Евгений Малинин - Уругумская сталь

Вожак махнул рукой, распуская людей, и повернулся к волхву:

– Пойдем, посвященный, подумаем, что надо предпринять!

Никто не слышал разговора вожака с волхвом, но спустя час Юмыт выглядел и говорил достаточно спокойно, хотя порой наружу прорывалось его колоссальное нервное напряжение. Воины, жившие в Когте Ирбиса, остались дома, лишь восемь человек, повернувшись к Миру родовой гранью, направились в айлы многоликих – вожак приказал собрать всех способных носить оружие, и привести их к подножью скалы.

Время, необходимое, чтобы организовать поиски сына, тянулось для вожака стаи южных ирбисов невыносимо долго. Днем он не мог сидеть дома, он обходил дома своих воинов, проверял оружие, заставлял их по нескольку часов заниматься на ристалище, так, словно им предстояло уходить в долгий набег. Он спускался со скалы, повернувшись к Миру родовой гранью, и уходил в горы, словно надеясь обнаружить там свежий след своего сына. Ночью Юмыт не мог заснуть ни в одиночку, ни уложив в свою постель женщину. А с рассветом он снова был на ногах. Порой ему казалось, что он сходит с ума от невозможности немедленно действовать!

Спустя восемь дней двадцать воинов, посланных вожаком к Гвадскому перевалу, вернулись назад. Водивший двадцатку следопыт поднялся на скалу и доложил вожаку, что отряд проверил Улаб, два маленьких айла на западе Улабской долины, облазил всю долину вплоть до всех трех перевалов, но ни Юсут, ни его меч найдены не были.

Наконец начали подходить отряды из семи других айлов и, спустя четыре дня, под скалой, на которой стоял княжеский айл собралось сто сорок вооруженных бойцов. Семь старост явились в дом вожака стаи к ужину. Когда были произнесены все здравицы и наполнены желудки, Юмыт оглядел собравшихся за столом воинов, махом осушил зажатый в руке кубок и заговорил, медленно, словно преодолевая некое внутреннее сопротивление:

– Вы уже знаете, что у меня пропал сын… Старший сын, Юсут. Прошло уже больше двух месяцев, как он покинул этот дом, чтобы навестить свою тетку Айнас в айле Алаган, с тех пор я его не видел. Вы спросите, почему я раньше не поднял тревогу, но вам хорошо известен характер Юсута, да и что может случиться с таким воином, как мой сын в родных горах. Я послал людей на его поиски только тогда, когда посчитал его отсутствие… недопустимым своевольством – он не явился к празднику поклонения Матери всего сущего! Один из моих людей нашел его коня, привязанного в лесу у Гвардского перевала, а рядом в дупле его одежду. Вы скажете, что Юсуту приспичило повернуться к Миру родовой гранью, вот он и оставил коня и одежду – никто их, конечно же, не тронул бы. Но сколько мы не искали, мы не смогли найти меча, который был у Юсута, когда он покидал Коготь Ирбиса! Расстаться с этим оружием Юсут никогда бы не смог, поэтому я считаю, что там, где мы найдем меч, там мы найдем и след моего сына!..

Вожак замолчал, еще раз оглядывая сидевших за столом воинов, и вдруг наткнулся на прямой, острый взгляд одного из старост. Этот старик, которому перевалило далеко за двести лет, считался одним из самых опытных и умелых воинов, хотя он уже потерял былую гибкость и скорость. Пару секунд Юмыт вглядывался в его немигающие глаза, а потом спросил:

– Почтенный Асах, ты хочешь что-то сказать?..

– Да, князь, – кивнул старик, поднимаясь со своего места. – Я понимаю твою боль, и готов отправиться на поиски твоего сына, но должен сказать, что Юсут действительно мог повернуться к Миру родовой гранью, или принять крылатый облик, а меч, вещь для него очень дорогую, хорошенько спрятал до своего возвращения! И спрятал, конечно же, совсем не там, где оставил коня и одежду. В этом случае мы не найдем его оружие. Я думаю, неплохо было бы послать гонцов в соседние стаи, вдруг твой сын решил навестить кого-нибудь из вожаков?! – Старик тонко улыбнулся и добавил. – Например… Святослава, князя восточных волков!

Вожак бросил быстрый взгляд на сидящего напротив его волхва, и тот едва заметно кивнул.

– Спасибо за совет, почтенный Асах, – снова взглянул на старика Юмыт. – Ты мудр, и мы последуем твоему совету. Но ждать ответа из соседних стай не будем, я и так потерял слишком много времени, поэтому поиски начнем немедленно!

Следующим утром, в самом начале часа Жаворонка, когда солнце только позолотило вершину Эльруса, со скалы, на которой стоял айл Коготь Ирбиса, взлетело шесть холзанов. Мощные крылья понесли огромных птиц в разные концы света, в столицы соседних стай. В то же время от подножья скалы начали расходиться отряды воинов, которым предстояло обыскать все земли, принадлежащие южным ирбисам.

На краю скалы, за стеной, у начала тропки, сбегавшей вниз, стоял вожак стаи южных ирбисов, а чуть позади него пристроился волхв стаи. Когда последние воины поисковых стай скрылись в чаще леса, подступающего к самому подножью скалы, волхв вздохнул и едва слышно промолвил:

– Они ничего не найдут…

Юмыт глянул через плечо и также негромко ответил:

– Они будут искать!..

В поисках прошел месяц, но ни меч, ни сам Юсут не были найдены. Посланцы, улетавшие к соседям, также вернулись ни с чем. А затем поиски были прекращены – зима пришла в горы, перекрыв перевалы, засыпав снегом горы и долины.

Эта схватка совершенно вымотала его. Он был готов упасть и перестать дышать, но ноги его не подгибались, и шея, сведенная судорогой, не давала опустить голову. А перед глазами плыл и плыл черный туман слепоты, и в этом тумане гасли не только краски окружающего Мира, но и его звуки. Оставалось только напряжение ожидания, да тянущая, царапающая, жгучая боль в правом плече, под сердцем и слева, в боку. И еще, он ни разу не угадал момента, когда черный туман вдруг пропадал, и из ослепительно яркого света на него бросалась огромная светло-серая кошка в темных круговых пятнах. Ее чудовищные когти вновь и вновь рвали его грудь под сердцем, правое плечо и левый бок, он падал навзничь, и тяжелая, тяжелая лапа становилась ему на грудь! Затем черный туман снова окутывал все вокруг, и из этого тумана, постепенно затихая, звучало невнятное ворчание ирбиса:

– Я убью тебя медленно!.. Я буду поедать твои внутренности, а ты еще будешь жить и чувствовать, как я обгладываю твои ноги, как твои кишки выдергивают из тебя, как мои зубы вгрызаются в твою печень, в твою селезенку!..

Наконец это ворчание становилось неслышным, затем медленно исчезала тяжесть лапы, давящей на грудь, и оставались только боль да черный туман, из которого вот-вот должен был снова выпрыгнуть ирбис. И он ждал… ждал… ждал этого прыжка. Он готовился отпрянуть в сторону, пропустить мимо страшное, тяжелое, светло-серое тело, изогнутые, стальной твердости когти… И снова бросок ирбиса становился для него неожиданным, и его тело не успевало уйти от удара этих страшных когтей!..