Баркер Клайв - Пятый доминион

Возможно, камень прочел эту мысль Миляги и одобрил ее, потому что из него стали исходить лучи благосклонного света. Теперь в нем были не только молнии, но и солнце, которое могло нести и спасение, и смерть, и блаженную теплоту, и всепожирающее пламя. Сначала оно осветило облака, а потом лучи его упали вниз, вокруг него, а потом и на его поднятое лицо. У этого момента были свои предшественника в Пятом Доминионе, которые пророчески предвещали то, что происходило сейчас. Когда-то, в те времена, когда городское шоссе еще было узкой дорогой, по колено залитой грязью, он стоял на Хайгейтском холме и наблюдал за расступающимися облаками, сквозь которые просвечивало то же солнечное великолепие, что и сейчас. А как-то раз тот же вид открылся ему из окна дома на Гамут-стрит. Он видел, как дым рассеивается после яростной бомбардировки в сорок первом, и, глядя на пробивающиеся лучи, всем существом своим мучительно ощущал, что забыл что-то очень важное, и что если только он когда-нибудь вспомнит - если вот такой же свет прожжет пелену забвения, - то тайна мира откроется ему.

Это чувство снова завладело им, но на этот раз его наполняла не только смутная тревога. Гудение, которое он уже раньше слышал у себя в голове, вновь появилось вместе со светом и даже внутри него, и тогда, в мельчайших изменениях тона он уловил слова.

- Примиритель, - сказала Ось.

Он хотел заткнуть уши и вытрясти это слово из головы. Рухнуть на землю, словно пророк, молящий освободить его от божественного поручения. Но слово звучало и внутри его, и снаружи. Не было никакой возможности спрятаться от него.

- Работа еще не окончена, - сказала Ось.

- Какая работа? - спросил он.

- Ты знаешь, какая.

Конечно, он знал. Но с тем трудом была связана такая боль, что он не готов был снова взвалить на себя эту ношу.

- Почему ты отказываешься? - спросила Ось.

Он поднял взгляд навстречу сиянию.

- Я уже потерпел поражение однажды. Столько людей погибло. Я не могу сделать это снова. Не могу.

- Для чего же ты пришел сюда? - спросила у него Ось, и голос ее был таким тихим, что ему пришлось задержать дыхание, чтобы уловить ее слова. Вопрос перенес его в прошлое, к смертельному ложу Тэйлора, и его мольбе о понимании.

- Чтобы понять... - сказал он.

- Понять что?

- Я не могу сформулировать... это звучит так жалко...

- Скажи.

- Понять, зачем я родился на свет. Зачем вообще рождаются люди.

- Ты знаешь, зачем ты родился.

- Нет, я не знаю. Хотел бы знать, но не знаю.

- Ты - Примиритель Доминионов. Ты - исцелитель Имаджики. Покуда ты будешь прятаться от этого, никакое понимание не придет к тебе. Маэстро, существует еще более страшная мука, чем воспоминание, и другой страдает от нее, потому что ты оставил свою работу незаконченной. Вернись в Пятый Доминион и заверши то, что ты начал. Сделай многое - Единым. Только в этом спасение.

Каменное небо вновь заклубилось, и облака сомкнулись над солнцем. Вместе с темнотой возвратился и холод, но он еще немного помедлил в тени, все еще надеясь на то, что снова откроется какой-нибудь просвет и Бог утешит его, прошептав, возможно, о том, что его тягостный долг может быть переложен на плечи другого человека, который лучше готов к тому, чтобы взвалить на себя это бремя. Но ничего подобного не случилось. Все, что ему оставалось делать, это обхватить руками свое дрожащее тело и заковылять по направлению к Сартори. Недокуренная сигарета, выпавшая из пальцев Автарха, дымилась у его ног. Судя по выражению его лица было ясно, что даже если он и не вник во все подробности состоявшегося только что разговора, суть он ухватил.

- Незримый заговорил, - сказал он таким же бесцветным голосом, как у Бога.

- Я не хотел этого, - сказал Миляга.

- Не думаю, что здесь подходящее место для проявлений неповиновения, - сказал Сартори, опасливо косясь на Ось.

- Я же не говорю, что я Ему не повинуюсь. Я просто сказал, что не хотел этого.

- И все равно об этом лучше поговорить в более уединенной обстановке, - прошептал Сартори, поворачиваясь в сторону двери.

Он повел Милягу не в ту маленькую комнатку, где они встретились, а в покой на другом конце коридора, который мог похвастаться окном, единственным в этой башне, насколько Миляга успел заметить. Оно было узким и грязным, хотя и чище, чем видневшееся за ним небо. Заря уже слегка окрасила облака, но дым городских пожаров, по-прежнему поднимавшийся к небу клубящимися колоннами, почти полностью затмевал ее слабый свет.

- Я не для этого сюда пришел, - сказал Миляга, устремляя взгляд в темноту. - Я хотел получить ответы.

- Ты получил их.

- И что, я должен смириться со своей долей, какой бы тяжкой она ни была?

- Не со своей, а с нашей. Нашей ответственностью. Болью... - он выдержал паузу. - ... и славой, конечно.

Миляга бросил на него взгляд.

- Все это принадлежит мне, - просто сказал он.

Сартори пожал плечами, словно его это совершенно не интересует. В этом жесте Миляга узнал свои собственные маленькие хитрости. Сколько раз он сам точно так же пожимал плечами - поднимал брови, поджимал губы, отводил взгляд с притворным безразличием? Он решил сделать вид, что попался на удочку.

- Я рад, что ты понимаешь это, - сказал он. - Эта ноша лежит на моих плечах.

- Ты уже один раз потерпел поражение.

- Но я был близок к успеху, - сказал Миляга, делая вид, что уже вспомнил то, что на самом деле до сих пор таилось в глубинах его памяти, и рассчитывая вызвать у Сартори возражение, которое само по себе может послужить источником информации.

- Близко - это не значит хорошо, - сказал Сартори. - Близко - это смертельно. Это трагедия. Ты посмотри на себя, великого Маэстро. Ты приполз сюда, лишившись половины своих мозгов.

- Ось доверяет мне.

Этот удар попал в уязвимое место. Неожиданно Сартори сорвался на крик.

- Ебись она конем, эта Ось! Почему это ты должен стать Примирителем? Я правил Имаджикой сто пятьдесят лет. Я знаю, как пользоваться властью, а ты нет.

- Так вот чего ты хочешь? - сказал Миляга, закидывая наживку. - Ты хочешь стать Примирителем вместо меня?

- Я лучше подхожу для этого, - продолжал бушевать Сартори. - А ты умеешь только бегать за юбками.

- А ты что же, импотент?

- Я прекрасно понимаю, чем ты занят. Я и сам сделал бы то же самое. Ты пытаешься раззадорить меня, чтобы я выложил перед тобой все свои секреты. Но мне плевать на это. Все, что ты можешь сделать, могу сделать и я, только лучше. Ты потратил даром все эти годы, прячась в своей норе, а я использовал их. Я стал создателем империи. А ты, что сделал ты? - он не стал дожидаться ответа: слишком хорошо он заучил этот монолог. - Ты ничему не научился. Если сейчас ты снова начнешь Примирение, ты повторишь те же самые ошибки.

- Какие такие ошибки?