….ммм…. Это…ммм….Дотро…

Проклятый язык неожиданно начал заплетаться, отказываясь служить.

— Не буянь, Англир! — воскликнула Люция.

— Да, кореш, — поддержал её Жупель, — лишние ссоры нам ни к чему.

Я это и без них прекрасно понимал. У Люции не было кристаллов для волшбы. Арбалет Жупеля сломан. Защищаться, кроме как моим топором да кинжалом контрабандиста, нам нечем. А любое оружие хорошо только в руках опытного воина. Я своё носил скорее для вида. Жупель, может, ещё и умел орудовать кинжалом, но поскольку контрабандисты, как правило, предпочитали избегать любых схваток, вряд ли нелюдь мог показать разъяренной толпе врагов мастер-класс.