Анна Этери - Похищение зеленой хризантемы

— Никогда бы не подумала, что вы склонны обо мне беспокоиться. Спуск действительно дался тяжело, но, как вы видите, все закончилось благополучно.

— Я-то вижу, но… выломанная решетка и связанная, должен заметить, весьма искусно «веревка»…

— Что вы хотите этим сказать? — прервала она его; неизвестно, до чего он может так договориться.

«Еще бы мешок до кучи приплел!» — презрительно подумала она и запнулась об неудачно подвернувшийся под ногу корень. Падая, девушка вцепилась в шагающего рядом герцога. «Стоп! Мешок! Мешок-то все еще там!»

— Уважаемая, — прошипел Лелендон, видимо с большим трудом устояв на ногах, — не могли бы вы в следующий раз вести себя посдержанней. Будь вы посимпатичней, я бы еще подумал…

Тея нервно оглянулась на возвышающийся на фоне звездного неба особняк, отмечая, что они успели достаточно далеко углубиться в сад, благоухающий цветами, наполненный таинственными звуками ночи. «Если будет на то воля Лулона — мешок подождет до утра» В кустах на мгновение мелькнул белый хвост, или ей так только показалось?!

— Чего вы там бормочите? Идемте, нас уже все ждут, — поторопил ее Лель.

Полянка, открывшаяся за следующим же кустом, живописно говорила о том, что здесь намечается знатный пир. Две большие плетеные корзины хранили в своем лоне фрукты, бутерброды и кучу сладостей. В раззолоченном ведре с водой охлаждалось вино. Над костром, разведенном на очищенном от травы клочке земли, поджаривалась на решетке рыбка. Вкусные запахи рассеивались по округе, и Тея поняла, что ужасно проголодалась.

Розмари в красном кружевном платьице разливала зеленый чай в белые чашечки. Завидев девочку, Лель тут же направился к ней, отогнав попутно от бутылки вина ее прислугу, обозвав их между делом бездельниками и тунеядцами. Тройняшки в долгу не остались, и лишь только он отвернулся, неприличными жестами показали, что они думают о герцоге лично и его высокомерии в частности. В воздухе повисло слово «сноб», но скандала за сим не последовало: безмятежная атмосфера и дружеская идиллия тому не способствовали.

Тея все никак не могла понять, какую роль ей на себя взять на ночных посиделках — то ли нежданной гостьи, то ли гостеприимной хозяйки, то ли расторопной прислуги, поскольку присутствующие вели, как кому в голову взбредет, совершенно не соблюдая принятых правил поведения соответствующих их статусу. Один только герцог не забывал о своем происхождении и требовал к себе особого внимания, с презрением поглядывая на Анемона, пьющего вино на брудершафт с Лили Мирабилис. Только Тея было собралась присоединиться к Торми и Лайн, с видом голодных стервятников круживших вокруг костра с аппетитно скворчащей рыбкой, как оказалась взята в оборот его сиятельством в качестве личной обслуживающей единицы.

— Милейшая, подайте мне бутерброд… да нет же с ветчиной. И поменьше зелени, я вам не травоядное. Ох, духи, вы совершенно нерасторопны! И не трясите волосами над едой. Когда вы их в последний раз мыли? В них штукатурка, если вам это невдомек. Вина мне! Нет, не из этой бутылки, она початая. Откройте новую. И охлажденное я сегодня не хочу. НЕ В ЭТОТ БОКАЛ! Вы что, не видите что он грязный? Ах, да, у вас же разбиты очки. Анемон, почему ты ее не уволишь? Я бы уже давно распрощался с такой прислугой.

От злости у Теи тряслись руки, и сводило судорогой лицо от услужливой улыбки. В этот момент она по настоящему ненавидела герцога. И чтобы хоть как-то отвлечься и в порыве бесконтрольной ярости не задушить гостя работодателя, она со злорадством представила, как снова входит в потайную комнату и находит Леля Миено лежащим в гробу с белым цветком на груди. Тяпнув по этому поводу винца, девушка прислушалась к звукам, изливающимся из ситары в руках… кажется, Лулу Мирабилис.

— Милейшая, плесни-ка мне еще вина.

«Собственноручно закопаю!»

В дальнем конце сада неожиданно что-то взорвалось, и в ночное небо взвился столб дыма.

— Запахло жаренным, — констатировал Торми, — кажется, рыбка сготовилась!

Дальнейшие события для Теи потонули в водовороте легкого тумана, где собственные эмоции воспринимались отдаленно, а чужие голоса казались размытыми. Она выполняла требования герцога с отстраненной решимостью, но не так качественно, как тому бы хотелось. Когда же она, наконец, пролила вино на его рукав, наблюдая за темно-красной жидкостью впитывающейся в белоснежные кружева, Лель не обратил на это никакого внимания, произнося тост за свою матушку, чьей настойкой, переданной в подарок Анемону, они и угощались. Тея не преминула присоединиться, чувствуя, как размякло и согрелось от возлияний тело. Стена, отделяющая ее — прислугу, и собутыльников — господ, куда-то подевалась. И девушка, отринув возлагаемые на себя ею самой запреты, поддержала тост, осушив бокал до дна.

Сад наполняли странные звуки. То мерещился боевой клич кота, то удары, подобные тем, как если кто-то лупит палкой по дереву. Неожиданные хлопки, распространяли запахи серы и гари.

Мелодия то замолкала, то звучала вновь. Искусная игра сменялась ее жалким подобием. И тогда Тее хотелось проломить голову музыканту. Но когда она была готова это сделать, герцог отвлекал ее навязчивым требованием, и она забывала свое злодейское намерение, пытаясь понять, что же ему на сей раз понадобилось.

Так проходили минуты, а может и часы.

Тея с удивлением обнаружила, что дети больше не составляют им компанию. Сытые и довольные они, видимо, вернулись в дом. Девушку и саму клонило в сон, но она, неведомо почему с ним боролась, разлепляя глаза, когда они совсем уж закрывались.

Лица Леля и Анемона раскраснелись от выпитого, но, казалось, они способны так просидеть до самого утра. Как и тройняшки, которых она теперь никак не могла отличить одного от другого. Они словно были одним целым в трех лицах.

— Ты вечно со своими намеками. Если я спросил о девушке, то это не значит, что она мне понравилась. Тем более что имеет большое значение, знакомая она твоя или нет, — проговорил Миено на удивление чистым голосом.

Анемон поправил очки, в чьих стеклах отражалось пламя потрескивающего костра. Арахуэнте задумчиво крутил в пальцах палочку с нанизанным на нее кусочком рыбы.

— Однозначно, — проговорил он. И Теи вспомнилась ночь в подвале, где единственным источником света была свеча, пока не потухла. Именно тогда, как ей сейчас казалось, родилось родство душ, подкрепленное лаконичными и многозначительными фразами Анемона, которые теперь бередили воспоминания, заставляя лишний раз окунуться в прошлое, когда все только начиналось.

— Она мне показалась прекрасной феей из сказки, — вдохновлено проговорил Лель. — Ее глаза ослепляли. Но мне и поговорить с ней, как следует, не удалось. Я мало что выяснил.