C. Во - Ученик убийцы

Арон, у которого в голове все смешалось, на несколько секунд задумался, почему Братья Камня не хотят остаться на ночь на ферме, но в конце концов он нашел ответ. Конечно, Братья Камня не могут остаться здесь, потому что забирают его! Мужчины не желают своим присутствием подогревать ненависть родственников, хотят избежать слез и конфликтов.

Потому что они забирают меня. Навсегда увозят из дома…

— Да, мальчик нам подходит, — кивнул Стормбрейкер, вылил под ноги содержимое своей чаши, вытер сосуд тряпкой и спрятал в кожаную сумку. — Выведите тэлон из амбара.

От бессильной ярости и страха у Арона мучительно защемило в груди, и в этот момент отец поднял руку.

— Подождите, — сказал Вольф осипшим голосом.

Его лицо цветом напоминало сваренное из осенних ягод вино.

Отец хочет выкупить меня!

Сердце Арона бешено запрыгало в груди. Правда, он никогда не слышал, чтобы попытки торговаться с Братьями Камня хоть раз увенчались успехом, но ведь все когда-то случается в первый раз!

Возможно, отец предложит этим людям забрать вместо меня кого-нибудь из братьев — раз уж я и правда имею такие способности к скотоводству, и Громмонды выразили свое согласие взять меня в ученики. А может, кто-нибудь из братьев сам вызовется в добровольцы?

Наблюдая за Вольфом, Виндблоун не сдвинулся с места и не произнес ни слова, но его рука несколько раз дернулась, словно мужчина готовился выдернуть из ножен меч.

— Ты оспариваешь мои права на Жатву? — спросил Стормбрейкер, и в его голосе явственно прозвучали угрожающие нотки.

— Я не клятвопреступник. — Отец произнес слова медленно и отчетливо, словно разговаривал с психически неполноценным ребенком, потом откашлялся и кивнул в сторону амбара. — Я уважаю Гильдию Камня и отдам ей то, что причитается по закону, но вы не можете претендовать на домашний скот. Если хотите забрать тэлон, вы должны заплатить за нее.

Стормбрейкер насмешливо посмотрел на отца и фыркнул:

— О, как же я мог забыть, что имею дело с одним из Брейлингов. Сочтешь ли ты сумму в тридцать золотых монет достаточной, чтобы положить конец этому маленькому недоразумению?

— Самка стоит, по меньшей мере, пятьдесят, — нахмурился Вольф. — К тому же она объезженная.

— Пятьдесят! — присвистнул Брат Камня и, покачав головой, извлек из кожаной сумки серый кошелек. Отсчитал несколько монет и положил их на ладонь Вольфа. — Сорок. Это все, что у меня сейчас есть. В ближайшее время посыльный из Триуна привезет вам еще сорок — в дополнение к вещам, которые мы оставим за мальчика прямо сейчас. Можете положиться на мое слово.

Отец с отчаяньем посмотрел на Арона, потоптался на месте и молча шагнул в строй — как того требовал обычай.

— Выведи тэлон из амбара и вели Зеду выгрузить вещи, — приказал Стормбрейкер Виндблоуну.

На сей раз никто из родственников Арона не проронил ни слова, и мальчик почувствовал внутри странное оцепенение. Значит, все кончено?

Богатство, которое я никому не отдам…

Арон был уверен, что отец мысленно сказал ему эти слова.

Ты всегда будешь моим сыном…

Стормбрейкер отвернулся, чтобы помочь Зеду разгрузить повозку, и Арон смог наконец рассмотреть скрещенные за спиной Брата Камня мечи. В длину они достигали роста Арона и, судя по угрожающему виду металлических клинков, могли не только рубить, но и крошить человеческую плоть. Мальчик зачарованно смотрел на оружие, а Братья Камня тем временем продолжали носить и складывать у ног Вольфа одеяла, одежду, бочки (должно быть, полные зерна, вина или даже вяленого мяса) и прочие весьма ценные и необходимые в хозяйстве вещи. Грядущая зима будет лучшей в жизни Брейлингов, а он, Арон, даже не сможет насладиться всей этой роскошью вместе с семьей…

Мальчик едва не разрыдался от бессильной ярости.

Наконец Стормбрейкер помог Зеду привести коз и привязать их к одной из бочек.

Не в силах произнести ни слова, Арон беспомощно наблюдал, как светловолосый мальчуган вернулся к повозкам, мулам и тэлонам. Виндблоун тем временем подвел туда же Тек и без промедления вскочил в седло.

Арону казалось, что его жизнь подошла к концу… Как может он уехать из родного дома с этими людьми? Им все равно не удастся сделать из него убийцу!

Богатство, которое я никому не отдам…

Почему же отец не заступится за него?

А как же Громмонд, скотоводство, служба в войске лорда? Арон так мечтал помочь своей семье выбиться из нищеты!

Нет, нет, я не позволю этим негодяям прикоснуться к себе! Но почему отец не хочет пошевелить и пальцем, чтобы меня защитить?

Стормбрейкер остановился напротив Вольфа и учтиво склонил голову, а Арон снова приклеился взглядом к мечам Брата.

— Жатва закончена. Мы внесли плату и хотим получить то, что нам причитается.

Арон с отчаяньем уставился на отца, но тот ответил непроницаемым взглядом.

Нет!

Крик застрял у Арона в горле, однако мольба в его глазах говорила громче любых слов.

Посмотри на меня!

Мать громко всхлипывала, закрыв лицо руками, братья мрачно уткнули глаза в землю, сестренки сверлили Братьев Камня полным ненависти взглядом, но отец…

В глазах Вольфа была пустота.

Герой войска лорда Брейлинга. Полноправный хозяин дома и всех своих владений. Человек, который часами рассказывал своим детям о доброте, трудолюбии, чести и справедливости…

И он покорно отдаст сына профессиональным убийцам?

Пожалуйста, очнись и посмотри на меня!..

Неужели золотые монеты, козы и прочее барахло настолько важны для отца, что превратили родного сына в невидимку?

— Мы требуем то, что нам причитается по закону, — с нажимом повторил Стормбрейкер.

Вольф медленно повернулся к Братьям Камня, и его оцепенение тут же исчезло. Лицо отца исказилось от гнева и боли, а в глазах у него, казалось, поселилась сама смерть! Глядя не на Арона, а на Стормбрейкера, он свирепо процедил сквозь зубы:

— Плоть от плоти моей, ты больше мне не сын.

Арон даже не сразу понял, что слова предназначались ему; прошло еще несколько секунд, пока до него дошел смысл сказанного.

Нет!

Мальчик стучал зубами, словно в лихорадке.

Вольф вышел из строя и остановился напротив младшего сына, и теперь Арон прекрасно видел, что творится в душе отца. Боль и ненависть эхом вторили его собственным чувствам.

— Ты мертв для меня, твоей матери, твоих братьев и сестер. Перед лицом свидетелей я лишаю тебя своего наследства. У тебя больше нет ни моего имени, ни права на мои земли…

Во взгляде Вольфа бушевала ярость, а в голосе — ненависть к тем словам, которые его вынуждал произносить закон.

У Арона подогнулись ноги. Мальчику ужасно хотелось заплакать, но не мог же он так опозорить отца!