Анна Этери - Похищение зеленой хризантемы

— Интересно, что это на него опять нашло? — озадаченно пробормотал Анемон, складывая и раскрывая веер с изображением зеленой хризантемы.

Барабанная дробь дождя, стучащего по крыше и музыка ароматов свежести и омытых водой трав и цветов, побудили медленно открыть глаза. Большие прозрачные капли срывались с края деревянного навеса, оберегающего Шензу от проливного дождя. Почтальон поднялся на локтях, осматривая туманным взором свое лежбище — скамью, оплетенную вьюном с маленькими розовыми цветочками, — и ничего не понял. Как он здесь очутился? — «Ах, да, посылка же» — Он спешно проверил почтовую сумку, оказавшуюся пустой. — «Я ее… отдал?! Кажется» — Пряча лицо в ладонях, окунаясь в темноту, юноша просматривал череду событий и картин, увиденных им в особнячке Арахуэнте, и по телу его прошлась дрожь. — «Если еще раз придется нести туда посылку, то… то… то я этого уже не переживу. Что делать? Что делать? Что…?» — Шензу сгреб обеими руками сумку, разглядывая ее, как обезумевший маньяк.

— А собственно, что мне терять — сменю работу.

Воодушевленный и успокоенный сей мыслью, Шензу умиротворенно смотрел на цветы вьюна, пережидая, когда кончится дождь.

Дверной колокольчик жалобно звякнул, впуская первого посетителя. Владелец конфетной лавки с интересом оглядел раннюю пташку, залетевшую с утра пораньше, и остался доволен презентабельным видом клиента: слегка надменные манеры выдавали в нем аристократа.

— Леденцов! Самых лучших и побольше. И, да — побыстрее! — поступил заказ.

Пока девочка-помощница доставала резные лари со сластями — разноцветной фруктовой карамелью, подобной россыпи драгоценных сияющих камней — мужчина наблюдал за посетителем, у которого на лице застыла странная отрешенная полуулыбка. На товар, продемонстрированный ему с особой любезностью, он лишь мимолетно взглянул, словно качество не сильно-то его и волновало.

— Это все? — поинтересовался он под конец, когда на отполированном прилавке появились порядка двадцати деревянных лакированных ларчиков, по одиночке легко умещающихся в ладони. — Тогда я возьму вот эти. — Всего три фигурных коробочки перекачивали с прилавка в руки клиента, оставив владельца недоуменно хлопать глазами — он-то надеялся сбыть весь предоставленный товар, а тут…

Мужчина хотел намекнуть, что «побольше» — это никак не три маленьких упаковки, но не успел, застигнутый врасплох внезапной переменой настроения визитера. Решительно подтянув атласные белые перчатки, с таким рвением, будто хотел от души кому-нибудь врезать, тот неожиданно зло выдал:

— Ну, держись, придурок! Я иду. — Язвительный низкий смех, разбиваясь о стены небольшого, но весьма уютного помещения, прокатился волной злорадства. Его обладатель, гордо задрав подбородок, проследовал на выход, звякнув дверным колокольчиком и оставив после себя тонкий едва уловимый аромат гиацинтов.

Торми вздыхал и тоскливо рассматривал пятнистые бока большой щуки заботливо выложенной на искрящееся на солнце ледяное крошево. Рыбина еще находила в себе силы изредка взмахивать хвостом и разевать зубастую пасть, но надежды на спасение уже не было.

Четвертый час… Четвертый час он находится в этом богами проклятом месте, медленно поджариваясь на успевшем подняться солнце, вдыхая умопомрачительный рыбный запах и не забывая таскаться за сенсеем, как приклеенный. Мальчик поудобнее перехватил ручку корзинки, наполненную аккуратно упакованной рыбой, и прислушался к разговору.

— Так вы говорите, сначала надо отварить курицу? — переспрашивал сенсей у дородного мужчины за прилавком, делая при этом пометки в крошечной записной книжке с рецептами рыбных блюд.

Торговец, весь вид которого говорил о достатке и довольстве жизнью, благосклонно кивнул внимательному слушателю.

— Все так, господин Арахуэнте, — мужчина еще раз вдумчиво кивнул. — А вот после этого и добавляем потрошенную рыбную мелочь и хвост с плавниками и головой от судака. Посмотрите, кстати, какой у меня замечательный судачок есть!

На прилавок тотчас же легла рыбная тушка с золоченой спинкой в темных продолговатых пятнышках. Сенсей, согласно кивая, провел пальцем по рыбьему хвосту.

— Торми, положи в корзинку. Мы его возьмем, уважаемый Латирус, — улыбнулся Анемон торговцу, протягивая монеты и вновь доставая книжечку. — Так что там дальше, как отварим?

— Процедить бульон, — с готовностью отозвался хранитель очередного уникального рецепта ухи, ловко заворачивая рыбину в плотную желтоватую бумагу и передавая Торми.

Мальчик посмотрел на сверток как на личного врага. До сегодняшнего утра учитель не проявлял даже намека на столь пламенную любовь к рыбе. Впрочем, утро изначально не предвещало ничего хорошего, поскольку его разбудил бодрый сенсей с заявлением, что солнце давно уже встало, и если кто-то хочет позавтракать, то у этого кого-то есть ровно четверть часа на сие действо. После объявления новостей Анемон жизнерадостно напевая, скрылся за дверью, и обнаружился вновь на кухне в обществе кота и госпожи Мазахаки, еще более мрачной, чем раньше. Оглядывая частично убранный накануне разгром и натягивая поспешно прихваченный белый пиджачок, мальчик наивно надеялся на плотный завтрак. К большому сожалению, на столе присутствовали лишь традиционный «полу-экзотический» чай и остатки вчерашнего печенья, что домработница успела состряпать во время уборки. Но даже этими нехитрыми яствами Торми не дали насладиться в полной мере.

Анемон, попивая чаек, допрашивал свеженанятую прислугу на предмет, чего она способна приготовить из рыбы. Услышав в ответ: «Все что пожелаете! Но за продуктами мне щас идти некогда!», — сенсей еще больше взбодрился и, вытащив ученика из-за стола, крикнул предавать привет Лайн и, захватив в кладовой корзинку, потащился за рыбой. Поспешно дожевывая прихваченное печенье, Торми так и не успел возмутиться, пока не оказался в торговых рядах. Правда, на его бурчание о пользе завтраков не обратили внимания. По прошествии четырех часов внезапная страсть сенсея к обитателям вод превысила все допустимые для разумного человека пределы, а чаяния ребенка поскорее закончить с покупками и все-таки нормально поесть, успели ни только скончаться, но и самозахорониться.

«Наверно, уже семнадцатый рецепт за утро» — обреченно подумал ученик, снова возвращаясь к созерцанию рыбного изобилия на лотках. Влажные бока рыб серебристо поблескивали. Пятнышки и полоски судаков, яркие плавники окуней, золотистая чешуя карасей и карпов, длинные темные тушки налимов, гребешки ершей, благородное розоватое серебро форели — разнообразие приятно радовало глаз, но жестоко ударяло по обонянию характерными ароматами. Торми уже всерьез подумывал, не упасть ли ему в обморок, для профилактики? Но сенсей так красочно описывал ожидаемое к ужину рыбное пиршество, что ребенок неизменно воодушевлялся и, предаваясь грезам о нежной, розово-оранжевой мякоти форели, послушно плелся за учителем до следующей лавки и очередного уникального рецепта.