Кирилл Пестряков - Эадор. Кровь Властелина

Я задумался. На душе заскребли кошки. Вся моя прошлая жизнь до проклятой битвы у мельницы вдруг показалась какой-то чужой и зыбкой. Чего-то хотел, о чём-то мечтал, к чему-то стремился. Всё произошло как будто не со мной. Наверное, это и есть настоящая ностальгия, когда тоскуешь не по тому, что было, а по тому, чего уже никогда не будет. Интересно, как там мама? Всё ли с ней хорошо? Хотя чего обманываться! После гибели князя, разграбления провинции и исчезновения сына разве можно петь и веселиться? Вряд ли, конечно, бандиты Юджина у неё хоть что-то отобрали. Наверняка, шайка и без неё нашла, чем поживиться, но разве в этом дело? С матушкой не могло быть всё хорошо просто потому, что меня не было рядом! Получается, я причинил ей, самому дорогому мне человеку, боль, когда ушел неведомо куда. Воистину говорят, что человек всегда сначала делает, а только потом думаем. С другой стороны, что я мог изменить? Выбора-то у меня не было. Опять же, я остался жив, в отличие от других сынов дружины, коих уже не дождутся матери и отцы Вороновья. А, значит, я могу вернуться, когда закончу все дела здесь. При мысли об этом на душе стало легче. Возможно, матушка и решила, что сын её умер, но, с другой стороны, на земле ещё существовало место, куда я мог вернуться. Мне неожиданно вспомнился старый разговор между мной и Дерриком, тогда ещё к нашей беседе вполуха прислушивался Романх. Оруженосец, коего хмель в ту ночь начинал совсем уж отчаянно тянуть на подвиги, сетовал, что не может отправиться на поиски чести и славы. Деррик сокрушенно качал головой, он успел припомнить множество имен славных рыцарей, кои родились простолюдинами, но силой и доблестью заслужили право на посвящение, а также доспехи, коня и оружие. Юный оруженосец, который с каждой новой кружкой всё больше чувствовал себя способным одним махом убить дракона, жаловался, что собственные родители и преданность князю мешают ему отправиться на поиски приключений. Долг праведного сына и честного вассала намертво привязывал человека к родной земле, мешал уйти, а как порой хотелось стать одинокой вольной птицей, расправить крылья и улететь. И не сам ли Светлый Владыка был Богом-орлом, кой начал свой путь гордым и свободным. Я хотел остудить горячую голову Деррика, в конце концов, мой долг светлого брата требовал пресекать неверные трактовки простолюдинов о Творце всего сущего, следовало оберегать невежественных людей от опасных заблуждений. Увы, к тому моменту хмеля и в моей собственной голове тоже накопилось более чем достаточно, и проклятый язык оказался неспособен связать и двух слов моей праведной речи. По счастью, меня выручил Романх. Старый ветеран повернулся в нашу сторону, строго посмотрел на Деррика и произнес: "Неправда! Хорошо уходить только тогда, когда есть куда возвращаться". Тогда-то я понял, почему ветеран под конец своей карьеры осел в захолустном Вороновье и столько лет терпел выходки князя Герхарда. Старый воин искал место, которое мог назвать своим домом, и нашёл его, и умер за него. Значит, где бы сейчас ни витала его душа, она ни о чём не жалела. Мне же и того проще. Уже существовало на этом свете место, что я мог назвать своим домом. Значит, мне ещё только предстоит туда вернуться.

Я с удовольствием повернулся на другой бок и придвинулся ближе к костру. Приятно сознавать, что ты на этом свете кому-то нужен. Возможно, когда нету близких, то жизнь и правда становится легче, но смысла в ней ни на грош!

Я хотел уже закрыть глаза и попробовать заснуть, как вдруг за ближайшим кустом мелькнула чья-то тень. Всё ещё надеясь, что мне показалось, я приподнялся на локте и попробовал хоть что-то рассмотреть. Увы, Светлый Владыка не даровал людям глаза, способные ясно видеть в темноте. Неожиданно послышался звук хрустнувшей ветки, а затем из кустов вылетел странный предмет.

— Осторожно! — закричал я.

Увы! Слишком поздно. Предмет приземлился точнехонько в костер.

— Что за тролль?! — воскликнул спросонья Жупель.

Я поспешно уткнулся в землю, ожидая взрыва, но не последовало даже яркой вспышки или хлопка. Только странное и отвратительное шипение. Я рискнул приподнять голову, и тут же пожалел об этом. Глаза и легкие мне забил сильный дым.

— Проклятье! — крикнул Жупель.

Гоблин ещё успел изящно матюгнуться, прежде чем всех нас скрутил острый кашель. Ничего толком не соображая, я вскочил и ринулся прочь от костра, стремясь убежать подальше от дыма. В следующий миг я едва не столкнулся нос к носу с невысокой худощавой фигурой. Незнакомец, однако, оказался проворнее меня. Ловко увернувшись, он быстро вильнул в сторону и подставил подножку. Я, разумеется, показал всю грациозность, присущую корове на льду. Незнакомец издевательски хихикнул и ринулся прочь, оставив меня целоваться с мокрой землей.

— Сумка! — рявкнул Жупель, — он упер мою сумку!

Дым рассеялся так же быстро, как и возник. Утерев слезы, я посмотрел в сторону костра и убедился, что контрабандист прав. Заплечного мешка Жупеля, в который мы сложили все припасы, не оказалось на месте.

— Хватай его! — закричал контрабандист, первым бросившись вдогонку.

Незнакомец не успел уйти далеко. Подлый ворюга вприпрыжку убегал к густым болотным елям, унося с собой заветный мешок. Ростом и телосложением негодяй напоминал гоблина, вполне вероятно, им он и являлся, хотя точно сказать было нельзя. Толстая мешковатая мантия с капюшоном полностью закрывала его тело и голову от посторонних глаз. Впрочем, порядочный гном никогда бы не опустился до того, чтобы предстать перед людьми "голым", ну, то бишь, без одной (хотя бы) кольчуги. Да и половинчик, если честно, вряд ли был способен так лихо скакать по болотным кочкам, перепрыгивая вязкие лужи.

— Уходит, гадина! — взревел Жупель.

Люция, чуть оправившаяся от кашля, швырнула в незнакомца магическую искру. Увы, заклинание лишь подстегнуло вора. Искры вскользь прошлись по телу и слегка подпалили мантию, заставив незнакомца бежать ещё быстрее.

Я тоскливо взвыл, умоляя Светлого Владыку уберечь меня от грязного греха сквернословия. Догнать вора мы уже не могли. Жупель, не в пример мне, оказался не готовым спокойно смириться с потерей.

— Стой, козявка эльфийская, — закричал контрабандист, бросившись в погоню.

Незнакомец и не подумал воспринять слова Жупеля всерьез. Ухватив мешок поудобнее, он скрылся средь еловых веток. Контрабандист нырнул вслед за ним и тоже пропал.

— Полюбастики! Грибочки! Яды! — послышался знакомый голос, — все, что нажито непосильным трудом! Стой, гадина, убью! АААААА!! Ох, ты ж етить!!! Ой….Аааааййй!

Яростные крики сменились болезненными воплями. Мы обеспокоено бросились к деревьям. Ещё не хватало, чтобы вор решил развернуться и схватиться с Жупелем один на один, когда разъяренный контрабандист был готов только преследовать, а уж никак не защищаться.