Дэйв Дункан - Небосвод мечей

Подняв голову и покачивая руками, Малинда быстрым шагом шла под высокими сводами зала на встречу с Великим Инквизитором, и вид у нее был такой, словно она собиралась с ним драться. Следом спешили стражники, стуча каблуками по плитам пола и позвякивая металлическими кольцами доспехов. Мало того что им приходилось тащить на себе копья, все они к тому же значительно уступали пленнице в росте.

Зал Знамен Бастиона построили в древние времена из грубого камня, пол выложили досками, и он даже в лучшие свои дни походил на мрачный коровник. Свежий весенний ветерок разгонял белые клубы дыма из камина, трепал посеревшие тряпки стягов, которые свешивались со стропил. Огонь сотен свечей поблескивал на пышных украшениях важных сановников. Они сидели за крытыми красным столами во всю ширину комнаты — тринадцать членов комитета и в середине Великий Инквизитор. В центре зала находился единственный незанятый стул из дерева, как раз напротив жуткого старика. Воины резко остановились за спиной Малинды, и через мгновение в помещении повисла тишина.

Она по росту узнала его еще от двери — сидя, он превосходил на голову даже тех, кто стоял рядом; настоящий человек-виселица. Все инквизиторы обратили на вошедшую пристальные немигающие взгляды, словно напоминая о своей способности различать ложь, но на его черепообразном лице не отразилось ни единого чувства. Еще отец назначил его главой Темной Палаты, по восшествии на престол Малинда сама утвердила его в этой должности — так что Великий Инквизитор предал свою госпожу.

Измена пошла ему на пользу: он был одет в алые одежды, вокруг шеи свисала цепь лорд-канцлера Шивиаля. Малинда провела в темнице не один месяц и ничего не знала о недавних событиях.

— По какому праву вы осмеливаетесь так со мной обращаться? — сурово спросила она. — Прислать за мной стражников и притащить сюда, словно простого разбойника!

— Вы бы предпочли остаться в камере? — пробормотал он и продолжил уже громче: — Малинда Ранульф, вас вызвали именем короля…

— Именем узурпатора!

Глаза канцлера были подернуты пленкой, словно он пролил в них молоко, из-под алой шапочки свешивались седые пряди, похожие на клочья паутины, но годы совершенно его не смягчили.

— Вы обвиняетесь в государственной измене, бесчисленных убийствах, злом и незаконном колдовстве, блуде, шпионаже в пользу…

— Должно быть, я трудилась постоянно, раз за такую короткую жизнь успела так много! Будучи законной королевой Шивиаля, я не признаю право суда обвинять меня ни в этих, ни в других преступлениях.

В ночь присяги он назвал свое имя — Горацио Ламбскин. Теперь наверняка канцлер именуется Лордом Чего-то. Он всегда изображал безродного слугу, готового положить жизнь на благо народа. Скорее всего он сам верил своей лжи и считал измену не преступлением, а, напротив, проявлением высшей верности. Если представить себе, что Ламбскин не сумеет осудить ее на смерть и она когда-нибудь займет законный трон, то он на следующий же день придет на службу как ни в чем не бывало, в полной уверенности, что надо продолжать дело.

— Я признаю над собой только суд пэров, — заявила она.

Но у них был уже готов ответ.

— Это не суд, госпожа. Указ о лишении гражданских прав представлен на рассмотрение Парламенту вместе с обвинениями в государственной измене, многочисленных убийствах, злом…

— Вы повторяетесь.

На мертвенном лице ничто не дрогнуло.

— Если Парламент пропустит указ, и его величество поставит подпись, ваша голова полетит с плеч. Парламент собрал комитет по сбору доказательств ваших преступлений. Если не желаете признаваться, у вас есть право молчать.

То есть никто не настаивает, чтобы она давала показания, но если она не согласится, то головы ей не носить. Впрочем, конец так или иначе будет один. Канцлер грозился отправить ее обратно в камеру, где Малинда уже и так провела слишком много времени без общения, удобств и хоть малейших известий о своих друзьях. В тюрьме каждый день длится неделю, а месяц тянется год. Канцлер прекрасно понимал, что Малинда готова на что угодно, лишь бы остаться среди людей, пусть даже придется подвергнуться допросу.

Она мельком взглянула на судей: шесть человек по правую руку, шесть по левую, все старше пятидесяти, облаченные в шелка и меха, золото и драгоценные камни. Целый выводок зимородков. Ближе всего к центральному креслу сидели принцы крови, с коронами на головах и в подбитых горностаем алых одеждах. Дальше сидели горожане — птицы меньшего полета, но и их роскошные камзолы, плащи и шляпы с плюмажем наносили серьезный урон государственному бюджету. Здесь не было ни одного незнакомого лица, кроме двух представителей Общин; все эти люди приносили ей присягу верности и клялись служить честно и преданно. Как ни странно, некоторые из них даже могли смотреть ей в глаза. Малинда заметила лорда Кэндльфрена, своего дальнего родственника, и достопочтенного Альфреда Кильдера, который все еще носил регалии спикера Палаты Общин.

Их прислали сюда, чтобы осудить законную королеву, и они нисколько не затруднятся; пройдет всего дня два или три, чтобы правдоподобно изобразить потуги быть честными.

Зачем вообще они все это затеяли? Почему просто не швырнули ее под лезвие топора? Ради соблюдения приличий. Непременно надо предоставить Парламенту доказательства, и только тогда он сможет одобрить указ. Потом члены Палаты спокойно разъедутся по домам в разные города и графства Шивиаля, и пойдут разговоры, что прежняя королева была настоящим чудовищем, и осудили ее за дело. К тому же — Шивиаль ведь не в пустоте находится. Правители других стран никак не одобрят казни монарха.

В тени зала за спинами членов суда сидело около сотни человек: разнообразные клерки и служащие и, конечно же, другие инквизиторы, призванные запоминать и записывать поименно всех недовольных. В толпе Малинда узнала немало людей из свит послов и консулов, так что этот издевательский судебный процесс предназначался для повышения авторитета Шивиаля и узурпатора лично в глазах других стран Эйрании. Значит, планируется хотя бы изобразить правосудие.

— Я протестую против несправедливости! — Она обращалась к председателю, однако на самом деле желала привлечь внимание заграничных свидетелей. — О заседании меня предупредили меньше чем за день. У меня не было времени познакомиться с обвинениями и подготовить линию защиты. В течение полугода меня держали в одиночной камере без слуг, новостей и даже книг. Мне отказано в законом суде, в суде пэров, от меня требуют отвечать за…

— Это не дворец правосудия. Вы будете или не будете сотрудничать со следствием?